Очень полезная книга - Юлия Федотова
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
– …А может, как-то не заметили и свернули?
– ОДНА ДОРОГА, говорят тебе! Некуда было сворачивать. Скорее, обсчитались днями. У меня, к примеру, все в голове уже перепуталось: что вчера было, что позавчера – не помню.
– Да я вроде считал…
– Вот именно – вроде!
– Не кричи на него, он тебе ничего плохого не сделал, – вступился за снурла Кьетт, и Ивану стало стыдно: нашел, в самом деле, на ком досаду срывать! – Не заблудились мы и дни не перепутали. Просто двигались не так быстро, как привык граф, вот и выбились немного из графика. Ничего страшного.
– Правда? – облегченно вздохнул Влек.
– Ну конечно! Даже не сомневайся!
«Немного» – это оказалось три дня. Лишних три дня в чужом мире! Втайне Иван был готов рвать и метать, но воли нервам больше не давал. Потому что сам виноват, из-за его собственной придури вляпались.
…Всего час отделял их от границы, когда из придорожного леска вынырнули трое, встали поперек дороги с арбалетами на плече. Худые, узколицые, длинноволосые, с клыками, когтями и большими глазами, мрачно сверкающими в осенней мгле. В общем, не требовалось становиться этнографом, чтобы издали признать в них соплеменников Кьетта Краввера.
– Ну-у-у, – с досадой протянул тот, – вылезли! Щас начнется!
– Думаешь, у них злые намерения? – В испуге снурл осадил коня, затоптался на месте.
– Я не думаю, я знаю. Мародеры. Я эту породу носом чую!.. Ладно, не назад же возвращаться. Прорвемся. Хорошо, я цегром не пренебрег тогда… Эй, чего надо, уважаемые?
Нолькров вежливое обращение не смягчило. Они взяли оружие на изготовку. Правда, еще не успели заметить, что наконечники их коротких стрел как-то странно обвисли и закапали, будто не из стали, а из воска были отлиты, и этот воск теперь таял. Зато Иван заметил и приободрился. А Влек подумал отрешенно: «Это же страшно сильная магия – вот так растопить металл!»
– Силы надо, – последовал ответ. – Снурла отдашь, тебя и человека пропустим.
Краем глаза Иван заметил, как припал к конской шее несчастный Болимс Влек.
– Шакалите? – Кьетт растянул губы в неприятной, жутковатой ухмылке, она ему очень не шла. – И Закона не боитесь?
– Мы сами себе Закон! – Они прекрасно понимали друг друга, нолькры разных миров.
– А! Ну так я и думал! – кивнул Кьетт и, обернувшись к спутникам, нарочито громко объявил: – Все прекрасно, их можно убивать!
Сразу три арбалетных болта полетели ему в грудь. И, отскочив, попадали наземь. А что они могли еще сделать, без наконечников-то?
– Ай, как больно! – сказал Кьетт с издевкой.
Тогда мародеры прыгнули.
То, что творилось дальше, по стилю больше всего напомнило Ивану страшную кошачью драку. Четверо нолькров – трое против одного – катились по дороге визжащим клубком, то распадающимся на миг, то сцепляющимся снова. Больше никакого оружия, только собственные когти, рвущие плоть врага, только клыки, ищущие чужое горло. И не было никакой возможности вмешаться в эту дикую свалку, помочь своему – слишком стремительно, глазом не уследишь, а главное, не по-человечески все происходило. Еще никогда в жизни Иван не чувствовал себя таким растерянным и беспомощным. Кьетта он мысленно уже похоронил и думал только об одном: надо скакать прочь во весь опор, надо хотя бы снурла увести, спасти… Думал, но с места так и не сдвинулся. Топтался бессмысленно, вцепившись в рукоять. Потому что другая часть сознания надеялась: а вдруг случится хоть секундная заминка в драке, и тогда он дареным мечом… Можно подумать, он умел с ним обращаться!
Зато Кьетт драться умел. О чем наглядно свидетельствовал образовавшийся на дороге труп. Один из мародеров отвалился вдруг от клубка, да так и остался лежать в грязи лицом вниз. И длинные, еще недавно очень темные волосы его были теперь… нет, не седыми, другой оттенок… выцветшими.
Противники превосходили Кьетта числом и чисто физической силой – старше были, по крайней мере, вдвое. Но верткости им не хватало и профессионализма, назовем это так. Потому что выросли в тихих и скучных землях Семозии, а не на полях сражений Флангальда. И еще. В этой драке они не помогали друг другу, каждый был сам за себя и рвал свою долю. Ну и дорвались.
…Четыре окровавленных, вывалянных в грязи тела лежали на дороге. Три выцветших, одно просто очень бледное. Признаков жизни не подавал никто. Иван понял, что к Кьетту надо подойти. Несмотря на то что ноги этого почему-то решительно не хотят – противно дрожат в коленях и гнутся плохо. Нельзя его оставлять вот так… одного на чужой дороге.
