Пылающая башня - Андрей Воронин

Среди растений он освобождался от суеверий и примет. Здесь он был в родной стихии. Золотой Телец нужен был ему для выживания в мире людей, ограбивших и пустивших по миру его прадеда.

Людей, которые могут отобрать все, что стоит на виду, все, что нельзя положить в чемодан и взять с собой в дорогу.

– Запомни эти два лица, – настойчиво повторил Кащей. – Если вдруг заявятся как клиенты…

Если вообще увидишь их на башне, немедленно дай знать.

Лица были совсем разными: пожилое с умным проницательным взглядом из-под густых, тронутых проседью бровей и холодное лицо человека, способного на убийство, – слегка прищуренные холодноватые глаза, мелкие, плотно прижатые к черепу уши и крепкая шея.

– Чего от них ждать?

– Ты их мало интересуешь. Если обратятся, делай все, как скажут. Главное, нас известить, больше от тебя ничего не требуется.

Дорогин чувствовал себя подавленным. Вроде ничего не предвещало перемен к худшему в состоянии Тамары. Но сегодня днем его к ней не пустили. Сказали, что ее тошнило всю ночь, резко нарушились функции печени и ее придется перевести в палату интенсивной терапии. «В реанимацию?» – уточнил Сергей, предполагая, что его просто щадят. «Нет-нет, – успокоили его, – все не так плохо. Но несколько дней ее лучше не навещать. Она сама об этом несколько раз просила»…

– Мне нужны деньги, – мрачно произнес Сергей. – Я делаю два дела зараз и страшно устаю.

– Ты знаешь, сколько получишь, – твердо ответил Кащей.

– Меня это не устраивает. Тысяча баксов?

Смешно даже слушать, – на этот раз он был настроен серьезно.

– За пять штук люди почку свою продают.

– Обойдемся без примеров. Я говорю о себе.

Деньги мне нужны сейчас. Я перелопатил большой объем работы, результаты в вашем распоряжении – вы их аккуратно списали из моего блокнота.

– Результатов еще нет! – кожа на лице Кащея как будто натянулась сильнее и вот-вот должна была лопнуть.

– Ни хрена подобного!

Они ругались так еще некоторое время, после чего Кащею все-таки пришлось выложить три сотни.

«Как низко я пал на этой работе, – подумал Дорогин. – Что я получил за три недели? Аванс в двенадцать российских тысяч и три сотни „зеленых“. Когда ходил в рейсы на „Мазде“, мог за одну ночь столько заработать».

– На себя надо денежки тратить. И баб потрахивать хоть изредка. Тогда не будешь таким нервным.

«На себя… – мысленно отметил Дорогин. – Первый раз Кащей дал понять, что они знают о Тамаре. Это хуже всего. Давно так плотно не прижимали, не дернешься. А если они еще и в курсе встреч с куратором? Попробуй разберись, кто тут играет в какую игру».

Очередная встреча с милицейским куратором предстояла вечером. Сергей ждал ее с тем же отвращением, что и неизбежных контактов с Кащеем. Как бы он хотел послать обоих к чертям собачьим. Но ради дела приходилось терпеть.

Не ради мелких подачек – он нацелился на другое.

Кащей как будто угадал по дорогинскому лицу о скором «свидании» на служебной квартире.

– Обстановка изменилась. Мы должны четко отслеживать твои перемещения в свободное от работы время. Не создавай проблем нашему человеку, не надо дергаться и нырять в толпу.

– Привяжите мне к поясу веревочку и дайте конец ему в руки.

– Потом будешь вышучиваться, делай, как сказано. Иначе просидишь здесь под замком до начала новой смены.

Снова накатила волна ненависти, желания переломать этому ублюдку кости. На прежней работе Сергей никому не позволял так с собой разговаривать. Сам диктовал условия за вычетом времени и места.

– Ладно, пошаркал я потихоньку. Только не поручайте слежку последней «шестерке». Кроме глаз и ног, для этого еще и мозгов хоть немного иметь надобно. И не верьте, что я скрылся от него, угнав чужой «Харлей».

Оторваться тем не менее было необходимо. Дорогин специально вышел заранее, за два часа до назначенного срока. Вскоре он уже обнаружил «хвост».

Типичная «шестерка» – сутулый, с длинным, лошадиным лицом и бесцветными прилизанными волосами. Надо отвязаться от него аккуратно, чтобы Кащей не предъявил претензий.

Влезая в битком набитый вагон метро, Дорогин грубо толкнул в спину парня двухметрового роста и борцовского телосложения. Вдруг этот громила разозлится и вытолкнет его назад в последний момент, перед тем как закроются двери? «Шестерка» уже не успеет выскочить – он едва впихнулся в вагон через соседнюю дверь и стоит стиснутый со всех сторон.

