Князь: Зеркало Велеса. Заклинатель. Золото мертвых (сборник) - Александр Прозоров

– Слушаю, княже… – Слуги вышли, а Зверев поднялся, прошелся по каюте от стены до стены. Ноги болели, но уже терпимо, морщиться при каждом шаге не заставляли. Он открыл сундук, достал туесок с воском, подаренный старым волхвом, отковырнул кусочек величиной с грецкий орех, ножом несколько раз поскоблил себя по носу – Лютобор утверждал, что это самое сальное место на всем теле, – вытер клинок о воск. Чтобы узнать судьбу, много жира не нужно. Главное не количество, а умение чародея.

– Жаровня, княже. За корытом Звияга в передний трюм побежал. Там всякие хозяйственные комнаты. Угли зажечь?

– Да, Пахом.

Андрей бросил воск в оловянный кубок, поставил его в жаровню рядом с углями, на стол установил глиняную трубочку, оторвал с изнанки рубахи льняную нить, опустил с края внутрь. Дождавшись, пока воск растопится, князь его тщательно перемешал, разводя крупицу собственного сала во всем объеме. Затем аккуратно, через край, вылил воск в трубку.

Тем временем Звияга принес корыто:

– Прости, княже, одной рукой из-за борта ведра не вытянуть.

– Хорошо, ступай. Пахом, ты зачерпнешь?

Вскоре вода уже плескалась в корыте.

– Тебе, я думаю, лучше уйти, – предложил дядьке Андрей.

– Дозволь остаться, княже. Все едино понимаю, неладное ты затеял. Хоть своими глазами увижу. Зело много страстей люди про кудесников сказывают.

– Врут. Ничего особенного в этом нет.

Князь прочитал заклятие ночной богини, прислонил корыто с застывшей водой к стене. Снял со стола трубку, выдавил получившуюся свечу, зажег от жаровни и поставил перед зеркалом, наговаривая заклинание богини смерти:

– Покажи мне, Мара, что сегодня меня ждет…

Отражение в водяном зеркале не изменилось, но Зверев знал, что это обманка. Он просил показать себя – вот он себя и видит. Но достаточно привстать и глянуть через верх, в будущее…

Замелькали картинки. Вот он верхом… Скудные палаты какого-то дворца… Опять корабль, море… Полыхнуло пламя! Андрей присел, вглядываясь в изображение: вот он отчаянно рубится бердышом с наседающими в кирасах бритыми чужаками, вот и Пахом, тоже в кирасе…

Зверев присел, «отматывая» картинку назад, посмотрел снова: на неф накатывает корабль, похожий на большую каракку. Палуба врага забита многими десятками воинов. Может, даже сотнями. Каракка, как обмолвился англичанин, матросов принимает до семисот бойцов. Абордажные мостики зловеще выросли над бортом, «кошки» с канатами цепляют неф за толстые многослойные борта. По палубе испуганно мечутся считанные защитники: Пахом, сам Андрей, Тришка, несколько холопов Друцкого. У штурвала невозмутимо возвышается седовласый Лучемир, рядом с ним – рыжий мальчишка.

– Пр-р-роклятье! – Зверев провел рукой над корытом, и вода выплеснулась на пол.

– Что это было, княже?

– Наше будущее, Пахом. Наше с тобой будущее. Дня через четыре. – Князь Сакульский отошел к распахнутому окну, потер, нахмурившись, виски. – Этого и следовало ожидать. Кто нас отсюда с таким прибытком выпустит? В Стокгольме про нас стукнули, в Любеке же половина города видела, как сотни невольников на неф заталкивали, в каждом углу вповалку лежат, ступить некуда. Хорошо, баб и детей больше половины. Мужики уже давно бы взбунтовались.

– Князь Юрий Семенович обещал, кто послушный будет, с семьями не разлучать. А кто бузить начнет, по раздельности продать. Детей отдельно, баб отдельно, мужей в третью сторону. Вот и опасаются.

– Не выпустят, не выпустят… – как заклинание, продолжал твердить Зверев.

– Как же они сами плавают, княже?

– А так и плавают, Пахом. У каждого по сотне матросов с мечами да десятки арбалетчиков на мачтах! Наши купцы, сказывают, как на закат плыть, на ладью по сорок воинов судовой рати набирают. А корабельщиков у них всего два десятка. Так и плавают, что, чуть зазеваешься, на судовой рати сэкономишь – враз тебя на дно морское, корюшку кормить отправят. Корюшка весной из моря ох какая жирная возвращается! У нас же два десятка воинов на три корабля. Невольникам оружия не дашь – очень им надо за нас животы класть. Проклятье! Для ушкуя этого еще хватит: кому надо ради такой маленькой добычи с двумя десятками воинов насмерть грызться. Но неф и каракка…

– Мы погибнем?

