Грань будущего - Хироси Сакурадзака

– Наши жизни должны быть записаны в камне. Бумага слишком ненадежна – и на ней слишком легко писать.

Подобные мысли часто приходили мне в голову в последнее время.

– Странное замечание.

– Возможно.

– А у тебя есть девушка?

Я взглянул на нее. Какие зеленые глаза…

– Нет.

– Я сегодня вечером свободна. – Едва произнеся это, она тут же торопливо добавила: – Ты только не подумай… Я далеко не каждому такое бы сказала.

Это я прекрасно знал. Она запросто отшила Ёнабару. Целую неделю я только и слышал постоянные жалобы на то, что самая красивая женщина на базе неприступна как скала. Словно у нее ноги вместе склеены.

– Это просто нелепо в наши дни! – твердил он.

А меня преследовало ощущение, что она не хотела иметь с ним ничего общего просто потому, что Ёнабару был тем, кем он был.

– А который час? – Мне нужно было придерживаться расписания.

– Почти три. Ты около трех часов пролежал без сознания.

15:00. Я должен тренироваться с Феррелом. Мне нужно исправить ошибку, которую я совершил в предыдущей петле, – маневр, в результате которого погибли Феррел и лейтенант. Они отправились на тот свет, защищая меня, потому что мне приспичило повыпендриваться. Перед глазами до сих пор стояли обуглившиеся, дымящиеся фотографии родных Феррела, которые были на внутренней стороне его Доспеха. Они трепетали на ветру. Снимок, на котором он широко улыбался под ярким бразильским солнцем, окруженный братьями и сестрами, навсегда врезался мне в память.

У меня не было никаких талантов, которые отличали бы меня от других. Я был обычным солдатом. Что-то я мог сделать, что-то не мог. С помощью тренировок со временем я учился справляться с вещами, которые ранее были бы мне недоступны. Я не мог допустить, чтобы из-за моей самоуверенности погибли люди, которые раз за разом спасали мне жизнь.

При других обстоятельствах я бы, возможно, принял ее приглашение.

– Прости, но я не тот парень, который тебе нужен.

Я развернулся и побежал к плацу, на котором меня уже ждал сержант Феррел, промокший насквозь от пота и переполненный адреналином.

– Сволочь!

Я не стал останавливаться, чтобы вернуть комплимент.

4

Попытка № 99.

Убит через сорок пять минут после начала боя.

5

Попытка № 110.

Они прорвали наш строй. Ёнабару – слабое звено.

– Кэйдзи, тот детектив… Это парень, который ел пудинг, был…

С этими словами он умер.

Убит через пятьдесят семь минут после начала боя.

6

Попытка № 123.

Мигрени, которые начались примерно после пятидесятой петли, становятся все сильнее. Я не знаю, что их вызывает. Болеутоляющее, которое дают мне врачи, не помогает. И мысль о том, что головная боль будет сопровождать меня в каждом сражении, не способствует приливу боевого духа.

Убит через шестьдесят одну минуту после начала боя.

7

Попытка № 154.

Потерял сознание через восемьдесят минут с начала боя. Я не погиб, но так и остался во временной петле.

Ну и пусть.

Если так должно быть, значит, так и будет.

8

Попытка № 158.

Я наконец научился управляться с карбид-вольфрамовым боевым топором. Могу пробить эндоскелет мимика одним движением запястья.

Чтобы побеждать даже самых опасных врагов, человечество создало клинки, вибрирующие на ультра-высоких частотах, молоты-пробойники, выплевывающие болты на бешеных скоростях до полутора тысяч метров в секунду, холодное оружие со взрывчаткой, основанное на эффекте Монро. Но у артиллерийских пушек есть недостатки. Заканчиваются патроны. Их заедает. Они ломаются. Если тонким лезвием нанести удар не под тем углом, оно разлетится на части. Рита Вратаски вернула на поле боя простой, но вместе с тем весьма эффективный топор.

Очень изящное решение. Каждый килограмм-метр в секунду инерции, порождаемой приводами Доспеха, превращался в чистую разрушительную силу. Топор можно было погнуть или даже раздробить, но возможность использовать его в качестве оружия по-прежнему оставалась. В ближнем бою более надежным было и будет оружие, которым можно сокрушить врага даже без патронов. Остро наточенные лезвия вроде катаны врезаются так глубоко в плоть врага, что потом их трудно извлечь. Есть легенды о воинах, специально притуплявших свое оружие камнем перед боем, чтобы избежать подобных проблем. Топор Риты раз за разом доказывал свою пользу и эффективность.

Мой взвод медленно полз к северному мысу острова Котоюси, Доспехи были переведены в спящий режим. Через пять минут наш командир отдаст сигнал об атаке. И сколько бы раз я ни переживал этот момент заново, напряжение оставалось колоссальным. Я понимал, почему Ёнабару болтал обо всем, что придет в голову. Феррел просто пропускал нашу трескотню мимо ушей.

– Говорю тебе, найди себе девушку. Если будешь и дальше тормозить, тебя навсегда вмуруют в один из Доспехов, и тогда будет поздно.

