100 великих операций спецслужб - Игорь Дамаскин

Германия объявила войну России 1 августа, а Франции — 3 августа 1914 года и на другой день начала наступление на Париж. Ситуация приобретала для французов драматический характер. 5 августа было передано отчаянное обращение французского правительства с просьбой о помощи. Посол Франции Палеолог обивает пороги русских ведомств, домогаясь ускорения наступления в Восточной Пруссии: "Подумайте, какой тяжелый час пробил для Франции!"

10 августа Ставка отдает первую директиву Северо-Западному фронту: "По имеющимся вполне достоверным данным, Германия направила свои главные силы против Франции, оставив против нас часть своих сил… необходимо и нам, в силу союзнических обязательств, поддержать французов… Верховный главнокомандующий полагает, что армиям Северо-Западного фронта необходимо теперь же подготовиться к тому, чтобы в ближайшее время, осенив себя крестным знамением, перейти в спокойное и планомерное наступление".

Что ж, осенять себя знамением в России всегда умели, осенили и на этот раз и двинулись в наступление, хотя руководители русского Генштаба Янушевский и Жилинский заявили 13 августа: "Поспешное наступление на Восточную Пруссию осуждено на неудачу, так как войска еще слишком разбросаны, и перевозка встречает массу препятствий".

К этому времени у немцев было полуторное превосходство в боевой силе, прежде всего в артиллерии: ее количестве, калибре и обеспеченности боеприпасами. Однако стратегическая разведка была поставлена у них весьма примитивно. Фактически до первого крупного пограничного столкновения командование немецкой армии почти ничего не знало о противнике.

Утром 17 августа русская армия Ренненкампфа на семидесятикилометровом фронте вступила в Восточную Пруссию.

20 августа немецкие дивизии, имея превосходство в главной силе и артиллерии, атаковали гумбиненскую группу русских войск. Войска шли в бой густыми цепями, почти колоннами, со знаменами и пением, без достаточного учета местности, там и сям виднелись гарцующие верхом командиры. Возмездие не замедлило наступить — русские войска продемонстрировали отличную стрелковую выучку.

В бою под Гумбиненом немецкие войска 8-й армии были наголову разбиты. Командующий армией фон Притвиц принял решение оставить Восточную Пруссию, уйти за Вислу, умолял прислать подкрепление. Нетрудно было представить себе ближайшие последствия: марш русской армии на Берлин, до которого от Восточной Пруссии рукой подать.

Притвица и его начальника штаба Вальдерзее увольняют в отставку. Призванный из отставки генерал Гинденбург и новый начальник штаба 8-й армии Людендорф срочно выезжают в Восточную Пруссию. Но самое главное — начальник полевого Генерального штаба и фактический руководитель германской армии фон Мольтке принимает решение об усилении восточного фронта за счет западного. Туда отправляются два корпуса и кавалерийская дивизия, еще один корпус ждет отправки, находясь в резерве. Это происходит в преддверии решительного сражения в начале сентября на западном фронте — битве на Марне.

Последствия всего этого стали ясны в начале сентября, когда свершилось "чудо на Марне": немцы были у ворот Парижа, но у них не хватило сил для последующего удара, не хватило двух корпусов.

Уинстон Черчилль в статье, опубликованной в мае 1930 года в газете "Дейли телеграф", писал: "Очень немногие слышали о Гумбинене, и почти никто не оценил ту замечательную роль, которую сыграла эта победа. Русская контратака 3-го корпуса, тяжелые потери Макензена вызвали в 8-й немецкой армии панику, она покинула поле сражения, оставив на нем своих убитых и раненых, она признала тот факт, что была подавлена мощью России…"

Многие западные историки считают, что надо признать справедливым выражение, что сражение на Марне, или как его называют, "чудо на Марне", было выиграно русскими.

Что же происходило в это время в самой Восточной Пруссии?

Ренненкампф, разбив при Гумбинене генерала Макензена, 17-й армейский корпус которого попал под жестокий артиллерийский огонь, понес огромный урон, потеряв до трети своих сил и в панике отступил, вместо того чтобы преследовать Макензена и вышвырнуть из Восточной Пруссии, в нерешительности остановился.

С юга должна была наступать 2-я русская армия генерала от кавалерии Самсонова. По идее Ставки и командования Северо-Западного фронта, она должна была вместе с армией Ренненкампфа замкнуть кольцо окружения и полностью уничтожить немецкие войска. Замысел хороший, но что получилось на самом деле? Армия Самсонова была брошена в наступление в условиях полной оперативной неготовности и… при отсутствии связи с армией Ренненкампфа, а следовательно, и взаимодействия с ней.

Когда армии начали связываться между собой по радио, выяснилось, что в армии Ренненкампфа уже получен новый шифр, а старый уничтожен. В армии же Самсонова был только старый шифр. Обе армии говорили "на разных языках" а потому решили перейти на родной, русский — рации стали работать открытым текстом.

И вот здесь вступил в действие новый участник восточно-прусской операции — немецкая служба радиоперехвата.

Плохая оснащенность русских армий радиосредствами привела к тому, что радиосвязь использовалась только штабами армий и корпусов. Ниже — только телефонная, да и то проводов было так мало, что иногда русским офицерам приходилось разговаривать между собой по телефонам, имевшимся почти в каждом домишке в Восточной Пруссии. Связь между корпусами также находилась не на высоте. К примеру, 13-й корпус армии Самсонова не имел ключей для чтения шифрограмм, поступавших от его соседа — 6-го корпуса. Война шла уже две недели, а русские радисты даже не пытались шифровать свои сообщения, работали открытым текстом.

Видя замешательство Ренненкампфа, немцы начали переброску двух своих корпусов с его участка на участок армии Самсонова. Людендорф оставил против Ренненкампфа лишь кавалерийский заслон, имитирующий присутствие войск и наблюдающий за действиями русских.

Как раз в это время радиостанция крепости Кенигсберг перехватила две русские радиограммы. Обе поступили от штаба 13-го корпуса армии генерала Самсонова и были переданы открытым текстом. В них точно указывались планы действий, пункты назначения частей корпуса и время их прибытия. Они совпадали с содержанием директивы, обнаруженной в сумке убитого русского офицера. Возможно, русские блефовали? Но Гинденбург и Людендорф решили рискнуть. (Гинденбург вообще был «рисковым» человеком: в 1933 году он, будучи президентом, «рискнул» передать власть Гитлеру) Ради победы над Самсоновым, они отдали приказ бросить против него все наличные немецкие силы.

На следующее утро к командующему и начальнику штаба поступил новый перехваченный документ — радиограмма Ренненкампфа, переданная открытым текстом его 4-му корпусу. Из нее следовало, что армия будет продолжать весьма неспешное наступление, чтобы выйти к указанным в ней пунктам. В какой-то степени Ренненкампфа можно было понять: не имея связи с армией Самсонова, он не решился зарываться и выдавливать немцев из Восточной Пруссии ранее подхода этой армии. Гинденбург и Людендорф теперь могли быть спокойными за свой левый фланг и все силы бросить против Самсонова.

Но в этот же день произошел еще один случай, беспрецедентный во всей военной истории. Была перехвачена еще одна радиограмма Самсонова в адрес 13-го корпуса, у которого не было шифра. В ней открытым текстом давалась полная картина обстановки с подробным планом последующих действий 2-й армии генерала Самсонова. Это был небывалый подарок для немцев. Сам командующий вражеской армии информировал их о дислокации своих соединений, их силах и намерениях! Только по злому умыслу или из отчаяния можно было так поступить! Злого умысла у Самсонова не было, оставалось отчаяние.

Конечно, немцы учли все «подаренные» им сведения. 26 августа началось генеральное сражение, и через четыре дня армия Самсонова была окружена. Она сражалась героически: разбила 6-ю и 70-ю ландверные бригады, ландверную дивизию Гольца, 3-ю резервную дивизию, 41-ю и 37-ю пехотные дивизии, нанесла поражение 2-й пехотной дивизии. Но и сама армия Самсонова понесла такие тяжелые потери, что практически перестала существовать. Из кольца окружения сумели выйти только две тысячи человек. Генерал Самсонов покончил жизнь самоубийством. Для человека такой поступок не бесчестен, но со стороны командующего армией он свидетельствует о глубокой неподготовленности к своим высоким обязанностям. Один из историков (Г. С. Иссерсон) писал по этому поводу: "На войне есть достаточно возможностей погибнуть с честью, не прибегая к самоубийству. Если бы генерал Самсонов нашел в себе достаточно воли объединить войска для организованного прорыва, если бы он с боем вышел из окружения хотя бы с одним полком… история могла бы сказать: да, армия Самсонова потерпела грандиозное поражение, к тому было много глубоких причин, но она все же имела достойного командующего".