Пустая шкатулка и нулевая Мария. Том 6 - Эйдзи Микагэ

Невозможно.

Если только я не буду управлять действиями Аи Отонаси, мне не победить.

– …

Погодите-ка.

Ааа, может, это и есть решение?

Для моей победы требуется лишь одно.

Это –

…с д е л а т ь   А ю   О т о н а с и   м о и м   [р а б о м].

Есть лишь один способ избавиться от «Кинотеатра гибели желаний» – уничтожить его, воспользовавшись способностью Кадзу. Я ведь могу [приказать] своему [рабу] даже покончить с собой. Если я пригрожу, что заставлю Аю совершить самоубийство, у Кадзу не останется иного выхода, кроме как подчиниться мне и раздавить «шкатулку» Кири.

Кроме того, я смогу [приказать] Ае использовать «Ущербное блаженство» и победить Кадзу, стерев ее память у него на глазах.

Сделав Аю Отонаси своим [рабом], я выполню оба условия достижения своей победы.

Однако.

– Я просто не смогу… – бормочу я, наблюдая, как Кири на экране отчаянно сопротивляется.

«Не надо! П-почему ты так делаешь, Рино?!»

Ая Отонаси – это в первую очередь железная воля. Я просто не смогу сделать ее [рабом]. Даже думать об этом – даром время терять.

«НЕЕЕЕЕЕЕЕЕЕЕЕТ!!!»

Вопль несется из динамиков и вгрызается в мое сердце, подтачивая силу воли.

Я пытаюсь дотронуться до одной из серег – безуспешно. Не могу заставить себя даже руку поднести к голове.

Кончайте.

Кончайте.

Кончайте.

Кончайте.

Кончайте.

Кончайте уже! К черту!

– …Хватит.

Хватит.

Пора сдаться.

Пора прекратить пытаться создать идеальный мир собственными двумя руками.

– …Неужели придется их убить?

Кадзуки Хосино и Коконе Кирино.

Это возможно, если я воспользуюсь [рабами].

Если я это сделаю, разом решу проблему и «Кинотеатра гибели желаний», и способности Кадзу уничтожать «шкатулки».

Я знаю. Мой разум рухнет, если я сделаю это. Я и так уже на пределе; я развалюсь, к гадалке не ходи.

Однако я все равно не смогу долго оставаться в здравом уме. Мне надо найти кого-то, кто примет на себя мой груз, пока еще не слишком поздно; я должен передать силу «Тени греха и возмездия» кому-то, кто сумеет применить ее как надо.

Даже Синдо проиграла. Она была как раз из тех, кто вроде бы способен воспринять мои цели – хоть и в несколько искаженном виде, – но она утратила способность применять «Тень греха и возмездие».

Мои фанатичные поклонники даже не рассматриваются. Они годны лишь на то, чтобы подчиняться лидеру, не [приказывать] другим. Я мысленно пробегаюсь по лицам всех моих [рабов] – но не нахожу никого, кто подходил бы.

Никто из них не захочет пожертвовать собой во имя лучшего мира.

Таких просто нет.

Такой человек –

Такой маяк надежды –

Человек, способный принять мои цели как свои собственные, –

– …Все-таки существует.

Лишь один.

Есть лишь один такой человек. И, по правде сказать, он куда способнее, чем я.

Девушка, объявившая себя «шкатулкой» и отбросившая все во имя своей цели.

А я   О т о н а с и.

Как только я это сознаю, на меня накатывает озарение.

Это как бросить на пол перемешанные кусочки пазла и смотреть, как они сами собой складываются в цельную картину. Звучит нелепо, но у меня сейчас именно так.

Я поднимаюсь с места. Еще секунду назад я был так слаб, что даже к серьге своей не мог притронуться, но кого это волнует? Превозмогая давление «Кинотеатра гибели желаний», я поворачиваюсь к Ае.

Мне так паршиво, что боюсь, как бы меня кровью не начало рвать, если я заговорю. Приступ головокружения нарушает мое чувство равновесия, так что я стою криво.

Однако же я сам не замечаю, как начинаю улыбаться.

– Ая, ты всегда искала новую «шкатулку», правда? И ты все время гонялась за «О» и «владельцами», чтобы ее заполучить – чтобы твое «желание» стало совершенным.

Ая, нахмурив брови, смотрит на меня.

– Ты ведь поэтому провела целую жизнь в «Комнате отмены» и потом оставалась с Кадзу – потому что он интересовал «О». Ты посвятила всю жизнь этой цели, ты все время шла ей навстречу. Ради нее ты и существуешь.

– Ну да, все так. А что?

На самом деле все ее усилия тщетны; Ае не суждено заполучить идеальную «шкатулку». Потому-то она и не может понять, кто такая «О», и вечно сражается с ней.

Ее «Ущербное блаженство» пытается остаться ущербным.

