Мышка для Котова (СИ) - Котлярова Екатерина

И я сразу понял, что для меня это станет пыткой. Я изначально знал, что проиграл бой со своим разумом. Чувства одержали победу.

Она изменилась. Стала увереннее в себе и ещё красивее. Острой на язычок, ехидной и колючей. И это заводило ещё больше. Слушая её подколки, я не испытывал такой острой вины. И радовался в тайне, что она отвечает, а не игнорирует меня.

За эти два дня рядом с ней я пережил такую бурю чувств, сколько не переживал за эти два года.

И сейчас она спит наверху. Я снова испортил всё то светлое, что было между нами. Испортил. Но лучше сейчас, чем потом. Я не могу ей врать. Просто не могу. Слишком сильно люблю. Пусть она меня возненавидит до того, как окончательно отдаст мне своё сердце. Лучше так.

Встаю с кресла и нетвердой походкой иду в дом. Я просто хочу посмотреть на неё. Хоть раз увидеть, как она спит.

Глава 22

Дверь в комнату была не заперта, что меня удивило. Анютка спала на животе, просунув между ногами одеяло и оттопырив ладную попку. Сжал руки до побеления костяшек, борясь с диким желанием положить руки ей на ягодицы и сжать. Почувствовать шелковистую кожу. Мягкость. А потом прижаться губами, вызвав из её груди изумлённый вздох. Уверен, что она тут же стеснительно попытается меня от себя отстранить. Фантазия разыгрывается. Представляю в красках, как позже прижмусь напряжённым членом к её ладной попке.

Опустился на пол рядом с кроватью, вгляделся в любимое лицо. Плакала. Моя девочка плакала из-за меня. Плакала долго, потому что носик покраснел, а губы припухли. Пальцем очертил абрис.

Не могу её поцеловать, как бы страстно этого не хотел. Пока не решу всё с дедом, пообещал себе, что буду держаться от неё подальше. По крайне мере постараюсь.

Аня завозилась немного и всхлипнула во сне. Её рука соскользнула с кровати.

Маленькая ладошка оказалась возле моего лица. Подался вперёд и носом уткнулся в неё. В самый центр. Втянул её нежный запах. Как-то Тёма сказал, что сходит с ума от запаха своей Бэмби. Что стоит только почувствовать его, как он готов сделать ради неё всё, что угодно.

И я его понимаю.

Мне только взгляда зелёных глаз хватит, чтобы я рванул за Аней на край света. И знаю, что стоит ей попросить, и я откажусь от свадьбы. От всего откажусь, если только она будет смотреть с той любовью, как пару часов назад. Касаться так же нежно и ласково.

Поцеловал ладошку и прижался к ней щекой, вглядываясь в лицо спящей девушки. Любимой девушки. Самого любимого человека, как бы громко это не звучало. И я сделаю всё, что в моих силах, чтобы защитить мою девочку. Всё. Если потребуется, то я исчезну из её жизни. Пока не решу всё с дедом. С этим старым хером. С этим меркантильным мудаком.

Ресницы дрогнули, и Аня открыла зелёные глаза. Посмотрела на меня внимательно и тяжело вздохнула. Приготовился к тому, что она меня сейчас выпрет из комнаты с криками, но малышка снова меня удивила. Скользнула рукой на щёку и спросила сиплым от слёз голосом:

— Снова напился? Снова всё забудешь на утро?

Кивнул, не смея открыть рта и нарушить это мгновение. Боялся, что малышка выставит меня за дверь. Только плечом пожал.

— Ты ведь не помнишь, как вернулся домой в ту ночь, Маркуша? Когда я только приехала? — скользит пальчиками по скуле.

— Что не помню? — спрашиваю, нахмурившись.

— Не важно, — качает головой. — Уже неважно. Завтра ты снова всё забудешь.

— Ты такая красивая, Ань… — тяну тихо я, с болезненной нежностью разглядывая любимое лицо. Не лгу, что не видел никогда девушки красивее. Нежнее.

— Почему, Марк? Почему ты женишься? Ты любишь её? — шепчет срывающимся голосом, а я вижу слёзы в её глазах. Чёрт. Сердце сжимается будто стальной рукой схватили. Сжали. Расплющили.

— Не плачь, — прошу, собирая слезинки пальцами. — Прошу, Анюта. Я не люблю её. И никогда даже не видел. Я люблю только одну девушку… — алкоголь развязывает мне язык. — И ты знаешь, кто она.

— Тогда зачем? Зачем ты женишься? Опять твой дед в этом замешан, Марк? Дед? — садится на кровати, скрестив ноги и воинственно сверкая глазами. Мой сладкий мышонок.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

Киваю головой, любуясь своей воинственной девочкой. Какая же она у меня красавица!

— Так почему ты не окажешься, Марк? — кулачком бьёт по кровати. — Твой отец отказался ради твоей мамы от всего? Разве… разве… — тушуется и прячет взгляд.

— Он подставит отца. А если узнает про тебя, — сжимаю зубы, представляя на миг, что с моей девочкой может сделать этот старый хрен.

— Как? Как он может подставить собственного сына? И что он сделает мне? — скрещивает руки на груди. — Убьёт?

Подумав минуту, выкладываю всё. Алкоголь развязывает мне язык. Малышка хмуро слушает меня, не перебивая и никак не комментируя мои слова. На некоторых моментах не выдерживает и ругается сквозь зубы.

— Я знаю, что ты меня не простишь, — шепчу, головой падая на кровать, — но я не могу иначе. Прости, Ань. Я хочу, чтобы ты была в безопасности.

— А что же любовницей своей не сделаешь? Совести у тебя ведь совсем нет, — говорит ядовито, но слышу, что голос звенит от обиды.

— Потому что ты не заслуживаешь такого, Анютка.

— А чего я заслуживаю, Марк? Разве не неделю свиданий под луной, жарких поцелуев на пляже, а потом красивых «комплиментов» по поводу моей внешности?

— Я не мог иначе, — повторяю и получаю кулачком удар в плечо. — Прости за те слова. Прости…

— Так же как и не мог держаться от меня в стороне, когда я приехала? Что мешало тебе не появляться мне на глаза? Молча жить своей жизнью в стороне? Не лезть со своими поцелуями? — с каждым словом говорит всё громче и громче.

— Потому что я не мог… не мог держаться в стороне.

— И почему же? Ответь мне Котов, — пихает в плечо. — Не смей спать. Отвечай мне!

— Потому что люблю тебя, малышка. Люблю, — уже проваливаясь в сон, шепчу я.

— Идиот, — хлюпает носом моя девочка. — Какой же ты идиот, Маркуша. Мой идиот.

Глава 23

Аня

Котов засыпает, а я снова реву. Ну как можно быть таким дурачком? Поглаживаю его растрепанные волосы, с нежностью вглядываясь в любимое лицо.

Марк красивый. Очень красивый. Тёмные брови, ровный нос и пухлые губы, которые он приоткрыл во сне. Такой милый. Такой родной.

Склоняюсь ближе и целую чуть колючую щёку. Трусь носом, втягиваю его запах с примесью свежести улицы, дорогого коньяка и сигарет. Поцелуями покрываю лоб, брови, ровный нос и замираю на миг, прежде чем прильнуть в поцелуе к его приоткрытым во сне губам. Вдруг проснётся? Но Марк даже не шевелится. Сопит, подложив руку под щёку.

Прижимаюсь в его губам в невесомом поцелуе. Даже запах алкоголя и сигарет меня не отталкивает. Ловлю его дыхание. Размеренное. Спокойное.

— Ты такой дурачок, — улыбаюсь в поцелуй, зная, что он меня не услышит, и тихо всхлипывая. — Мой самый любимый дурачок! Самый-самый. Ты только мой, Марк. Навсегда. И я никому и никогда тебя не отдам.

Шепчу ему в губы.

Парень вздыхает во сне и пытается перевернуться на другой бок, свалившись на ковёр. Свешиваюсь с кровати, боясь, что он ушибся. Но Марк снова подкладывает обе руки под щёку и продолжает сопеть. Хмыкаю. Кое-как перетаскиваю его бренную тушку на кровать. Уверена, что завтра он даже не вспомнит наш разговор. Он не просто пьян, он языком еле воротил и мысли в кучу собирал, когда рассказал про деда. Дуралей. Чуть что, так сразу пить.

Накрыла Марка одеялом и поцеловала в висок.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})

А потом пришло время мести. Не думаешь же ты, Котов, что я так просто уйду и не отомщу тебе за то, что ты играл с моими чувствами? Ооо, дорогой мой, ты глубоко ошибаешься! Я буду мстить и, мстя моя будет страшна. Я объявляю тебе войну до тех пор, пока ты не решишь вопрос со своим дедом. Как бы сильно я тебя не любила и не хотела быть с тобой, я никогда не соглашусь стать любовницей.