– Не дождетесь… – Андрей прикусил губу, потом распорядился: – Пока мы с князем к королю ездим, купи цепей прочных. Таких, чтобы топором и мечом не разрубить было. Две, длиной по десять сажен. И «кошки» пусть с концам приклепают прочные. Еще тебе смола потребуется, хворост, масло осветительное. Хотя тут любое сойдет. Вырубишь на левом борту два проема вровень с палубой. Англичанину от моего имени скажешь, чтобы ночью тайно всех невольников…

Остров Фюн оказался землей довольно крупной, по площади вдвое больше имения Лисьиных, а потому пересекать его пешком пришлось бы довольно долго. К счастью, в харчевне города Оденс удалось взять под залог двух потрепанных жизнью кобылок, и они бодрой трусцою понесли путников к центру острова, к таинственному озеру, по которому якобы плавал королевский корабль из тысячи дубовых бревен.

Каково же было разочарование Андрея, когда через два часа пути вместо плавучего дворца он увидел впереди темно-коричневый трехэтажный кирпичный замок, с круглыми башнями, выпирающими на каждом из углов. К тому же замок недостроенный: правая часть стены заметно не дотягивала до высоты левой, кровля отсутствовала вовсе, сбоку выпирала длинная балка, подпертая посередине еще двумя и с блоком на конце – стрела средневекового строительного крана[105].

Мнение о замке резко изменилось, когда путники подъехали ближе. Оказалось, что стены его поднимаются прямо из воды вполне приличного озерца – с половину версты от берега до берега. Замок стоял не на острове, нет, – он возвышался прямо посреди пруда!

– Ничего себе ровчик откопали, – присвистнул, спешиваясь, Андрей. – И как же теперь туда постучаться? До дверей разве из лука добить можно.

– Со строителями переплывем. Вон, кирпичи на берегу свалены. Кирпичи – не шерсть, много за один раз не нагрузишь. Стало быть, постоянно возить должны.

Однако на подходе к груде колотых кирпичей князей остановил лощеный дворянин в белых чулках, в зеленом кафтане с длинными, до колен, фалдами, в такой же зеленой шляпе с распушенным, похожим на страусиное, пером и пышным бантом на уровне ворота. За спиной щеголя покачивали пиками человек пятнадцать караула – в кирасах и узких касках, похожих на разрезанное пополам куриное яйцо.

Он заговорил по-своему, и Андрею пришлось служивого перебить:

– Передай, боярин, что князь Друцкий и князь Сакульский прибыли к нему с визитом.

– Русские? – перешел на нормальный язык дворянин. – Почему же вы решили, что наш великий король станет тратить на вас свое время.

– Передай, у нас есть рекомендация. От барона Ральфа Тюрго.

– От барона? Королю? – насмешливо скривился начальник караула. – А от золотаря деревенского у вас рекомендаций нет?

– Что?! – Князь Друцкий хватанул рукой воздух там, где должна была находиться рукоять сабли.

– Оставьте, князь, – положил ему руку на плечо Зверев. – Нам нужен король, а не тушка дохлого грубияна.

– Что-о?! – схватился за меч датчанин.

– Да-да, любезный, я уверен в твоей храбрости против безоружных путников, – кивнул Андрей, поднимая правую руку к уху и зажимая под локтем грузик неизменного своего кистеня. – А теперь засунь свое мнение себе… в ухо и пошли доложить королю, что появились русские князья с вестью от барона Тюрго. Или королевская служба для тебя ничего не значит?

После минуты мучительного колебания дворянин отступил, спустился к берегу под кучей камней. Вскоре оттуда отчалила двухвесельная лодка. Вернулась она только через час – но со слугой в ливрее и в парике:

– Его величество ждет вас, господа князья!

Король Кристиан принял гостей в обширной зале с пыльным полом, сбитым из неструганых досок, с окнами без створок, из мебели имевшей только трон на небольшом возвышении, за спинкой которого висел гобелен с вытканным рыцарским поединком, да незамысловатый комод, сиротливо прижавшийся к стене. Оно и понятно – строительство. Неуютно, но безопасно. Чужому сюда уж никак не забрести. Павел Первый, помнится, тоже в недостроенный замок поторопился переехать. Также опасался покушений. Как вскоре выяснилось – правильно опасался.

Никаких придворных в зале не присутствовало: разговор предполагался о делах, о которых посторонним лучше было не слышать.

– Неужели это ты тот самый князь Андрей, урожденный Лисьин, о влиянии которого рассказывал мой вездесущий Ральф? – покачал головой король Дании. – Не слишком ли ты молод для какого-либо влияния?

Сам король выглядел лет на пятьдесят, на одутловатых щеках, подпираемых воротом-жабо, горел нездоровый румянец. Тело скрывалось под стеганым пурпуаном с пышными рукавами и такими пышными штанами до колен. На груди холодно блестело сапфирами золотое колье в две ладони диаметром. Но голове косо сидел бархатный берет с белым гусиным пером.