Но это лишь потому, что она сражается в одиночку.

Что если найдется кто-то, кто разделит ее ношу?

Что если она найдет родственную душу?

– Возрадуйся.

Что если найдется кто-то, у кого есть похожая «шкатулка»?

– Твое желание скоро сбудется.

Поняв, что я говорю на полном серьезе, Ая смотрит на меня в упор.

– Где она? Где «шкатулка», которая мне нужна?

«Ущербное блаженство» и «Тень греха и возмездие» похожи.

Они обе созданы сильной верой, но во многих отношениях хрупки и холодны. И в то же время их обе можно использовать почти для любой цели.

Мне всегда казалось, что они похожи.

– Вот здесь, – отвечаю я и показываю себе на грудь. –   «Т е н ь   г р е х а   и   в о з м е з д и е»   и   е с т ь   т а   «ш к а т у л к а»,   к о т о р у ю   т ы   и щ е ш ь.

Да – с моей «шкатулкой» она сможет наконец выбраться из зыбучих песков, в которые ее поймало «Ущербное блаженство».

Ая смотрит на меня во все глаза. Наконец опускает взгляд и качает головой.

– Ты хоть понимаешь, какую ерунду говоришь? Твоя «шкатулка» – не то, что мне нужно. «Шкатулка», которая жертвует другими, далека от моего идеала; вообще-то она совершенно противоположна тому, что мне нужно. То, что ты только что сделал с Янаги, – отличное тому доказательство.

– Это потому, что пользуюсь ей я, – возражаю я, вновь привлекая ее взгляд. – Ты права; когда я ее использую, эта «шкатулка» жертвует другими, потому что так я пытаюсь изменить мир. Однако ясно же, что ты с помощью нее сможешь сделать куда больше, чем просто создавать «людей-собак». По сути своей она дает силу управлять другими. Нет, такое выражение дает плохую окраску. Если говорить твоими словами –

Я заглядываю в ее упрямые глаза и произношу:

– Она дает силу направлять других.

Выражение лица Аи меняется.

Ага, я так и думал. Ей интересна моя «шкатулка».

– В ней есть сила, которую ты ищешь, – с убежденностью говорю я. –   С и л а   н а п р а в л я т ь   д р у г и х   к   с ч а с т ь ю.

– Не может быть… но… но…

Она по-прежнему пытается отрицать это пустой логикой, но на самом-то деле она уже поняла –

Что я говорю правду.

Что именно мою «шкатулку» она искала.

Я подхожу к Ае Отонаси.

Бессилие, создаваемое «Кинотеатром гибели желаний», по-прежнему впивается в меня. Кроме того, с каждым моим шагом «тени греха» кусают меня все сильнее. Я иду шатаясь, хватаюсь за кресла, чтобы не упасть, – но иду, пробираясь туда, где сидит Ая.

– …Хе-хе.

Несмотря на ужасное самочувствие, я не в силах подавить набухающую во мне радость.

Я ведь нашел наконец ответ.

С того самого момента, как я заполучил «Тень греха и возмездие», я был готов заплатить за эту «шкатулку» жизнью. Я был готов к тому, что в недалеком будущем сойду с ума и умру позорной смертью.

Эта «шкатулка» по природе своей должна передаваться другим.

Но кому предстоит стать моим наследником?

Возможно, я знал ответ все это время.

В конце концов, не я ли недавно назвал Аю источником надежды?

Не знаю – то ли из-за того, что мы сотрудничали в «Комнате отмены», то ли просто потому, что я заметил ее непостижимость, – так или иначе, уверен, какой-то уголок моего мозга решил, к кому перейдет эта «шкатулка», уже тогда, когда я ее взял.

Если так, значит, на самом деле «Тень греха и возмездие» –

«ш к а т у л к а»,   с о з д а н н а я,   ч т о б ы   б ы т ь   п е р е д а н н о й   А е   О т о н а с и.

– …Хааа, хааа…

Наконец-то я возле ее кресла.

Ая в явной нерешительности, но все же не пытается сбежать.

– Встань, Ая.

Она смотрит на меня снизу вверх.

– Встань и прими «шкатулку», которую ты искала!

Проходит несколько секунд.

Наконец Ая встает.

Она встает, прекрасно понимая, что именно я собираюсь сделать. В отраженном от экрана свете она   о т б р а с ы в а е т   н е б о л ь ш у ю   т е н ь.

Я смотрю ей в глаза.

В них больше нет колебаний.

Она уже приготовилась впустить в себя «шкатулку».

– Очень хорошо.

Сначала я должен ее принять.

– Покажи мне свои грехи, Ая Отонаси!

И, провозгласив сие, я ступаю на ее тень.

– …А.

Шагнув на нее, я вижу грех.

Грех Аи Отонаси… нет, Марии Отонаси.

Это,

это –