Князь: Зеркало Велеса. Заклинатель. Золото мертвых (сборник) - Александр Прозоров

– Сможешь встать рядом с ним? – указал на свое недавнее приобретение князь Сакульский.

– Безусловно, – кивнул англичанин, и через десять минут все три русских корабля закачались на рейде в полусотне саженей друг от друга.

В то время как холопы обменивались с друзьями на нефе приветственными криками, Мэтью Ро тронул Зверева за рукав и указал на судно, что отдыхало на рейде в полумиле от них:

– Смотрите, князь. Это и есть каракка.

Каракка на вид казалась раза в полтора больше нефа и отличалась тем, что ее нос сидел над волнами заметно ниже кормы. Она напоминала собаку, что припала к земле перед прыжком и переминается нетерпеливо задними лапами. К тому же кормовая надстройка на ней выступала далеко за пределы кормы, нависая над морем. Причем надстройка эта ничем не уступала в размерах дому, что стоял в усадьбе Лисьиных. Передняя надстройка тоже имелась, но была довольно скромной: с особняк «нового русского» где-нибудь на Рублевке. Укрытия на мачтах являли собой не бочки, как на маленькой каравелле, а действительно боевые площадки, способные вместить по два десятка человек каждая.

– Четыре мачты, – тоном заправского маклера добавил англичанин, – две палубы, высокие трюмы. Их можно быстро разгородить на несколько ярусов. Команда такого корабля имеет сто моряков, а матросов он может взять до семисот человек за раз. На кухне внизу сложена самая настоящая печь, каменная, и она способна прокормить всех этих людей горячей пищей. А при необходимости – вдвое больше… Как это по-русски… Населения?

– Интересно, – усмехнулся Зверев. – А чем, по-вашему, отличаются моряки от матросов, если говорить по-русски?

– Ну, князь, моряки – это те, что поднимают и опускают паруса, занимаются грузом, корпусом и такелажем, – согнул пальцы на одной руке англичанин и перевел взгляд на другую: – Матросы же занимаются оружием, а при столкновении ведут бой, высаживаются на чужой корабль. Я что-то неверно сказал, князь?

– Все верно. – Андрей понял, что попал впросак, считая «моряк» и «матрос» словами-синонимами. – Просто у нас в княжестве моряков называют корабельщиками.

– Ко-ра-бьель-шиками, – старательно повторил Мэтью Ро.

– Корабельщиками… – вздохнул Зверев, занимаясь невеселой математикой.

Чтобы вести ушкуй – нужно не меньше пяти человек. Еще сто требуется на каракку, и хотя бы три десятка – на неф. У него же в наличии всего двадцать пять человек, даже считая Звиягу и двух раненых холопов князя Друцкого.

– Для управления этим большим кораблем нужен опыт и многие знания.

– И многие люди, – добавил Андрей.

– О, как раз с экипажами сложности быть не должно, – небрежно отмахнулся сын адмирала. – Ведь вы, как я понимаю, намерены перевозить невольников? Почему бы не заставить их поработать с парусами?

– Они же ничего в этом не смыслят!

– Ну и что, князь? Поверьте, это неважно. Вы знаете, как у нас, в славной Британии, набирают моряков для королевского флота? Королевские вербовщики просто выходят на дорогу в стороне от глаз и больших поселков, выбирают среди прохожих парня покрепче, кидаются на него, вяжут и доставляют на борт корабля. И ничего, уже через пару дней этакий деревенский увалень прекрасно таскает фалы и поднимает гроты. Судя по тому, как вы управились с негодяями на этой каравелле, вашим воинам вполне по силам удержать в повиновении сотню безоружных бездельников. А уж заставить их выполнять правильно свою работу – это забота капитана.

– Если я правильно тебя понял, Мэтью, – задумчиво произнес князь Сакульский, – именно ты и есть тот капитан, что способен превратить рабов в команду?

– Я не раз бывал в Любеке и могу свести вас с честным торговцем старыми и не очень кораблями. Советую, князь, не говорить о том, что вы нуждаетесь в большом корабле. Лучше посетуйте, что каравелла для вас слишком мала. Торговец сам предложит забрать у вас это судно и выбрать у него другое. С некоторой доплатой, разумеется. Тогда торговец наверняка закроет глаза на то, что у вас нет купчей на эту лоханку. Продать ее иным путем, полагаю, не получится вовсе.

– Откуда такая любезность, мистер Ро? Ты готов принять на себя чуть не все наши хлопоты?

– Взгляните на меня, князь. После двух лет плавания старшим помощником на большом торговом корабле мне придется вернуться домой босым и нищим. Отец опять станет меня высмеивать, старшие братья – считать неудачником. Я вижу, князь, что вы затеяли очень трудную авантюру, almost impracticable. Большой риск, большой труд, большие сложности всегда означают и большую плату. Думаю, две сотни дукатов[103] за десять дней я смогу получить.

