Всё может быть - Джейн Грин

А субботние вечера ты проводишь одна или, еще хуже, на вечеринках, устраиваемых парами, когда единственный малосимпатичный холостяк (которого пригласили специально для тебя) — и тот не пришел. И весь вечер чувствуешь себя отвратительно.

Но сегодня я одна из счастливых женщин, имеющих пару, и словно принадлежу к тайному обществу! Мне это определенно нравится.

Мы заканчиваем ужин и идем в квартиру Ника. Подразумевается, что я останусь на ночь, хотя никто из нас не говорил об этом, но что же еще могут означать слова «наслаждаться друг другом», если не секс? Ник ведет меня по дорожке к высокому красному кирпичному зданию в викторианском стиле. В самом большом окне филенчатые жалюзи. Сквозь них можно разглядеть, что происходит в комнате, и, кажется, все не так ужасно, как я себе представляла, а даже наоборот.

Внутри горит свет, и, конечно, комната не совсем в моем вкусе, но очень уютная — не та адская дыра, которую я рисовала в своем воображении. Я вхожу в парадную дверь, кладу свою сумочку на невысокую тумбу и жду, пока Ник просматривает конверты на столике в холле.

Он поднимает глаза и начинает смеяться.

— Это не моя квартира! — говорит он. — Моя наверху.

— О! — Я заливаюсь краской и беру в руки сумочку. — Извини.

Мы поднимаемся по лестнице, и он открывает другую дверь. Войдя туда, я понимаю, что это и есть его квартира. И она ужасна.

Нельзя сказать, что в ней грязно, вовсе нет, по крайней мере на первый взгляд. Просто там бардак, невообразимый, полный бардак. В одном конце комнаты — незаправленный футон, который, наверное, превращается в диван, когда Нику взбредет в голову убрать его. Но сегодня утром он этого не сделал: одеяло комком валяется в ногах, и повсюду горы газет и журналов. Если я говорю «повсюду», я это и имею в виду. Тут едва можно передвигаться, и, пробираясь через комнату, я думаю, что уж лучше горы газет, чем открытый пол: те его островки, что виднеются из-под завалов, похожи на ковровое покрытие для пабов с оранжевыми и коричневыми завитками. Я осторожно опускаюсь в кресло, которое, может быть, когда-то было почти новым. Но это было очень давно. Так давно, что страшно подумать.

Мебель похожа на старье с помойки, а может, так оно и есть: все разваливается, по стенам хаотично развешаны полки, и книги на них навалены, а не расставлены ровными рядками, как в моей квартире. Это просто свалка. Помойная яма.

— Хочешь чаю? — спрашивает Ник, исчезая на кухне.

Я намереваюсь пойти за ним, но тут он появляется в дверях.

— Оставайся здесь, там беспорядок. Я тебе принесу.

Пытаюсь вообразить, что же за свинарник у него на кухне, и решаю впредь даже не заглядывать туда.

— Извини за бардак, — говорит Ник, он принес чай в двух треснутых кружках. — Я хотел убраться, но сегодня не было времени.

— Ничего, — я ломаю голову над тем, что бы приятное сказать в адрес его жилища. — Именно так я представляла себе квартиру писателя.

— Правда? — Он явно польщен.

— Да! — решительно киваю я.

— Мне эта квартира подходит, — говорит Ник. — Надо бы, конечно, почаще убираться.

Я молча потягиваю свой чай. И тут он подходит, садится рядом и начинает поглаживать меня по спине. Я ставлю чашку, придвигаюсь к нему и через мгновение забываю о квартире, о беспорядке, обо всем. Только чувствую, как он гладит меня, и поворачиваюсь, чтобы поцеловать его. Похоже, единственное преимущество этой квартиры в том, что нужна всего лишь секунда, чтобы переместиться на футон. Я даже не успеваю заметить, грязные ли простыни, потому что Ник снимает с меня футболку и расстегивает лифчик. А это очень волнующе.

Я быстро стаскиваю джинсы, не желая терять ни секунды, и наблюдаю, как Ник справляется с застежкой своих брюк, а затем снимает боксерские трусы. Не выдержав, начинаю гладить его твердый член. Он постанывает, а я беру в рот сначала кончик, а потом весь член и слышу, как Ник задерживает дыхание.

Спустя какое-то время он шепчет, чтобы я остановилась, поднимает меня, и мы страстно целуемся, сплетая языки. Он гладит мою грудь и опускает руку ниже, проскальзывает в трусики, и теперь уже моя очередь прерывисто дышать; немного подразнив меня, он начинает ласкать мой клитор и ласкать меня внутри, а другой рукой водит по моей груди, пощипывая соски, и я постанываю и опускаюсь на кровать.

А потом, не в силах больше ждать, я говорю ему, чтобы он надел презерватив и вошел в меня немедленно. Он так и делает, и это еще лучше, чем в прошлый раз; он двигается, а я целую его шею. Мне хорошо, как никогда. Ник поднимает меня, чтобы сменить позу, но я не хочу, а он шепчет: «Увидишь» — и поворачивает меня. Войдя в меня сзади, он двигается и одновременно ласкает рукой мой клитор. Я начинаю стонать вместе с ним и чувствую, как волной накатывает наслаждение, издаю животный звук, и меня захлестывает сильнейший оргазм, какой я когда-либо испытывала. Совершенно обессиленная, засыпаю в его объятиях.

Глава 7

— Ну, дорогая Либби, — говорит моя мама, разливая чай из своего лучшего фарфорового чайника, — как вчерашнее свидание?

Знаете, это может показаться странным, но в ту самую минуту, как я, двадцатисемилетняя, независимая, зрелая, утонченная женщина, переступаю порог дома своих родителей, я снова деградирую до состояния угрюмого подростка и меня все так же, как и десять лет назад, раздражают их расспросы.

— Хорошо, — говорю я, заранее настроившись не грубить, не позволить им достать меня.

— И? — говорит мама с улыбкой.

— И что? — бурчу я в ответ, поднимая хрупкую чайную чашку.

— Он милый?

— Он нормальный.

— Если он просто нормальный, почему же ты с ним встречаешься? — Мама заливается смехом и зачесывает волосы рукой за уши — нервная привычка, к сожалению унаследованная и мной.

— Я с ним не встречаюсь, — говорю я, — у нас было только одно свидание.

О боже, думаю я и мысленно закатываю глаза. Что бы она ответила, скажи я ей правду? Скажи я ей, что да, у нас было свидание, а потом мы пошли к нему и трахались до потери пульса, заснули в обнимку, утром выпили чаю в постели (к сожалению, мои романтические мечты о завтраке были слегка преждевременными, поскольку у Ника в холодильнике оказалось только шесть бутылок пива, пачка масла и полпачки бекона, срок годности которого истек три месяца назад), затем снова занялись сексом и я сразу приехала сюда (романтическую прогулку тоже пришлось отменить, потому что Ник захотел посмотреть футбол, а мне осталось развлекаться пролистыванием старых номеров журнала «Богачи»).

— И чем твой друг занимается?

— Он писатель.