Основы научного антисемитизма - Сергей Баландин

Хорошо, мы примем тезис Делёза, что человек становится симулякром, пусть и с оговорками, теперь давайте подойдем к этому положению диалектически: каждый тезис влечет за собой антитезис, антитезис, в свою очередь, синтез и т. д. (отрицание отрицания). Таким образом, став симулякрами через грехопадение — т. е. разрыв с референцией подлинного Бога, мы также создали себе симулякр Бога по своему образу и подобию (по Фейербаху), но и этот симулякр также, в свою очередь, потерял референцию со своим мифом, став симулякром симулякра. Симулякр симулякра есть нечто подобное отрицанию отрицания, а следовательно, отрицая свою неподлинность, симулякр становится подлинностью, инкарнируется в реальность, как сказано: «И Слово стало плотию…» (Ин. 1:14). Как учил Маркс, идея, овладевшая массами, становится материальной силой, а Герцль говорил: «אם תרצו אין זו אגדה» «Им тирцу — эйн зо агада» (если захотите, то это не будет сказкой).

[1] «Место под солнцем» — так называется книга бывшего премьер-министра Израиля Беньямина Нетаниягу, завоевать «место под солнцем» для Германии было целью политической программы Гитлера, борьбой за «место под солнцем» можно охарактеризовать не только цель Нетаниягу и Гитлера, но и суть всякой националистической политики.

[2] Мы определим этот термин, исходя из реалий современного языка, укоренившегося, главным образом в среде самих евреев, то есть, глядя на то, кого, в каких ситуациях и почему евреи называют «антисемитами». Тут можно также основываться на авторитете известного «исследователя» антисемитизма французского еврея Льва Полякова, написавшую монографию в нескольких томах «История антисемитизма». Правда, сам термин он там так и не определил, но мы можем сделать это за него сами по тем цитатам, которые он приводит в качестве примеров проявления «откровенного антисемитизма». Так, в своей книге «История антисемитизма. Эпоха веры» он цитирует Спинозу: «Радость, которую испытывают, веря в свое превосходство, если это не проявление детства, может родиться только из зависти и злого сердца»; и далее: «Итак, кто радуется по этому поводу, радуется несчастью другого, он завистлив и зол, он не знает ни истинной мудрости, ни спокойствия настоящей жизни» — таким образом, неприятие еврейской спеси, чванства, расизма и есть антисемитизм.

[3] Соломон Динкевич в своей книге «Евреи, иудаизм, Израиль» пишет: «Аксиомой антисемитизма стало заявление почти каждого известного антисемита, что в числе его лучших друзей имеется еврей».

ЕВРЕЙСТВО

Что такое еврейство

Самое первое и простое определение, которое мы могли бы дать сему термину, не вызвав особых возражений, это сказав, что еврейство есть общность людей, организованная по своим принципам, которые называются иудаизмом или также «еврейством», но уже во втором смысле, что может быть сродни слову «иудаизм» (в иврите «иудаизм» и «еврейство» одно слово — «ягадут»), но поскольку еврейство в его современном обычном понимании охватывает не только религиозные сферы, то понятие «еврейства» как еврейской парадигмы — системы сочетающей идеологию и образ жизни евреев — мы должны отличать от понятия «иудаизма», как вероучения. Потом, могут спросить, почему мы тогда говорим «еврейство», а не «евреи»? — Потому что и в этом есть своя необходимость, и даже вовсе не потому, что евреями чаще называют конкретных людей, порой к еврейству никакого отношения не имеющих. Допустим, что все евреи (в абстрактном смысле) имеют отношение к еврейству. И даже в этом случае «евреи» и «еврейство», так же как и «гои» и «гойство», философски имеют отличия. Термин «евреи», «гои» и т. п. как предметы материального мира, видимые и осязаемые, относятся к философской категории субстанции, тогда как «еврейство», «гойство» и т. п. относится к категории атрибутов (свойств). Еврейство же, о котором ведется наше исследование, как объективная реальность является одновременно и субстанцией, и атрибутом, ибо субстанция и атрибут суть категории нашего ума, в реальном бытии пребывающие в неразрывном единстве, ибо не бывает «лошадиности» без лошади, так и не бывает еврейства без евреев и наоборот, евреи потому и евреи, что обладают атрибутом еврейства — это звучит почти так же, как та тавтология: «евреев ненавидят за то, что они евреи», но не совсем, мы говорим чуть иначе: евреев, как разновидность человеческой субстанции, ненавидят за то, что их субстанция проявляет еврейский атрибут — еврейскую парадигму, но, как известно, бьют не по паспорту и не по парадигме, а по субстанции, т. е. по морде, хотя виновата, собственно, не сама морда, а ее атрибут. А вот что это за атрибут, что такое еврейская парадигма и, каковы ее принципы, сказать будет значительно сложнее, так как нам нужно будет отобрать из всего многообразия всевозможных еврейских качеств только те, которые релевантны еврейскому вопросу и являются прямыми или косвенными причинами возникновения конфликтов».