– Дукаты, дукаты… – начал рыться в памяти Зверев.

– Ну… Флорины… Цехины… – попытался подсказать англичанин. – Ну, один талер оценивают в три дуката.

– То есть шестьдесят талеров?

– Семьдесят! – возмутился англичанин.

– Хорошо, семьдесят, – кивнул Андрей. – Но не за десять дней, а по прибытии в первый русский порт.

– Согласен, – улыбнулся Мэтью Ро. – Полагаю, за десять дней мы управимся.

– Князь, Андрей Васильевич! – послышался с воды голос князя Друцкого. – Князь, где вы?

– Я здесь, – подошел к борту Зверев.

– Я предлагаю причалить в порту одним ушкуем, чтобы не платить за стоянку остальных кораблей.

– Можно не платить вообще, – высказал свое мнение англичанин. – На каравелле есть шлюпка. Ее можно спустить на воду и высадиться на ней.

Предложение было принято. Только когда в лодке заняли места восемь гребцов, стало понятно, сколь мала команда ушкуя для управления каравеллой – на палубе остались только Тришка и Звияга. Забрав князя Друцкого, корабельщики погребли к берегу. Андрей по дороге рассказал о предложении спасенного англичанина, и Юрий Семенович воспринял его с удовлетворением:

– В большом деле нельзя обойтись без непредвиденных расходов. Я согласен. Но раз уж все складывается столь удачно, то вы, князь, займитесь кораблями, а я навещу невольничий рынок, узнаю, каковы ныне цены. Захар, ты со мной пойдешь. Остальные следите за лодкой. А то знаем мы здешнюю публику…

– Пахом, с нами. Остальные… – Из остальных, принадлежащих Звереву, в лодке оставался только косой Васька. – Остальным ждать.

Лодка заплыла в пределы города и сбросила скорость в поисках места для причала. По сторонам величаво отодвигались назад снежно-белые и красные дома.

– Капитан сказывал, – негромко сообщил англичанин, – что в Любеке еще три сотни лет назад, устав от пожаров, горожане решили дома строить токмо из обожженного кирпича. Посему ничего деревянного тут более нет.

Любек оказался еще одной Венецией, обнаруженной Зверевым за время своих последних поездок. Построенный в устье реки Травы, за время своего величия он успел расползтись по многим островам. Высокие дома отражались в тихих речных водах, их разделяли широкие мощеные улицы, почти не загаженные мусором и нечистотами. Может быть, это не жилые дома, а всего лишь склады? Во всяком случае, пахло здесь не европейским городом, а самым настоящим заливным лугом, недавно освободившимся от половодья.

– Вон, перед баржой свободное место, – вытянул руку Мэтью. – Набережная низкая, выберемся.

Гости причалили, скромно забросив веревку на причальный канат низко, чуть не вровень со шлюпкой осевшей баржи.

– Я на торг в первую руку пойду, опосля к ратуше. Вы, коли ранее обернетесь, лодку назад сюда пришлите. Ждать меня не ждите. Кто знает, сколько времени хлопоты займут? Опосля сам возвернусь.

Они раскланялись с дядюшкой, после чего, уводя Андрея по мощеной и вроде даже вымытой улице, Мэтью Ро громко зашептал:

– Вы ничего не говорите, князь Андрей. Русских здесь считают наивными богатыми дурачками, обманывать которых достойно и легко. Посему говорить стану я, и торговаться тоже. Вы лишь кивайте головой, когда я на вас укажу. Можете считать, сотню талеров я для вас сохраню уже сегодня.

Дальнейшие события остались для Зверева понятны от силы наполовину. Англичанин, ничуть не смущаясь своего драного вида, решительно шагнул в одну из контор, что выходили на улицу тяжелыми резными дверьми, пару минут пообщался внизу с клерком, похожим на церковного послушника, затем прошел в дом, вместе с князем поднялся на второй этаж и затеял оживленный разговор с чисто бритым бюргером, одетым в серый пыльный парик, длинный камзол и парчовые панталоны с кружевными чулочками. Разговаривали они, опять же, по-английски. Звереву оставалось только сидеть в кресле, закинув ногу на ногу, и гадать: ждет Пахом внизу или плюнул на все и отправился к лодке? Он ведь холопу ни слова не сказал.

Мэтью Ро размахивал руками, мотал головой, иногда вскакивал и направлялся к дверям, чтобы потом вернуться к столу и, нависая над собеседником, угрожающе что-то обещать, затем опять садился, опять вскакивал… Наконец он повернулся к Андрею: