Ученик Хранителя Cнов - Елизавета Лещенко
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
— Надеюсь, это подойдёт? — Том наклонил голову набок и посмотрел в глаза Эрни, чем-то напоминая сейчас Мистера По. (Наверно, птицы тоже перенимают привычки и жесты людей, с которыми живут, как и собаки).
— Да, но, это… не слишком много?
— Не слишком много, чтобы унести в руках сегодня. Всё остальное мы купим тебе в следующий выходной.
Том уже направлялся к кассе. Пока они стояли в очереди, он внимательно разглядывал какие-то женские заколки и туалетную воду. Взяв в руки флакон нежно-сиреневого цвета, раскрыл его, и приложил крышку к кончику носа, довольно прикрыл глаза, удовлетворённо кивнул и положил флакончик в корзину с носками и прочим. Туда же отправились несколько заколок с искусственными цветами и яркие атласные ленты. «Интересно, для кого это всё? Для Мистера По, или, может… для Терезы?.. вряд ли… впрочем, это дело Тома».
Спустившись на эскалаторе на первый этаж, они зашли в небольшую парикмахерскую с большим зеркалом от пола до потолка. Эрни все ещё был в своей старой одежде. Высокая сухощавая дама в отглаженном фартуке, с волосами, скрупулёзно уложенными в какую-то старомодную прическу, скептически оглядела Эрни, но жестом пригласила его сесть в кресло. Том скромно стоял у входа, обнимая большой бумажный пакет, набитый только что купленными вещами. Его длинная борода небрежно лежала поверх пакета. Разглядывая потолок, он механически перебирал её. Дама-парикмахер брезгливо покосилась на бороду и принялась педантично продираться гребнем сквозь пушистую шевелюру Эрни.
Том покачивался на каблуках, не открывая рта, что-то напевал себе под нос.
— Вы, как я понимаю, следующий? — дама уже закончила стричь Эрни и доставала фен.
Том перестал раскачиваться и уронил пакет на пол. Он выглядел немного оскорблённым.
— Спасибо, не сегодня. — Том недовольно нахмурился и заботливо погладил свою бороду (как будто она всё понимает и расстроилась).
Глава 13. Опасное пространство
Эрни хрустел картошкой, поджаренной во фритюрнице, и потягивал маленькими глотками дымящийся какао.
Мистер По сидел на подлокотнике и клевал картофелины с ладони Эрни.
Том сидел за столом, обложившись книгами по средневековой истории, и что-то записывал в свой блокнот.
Он уже приготовил одежду для себя и Эрни (в которой они завтра пойдут в школу).
Окно сегодня показывало лесную поляну. В сумерках Эрни разглядел лису, выкапывавшую что-то из-под сугроба, и крупного филина, оглядывавшего темнеющий снежный покров с вершины небольшого кустарника.
Мистер По допил остатки какао из кружки Эрни и даже позволил себя погладить.
В дверь позвонили. За спиной Эрни, где-то там, где висел ловец снов, задребезжал колокольчик.
Том вышел в прихожую, тщательно расправив нити занавеса, которые он потревожил. Послышался щелчок замка.
— Тереза! Какой сюрприз! — Эрни расслышал звук дружеского поцелуя и смущённый женский смех. — Я бы с радостью пригласил тебя на чай, но нужно готовиться к работе. О! Большое спасибо, я твой должник.
Замок снова щёлкнул, и Том прошелестел сквозь занавес обратно в комнату. В руке он держал тарелку, на которой лежала половинка ещё дымящегося рулета с маком.
Поставив тарелку на стол, он достал из холодильника бутылку с варёной сгущёнкой и наполнил ей почти до краёв кружку с Обеликсом. Отломив половинку от дымящегося рулета, обмакнул его в сгущёнку и тут же отправил в рот половину куска, даже не испачкав бороду. Кружка с остатками сгущёнки перенеслась поближе к записям по средневековой истории, а остаток дымящегося рулета, теперь тоже аккуратно политого сгущёнкой, достался Эрни и Мистеру По.
— Тереза печёт замечательные рулеты, — Том говорил с набитым ртом, развернувшись вполоборота и чуть не опрокинув стул. — Почему, ты думаешь, её кот такой толстый?
Мистер По наклонил голову и прищурился. Видимо, упоминание толстого кота соседки не слишком его обрадовало. Эрни поспешил накормить его с ладони.
Ворон, действительно, успокоился, и, доев рулет, угнездился на коленях у Эрни, как кот, собирающийся вздремнуть на руках у хозяина.
Эрни поглаживал его и наблюдал за Томом, который теперь допивал сгущёнку из кружки, одновременно что-то строча в своём блокноте.
Том строчил и строчил, скрипя пером по пергаменту. Свитки исписанного пергамента ниспадали со стола, как на глазах отрастающие локоны. Они множились и множились, а Том уменьшался и уменьшался. Его волосы почернели и стали короткими, и одет он был, оказывается, в шерстяной чёрный свитер. Его пальцы истончились и скрючились, теперь он царапал пергамент когтем.
Том куда-то исчез. На столе сидел огромный чёрный ворон с голубыми глазами, смотревшими на Эрни то ли с сожалением, то ли с надеждой.
В окно стучали. В окно билась птица с головой женщины, лицо казалось размытым из-за капель дождя, заливавшего стекло.
Ворон молча сидел на столе, грустно глядя в окно. Эрни стало очень жаль птицу, он хотел впустить её. Он встал и подошёл к окну, собираясь открыть его. Но руки Тома остановили его: они вцепились в его плечи, не давая дотянуться до рамы. Том, снова ставший человеком, зачем-то тряс его.
— Эрни, проснись, нам пора идти. — Мягкий, но настойчивый голос Тома определённо не принадлежал птице. Эрни протёр глаза.
Том был уже полностью одет, борода и длинные волосы спрятались под шапкой и шарфом, начищенные ботинки отражали слабый утренний свет.
— Скорее одевайся, вот ключи, я подожду тебя на улице.
Том удалился в прихожую, замок щёлкнул.
Сероватая в тусклом утреннем свете комната показалась Эрни какой-то печально-опустошенной.
На столе, рядом с кружкой, на стенках и дне которой виднелись останки сгущёнки, лежал измятый оранжевый цветок.
Эрни быстро оделся, зашнуровал новые ботинки, накинул куртку. Набрал в ладонь немного воды из крана над кухонной раковиной, протёр заспанные глаза, провел по волосам руками (после стрижки они почти не торчали). Надел шапку (новую, чтобы не привлекать критичных взглядов почтенных дам вроде Терезы) и, не задумываясь, раздвинул нити занавеса и шагнул…
Он забыл сконцентрироваться, забыл, что где-то между «тем» и «этим» домом — целое неизмеримое пространство магии, неподвластной ему субстанции, похожей на густой промозглый туман, то тугой и вязкой, то разреженной и податливой — по непонятным ему причинам.
И сегодня эта субстанция оказалась совсем не дружелюбной: нога Эрни увязла в зеленоватой дымке, как в топком болоте, его тело застыло, как парализованное, а сознание сделало тройное сальто.
Эрни как будто раздвоился. Часть его по прежнему стояла в проёме между комнатой и прихожей, а другая его часть падала, падала