Почему до сих пор так трудно прийти к какой-либо ясности в еврейском вопросе? Одна из причин тому, на наш взгляд, состоит в том, что, говоря о еврействе, обычно совершают т. н. «подмену тезиса», ошибку, которая в логике называется «ignoratio elenchi» (дословно, незнание того, что, собственно опровергается, перевод стрелок на другую тему, начинают «про Фому», а заканчивают «про Ерёму»). Так, начиная рассматривать еврейство как субъект конфликта, нисколько не смущаясь называют «еврейством» также другие формы общности людей: народ, нацию, религиозную конфессию, а так же культуру, традиции и прочие вещи, непосредственного отношения к рассматриваемому конфликту не имеющие, хотя ясно, что нас изначально интересует только один предмет: еврейство как совокупность тех качеств и явлений, что порождают конфликт, называемый еврейским вопросом.

Иногда приходится слышать и «мудро-нравоучительные» возражения, типа: «еврейство как явление не поддается никакому определению», «трудно дать дефиницию такому сложному феномену, как нация», «невозможно однозначно ответить, что значит слово «народ»» и т. п. Мы же ответим на них однозначно: вся подобная «мудрость» — это «мудрость профанов». Профаны в философии не знают и не понимают одной простой вещи, что дефиниции (определения) никогда не даются ни феноменам (явлениям), ни каким-либо еще объектам реального мира, определяются только понятия, при помощи которых мы можем описывать и объяснять тот или иной наблюдаемый нами реальный объект или феномен. Но для того, чтобы описать, хотя бы приблизительно исследуемый объект, мы должны пользоваться четко определенными и ясными понятиями, дабы понятно было, о чем мы говорим и что имеем в виду. И еще одна ошибка профанов состоит в том, что говоря о таких понятиях, как нация, еврей, гражданин, и т. п., рассматривают их как некие явления природы, существующие независимо от сознания людей, мы же, рассматривая эти понятия, имеем в виду вовсе не феномены, но правовые статусы, условности, так или иначе определяемые государственными законами или общественным мнением, независимо от того, трудно ли сие определение для наших «мудрецов» или легко, разделяют ли они его или нет.

Необходимо также особо оговорить, как следует понимать утверждения, когда говорится, что такой-то тезис доказан, такое-то суждение истинно, иными словами: «Что есть истина?». У нас это означает, только одно: что данный тезис обоснован другими тезисами, истинность которых не подлежит сомнению. Например, мы считаем, что A есть B, и все с этим согласны, но некоторые сомневаются, что A есть C, тогда в подтверждение последнего тезиса приводится в качестве аргумента еще один тезис, с которым так же все согласны, что C есть B, через этот аргумент необходимо устанавливается истинность тезиса, что A есть C. Конечно, кто-то может усомниться в истинности тех или иных исходных посылок, тогда ему уже придется спорить не с нами, но также и с теми, кто с этими посылками согласен. Но опять-таки опровергать эти посылки придется через общепризнанные истины, ибо невозможно ничего ни доказать, ни обосновать, если нет изначально всеми принятых общих положений. Таким образом, истинность означает соответствие одного понимания другому пониманию, и отсутствие между ними противоречий, не более. Не бывает «истинных» вещей и феноменов.

Отсюда следует, что наш путь доказательства, есть прежде всего дедукция — выведение неочевидного тезиса из общепризнанных посылок. Первый шаг мы уже сделали: установили очевидное, не требующее каких-либо дополнительных обоснований, сказав, что еврейство есть общность людей, но этим сказано крайне мало для того, чтобы понять, почему эта общность находится в конфликте с другими общностями, мы не выяснили, в чем специфика еврейства как общности и в чем отличие этой общности от многих других разновидностей сей категории. Поэтому, вначале нам нужно будет рассмотреть некоторые формы общностей людей, под категории которых обычно подводят еврейство, параллельно разъясняя значение связанных с ними терминов и определяя их релевантность еврейскому вопросу.