Снурл, робкий и пугливый, его, сильного и решительного человека, опередил. Потому что с собственными ногами спорить не стал, просто свалился мешком с лошади и на четвереньках, прямо по грязи, подполз к лежащему.
– Эй! – осторожно, будто опасаясь обжечься, дотронулся пухлым пальчиком до холодной белой щеки. – Эй! Феенауэрхальт! Ты живой? – И вскинул отчаянные глаза на доковылявшего наконец Ивана. В глазах скапливались слезы и текли по щекам, оставляя грязные дорожки, но снурл и не думал их стыдиться. – Он у нас умер, да?!
– Нет. Вроде бы. Хотя…
Это ответил не Иван. Иван выдохнул только:
– Живой! – будто страшный груз свалился с души.
Кьетт Краввер открыл глаза и спросил с большим недоверием:
– Ты уверен?
Потом чихнул и выметнул маленькую шаровую молнию. Она с шипением растаяла в луже, всех слегка дернуло током. Хорошо, до лошадей разряд не дошел, а то бы разбежались, пожалуй.
– Силы перебрал! – констатировал нолькр. – Через край пошло… – Он завозился, пытаясь встать, но снова упал. – Ох, больно вообще везде… А хорошо, что у них оружие незаговоренное оказалось, да? Видели, как я его растопил? В кисель! – Похоже, именно это действие, а не победу в жутком рукопашном бою он считал главным своим достижением.
Только три часа спустя они смогли продолжить путь. А до этого, как умели, приводили в порядок порванного и покусанного товарища: оттащили в сухое место, долго оттирали кровь и грязь, промывали раны вином из фляжки, перевязывали нижней рубашкой Влека и майкой Ивана, разрезанными на длинные куски. Кьетт к их стараниям относился безучастно, просто лежал на спине тихо и расслабленно, смотрел, как проплывают над головой чужие серые облака. Ему было больно, но при этом даже приятно вроде бы, что с ним так заботливо возятся, а снурл еще и тихо плачет все время от сострадания. Когда это кто раньше над ним плакал? Он же с детства сирота… Но дольше тут оставаться нельзя, как бы ни было хорошо лежать на сухом местечке, головой на мягких снурловых коленях, окруженному заботой и сочувствием. Мало ли кто еще на свежие трупы да на запах кровищи вылезет?
– Все. Ехать надо! – объявил Кьетт и решительно дернул правой ногой – эта часть тела почти не пострадала в бою и была более или менее управляемой. Все остальное подчиняться разуму пока не желало.
– Ты же магии наглотался так, что ве́рхом лезет, – пристал к нему Иван. – Не можешь эти свои дыры как-нибудь зарастить? Не представляю, как ты с ними дальше поедешь! Опять кровь потечет.
– Пусть течет, авось вся не вытечет, – вяло отмахивался Кьетт. Он уже сел, почти без посторонней помощи, теперь дело оставалось за малым – встать. – Я сам на себе раны лечить плохо умею.
Тогда Иван переключился на Влека – снурлы ведь тоже магические существа! Но тот не только на себе, тот и на других раны закрывать не умел. «До чего бесполезное создание, удивительно!» – подумал про себя Иван. Но если бы сказал вслух, Кьетт с ним не согласился бы, ведь снурл его так хорошо жалел. Это тоже надо уметь.
– …По казенной надобности? Что-то непохоже. – Заспанный порубежный страж с подозрением оглядел истерзанную фигуру Кьетта. Кровь с нолькра кое-как оттерли, но располосованная когтями одежда целее, понятно, не стала. Хоть и положила графская экономка, собиравшая гостей в дорогу, иголку с ниткой в один из мешков (Иван обнаружил случайно, когда укололся), но воспользоваться ими никому из троих даже в голову не пришло.
– Разве казенные люди… гм… и не люди тоже в таком виде ходят? Что-то непохоже, – повторил он.
– Что значит «непохоже»?! – возмутился Кьетт и сунул под нос стражу графскую грамоту. – Сами развели под боком разбойников и еще осуждать берутся чужой вид! Это слыхано разве, чтобы в часе от границы нападали на графских посланников?! – именно такую «должность» назначил им Сонавриз.
– Разбойники?! Где?! – всполошился страж и уже воздуха в легкие набрал, чтобы заорать: «Застава! По коням!»
– Где были, там уж нету! – сердито остановил его порыв Иван. – Стараниями вот этого благородного господина, в чьей благонадежности ты посмел усомниться, мерзавец!
О как заговорил! Неужели в роль стал входить на нервной почве?
В общем, сэкономили они, вышли из Семозии задаром. Чтобы тут же отдать двойную «въездную пошлину» погранцам Гевзои. Содрали, гады, все за тот же неблагонадежный вид. Но потом вдруг прониклись сочувствием и любезно предложили переночевать в караулке.