Спортсмен оказался мужиком терпеливым. Даже на третий тычок не оглянулся, решив, что это не со зла, просто давка в переполненном вагоне.

«Вон на ту тетку напирать надо было, – пожалел Дорогин. – Она бы меня быстро отпихнула на другую сторону перрона».

По дороге в метро ему пришла в голову другая идея. Если хочешь нарушить приказ, доведи его исполнение до абсурда. Выбравшись на Тверской бульвар, Сергей решил держаться как можно ближе к «хвосту».

Картина получилась следующая: он как будто преследовал «шестерку», а тот без конца пятился назад. Бедняга, с одной стороны, обязан был осуществлять свою миссию незаметно, выдерживать дистанцию, с другой – он не мог развернуться и быстрым шагом восстановить разрыв – опасался даже на секунду выпустить Дорогина из виду.

В результате у прохожих создалось впечатление, что Дорогин нагло и откровенно угрожает субъекту с лошадиной физиономией, а тот в страхе не знает, куда деваться. Молодежь благоразумно предпочитала не вмешиваться в чужие разборки.

Но люди старой закалки не могли потерпеть такого в «общественном месте».

– Что вы к нему пристали? – возмутилась благообразная старушка.

– Сейчас милицию позову! – предупредила другая.

При слове «милиция» нервы у «шестерки» не выдержали, он перебежал через дорогу и юркнул в дверь магазинчика. Дорогину только это и нужно было. Он хотел как лучше и ни в чем не виноват.

Кащей сам требовал не создавать трудностей сопровождающему. Вот он и старался держаться как можно ближе.

С чистой совестью уйдя «в свободное плавание», Дорогин снова вернулся в метро. В назначенное время он позвонил в знакомую дверь. На этот раз куратор явился раньше и выглядел столь же озабоченным, как и Кащей.

– Что у тебя с лицом?

Дорогин решил, что след от удара давно рассосался, но глаз у мента был наметанным.

– Клиенту обслуживание не понравилось.

– И он драться полез? – куратор подозревал другие, более серьезные причины отметины.

– Потом, после.

– Хватит ваньку валять. Что ты скрываешь?

За все это время не сказал ни слова сверх того, что нам самим известно.

– Я же не виноват, что вы так много знаете.

– Ироничный ты мой. Мне только пальцем пошевелить – и ты запоешь по-другому.

На самом деле Дорогину, конечно, было не до иронии. В прежние времена он бы еще долго посмеивался над тем, как избавился от «хвоста». Но теперь не было настроения. Он понятия не имел о состоянии Тамары. От этого даже солнечный свет казался черным, даже яркие краски вечерних витрин выглядели блеклыми, тусклыми.

– Что вы хотите? Я уже докладывал: мне поручили дополнительную работу.

– Я сам предупредил, что ты ее получишь.

– Описал этого типа, Кащея.

– Подходящее ты ему придумал прозвище.

Но нам он давно известен.

– Я не Штирлиц, чтобы внедриться в ставку верховного командования.

– Ты даже половины не рассказываешь из того, что знаешь.

Куратор был прав: Дорогин до сих пор молчал о Вере, не показывал своего блокнота с отметками, не собирался говорить и о снимках, показанных сегодня Кащеем.

– Знаешь, что бывает в таких случаях? Случайная утечка. Совершенно случайно бандиты узнают, что среди них стукач.

– Я не стукач, и вам не дано сделать из меня стукача. Стукач предает своих, а я Кащею не свой.

– Тем более непонятно, какого хрена ты выгораживаешь эту команду.

– Если вам для отчета мало, могу насочинять на сто страниц.

– Ты мне правду будешь рассказывать. Всю, от начала до конца. Забыл, в какое дерьмо ты влетел на своей тачке? Тот протокол в целости и сохранности. Только дата не проставлена.

– Вы для начала разберитесь, чем меня пугать.

Если сдаете меня бандюганам, нет смысла грозить протоколом. И наоборот.

– Человека, Дорогин, можно несколько раз убить. В твоем возрасте пора иметь об этом представление.

– Вспомнил! Персонал на башне с подозрением относится к телевидению в целом. Знаете, как они говорят? «Весь народ давно сидит на этой игле и вряд ли спрыгнет без нарколога». Ужасный цинизм!

– Шути-шути. Потом в ногах будешь валяться.

«Знал бы ты, в каких я бывал переделках, – подумал Муму. – Ладно, кота за хвост я потянул, самое время показать слабину».

– Дали мне штуковину такую, они ее называют «рентгеном». Просвечивает железобетон насквозь.