– Да.

– А как насчет Буйной Смертериты? Вы же разговаривали о чем-то во время тренировки? Ты бы не отказался с ней замутить, а?

– Да.

– Что-то ты не проявляешь энтузиазма.

– Да?

– У тебя еще такого ни разу не было, а ты спокоен, как опытная шлюха! Я в первый раз так нервничал, что, казалось, бабочки в животе торнадо устроили.

– Это же почти как обычный экзамен.

– Ты о чем?

– Ты что, в выпускном классе экзамены не сдавал?

– Я надеюсь, ты не думаешь, будто я помню все, что в школе было, а?

– Да.

Я сумел заставить Ёнабару задуматься о другом, сбил его с наезженной дорожки. Но мои мысли остались на автопилоте.

– Да.

– Что «да»? Я ничего не сказал.

Голос Ёнабару донесся до меня словно из тумана.

У меня было такое чувство, словно я сражаюсь на этом самом месте уже сто лет. Полгода назад я был мальчишкой в выпускном классе. Я плевать хотел на войну, которая медленно топила землю в собственной крови. Я жил в спокойном мире, где у меня были семья и друзья. Я даже не думал, что скоро променяю классные комнаты и футбольное поле на поле боя.

– Ты со вчерашнего дня странно себя ведешь.

– Да?

– Эй, не надо от нас отделяться. Если два парня из одного взвода поссорятся – что из этого получится? И я, кстати, хотел спросить, что это у тебя за металлическая фиговина? И какого черта ты собираешься с ней делать? Пытаешься подчеркнуть свою индивидуальность? Или ты это так, для красоты?

– Им крушить удобно.

– Что крушить?

– В основном врагов.

– Если подберешься поближе, для этого сгодится молот-пробойник. Или ты мне сейчас скажешь, что топор куда лучше? Может, нам лесорубов во взвод набрать? Хей-хо! Хей-хо!

– Так же вроде гномы приговаривали.

– Точно. Отличный довод. Один – ноль.

Тут в нашу пикировку встрял Феррел:

– Эй, вы двое! Не знаю, где он этому научился, но топором орудует отменно. Но, Кирия, это крайняя мера, только когда они подбираются вплотную и другого выбора нет. Не напрашивайся на неприятности. В современном оружии все-таки есть пули. Постарайся об этом не забывать.

– Да, сэр.

– Ёнабару…

Мне показалось, что сержант решил дать понять каждому, что он о нас беспокоится.

– Да?

– Действуй как обычно.

– Какого черта, сержант?! Кэйдзи вы, значит, напутствовать решили, а мне больше ничего сказать не можете? Тонкая душа, вроде моей, нуждается в ободряющих словах!

– С тем же успехом я бы свою винтовку мог ободрять – толку столько же.

– Вы знаете, как это называется? Дискриминация, вот как!

– Ты знаешь, Ёнабару, я все чаще вот о чем думаю, – произнес Феррел. Его голос звучал по внутренней связи искаженно, с металлическим дребезжанием. – Я бы свою пенсию отдал тому, кто найдет способ тебя заткну… черт, началось! Не наложите в штаны, парни!

Я бросился в бой. В шлеме, как всегда, затрещал доплер. Знакомо. Все как всегда.

Есть мишень.

Я выстрелил. Пригнулся. Копье просвистело мимо моей головы.

– Кто это там? Ты слишком сильно вперед выдвинулся! Хочешь, чтобы тебя первым грохнули?

Я притворился, будто выполняю приказ командира. Сколько бы жизней у тебя ни было, если тупо следовать приказам каждого офицера, едва закончившего академию, умирать из-за них надоедает.

Засвистели снаряды, крест-накрест расчертив небо; загрохотали взрывы. Я смахнул песок со шлема, покосился на Феррела и кивнул. Он моментально понял, что мое выступление и атака, которую я только что отбил, не дали врагу спокойно дождаться нас в засаде. Инстинкты подсказывали Феррелу – да что там, он нутром чувствовал, что рекрут по имени Кэйдзи Кирия, ни разу не бывавший в настоящем бою, солдат, на которого можно положиться. Он видел, что на самом деле скрывалось за моей бесшабашной смелостью, знал, зачем я рванул вперед. Подобное умение быстро подстраиваться под обстоятельства и помогало ему остаться в живых все эти двадцать лет.

Честно сказать, Феррел был единственным человеком во всем взводе, на которого мог положиться я. Другие солдаты успели побывать в двух, от силы трех боях. Даже те, кто выжил в прошлых сражениях, ни разу не умирали. Но если ты умрешь – учиться на ошибках поздно. Эти зеленые юнцы не знали, что значит идти по лезвию бритвы между жизнью и смертью. Они не знали, какая тонкая грань отделяет одно от другого, не знали, что на передовой, заваленной трупами, выжить легче всего. Страх, пронизывающий каждую клеточку моего существа, не знал жалости, он был жесток и оставался моей главной надеждой уцелеть в этой бойне.