М. Берг. Чашка кофе. (Четыре истории) - Михаил Иванов
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Сошедший-с-Небес поднял с пола извергнутый демоном предмет, обтёр его о рукав и повертел перед лицом, рассматривая. Ухмыльнулся.
Максуд поднялся на ноги. Во все глаза он уставился на то, что оказалось в руках Фаниса. Между тем Сошедший-с-Небес просунул руку сквозь решётку, вставил загадочный трофей в замок и провернул. В замке щёлкнуло, и дверь приоткрылась…
***
Они снова шли по узкому коридору, все вместе, но ужене в качестве пленников, которых ведут на расправу, нет – теперь они беглецы! Двигались осторожно, стараясь не издать ни единого звука, прислушивались, готовые замереть, превратиться в неподвижные статуи при малейшем подозрительном шорохе. Первым шёл Фанис. Света лампы, которую он снял со стены возле места их заточения (да какая там лампа – грубо слепленный сосуд с невысокими краями и крышкой поверх, наполненный прогорклым топлёным жиром!), едва хватало, чтобы разогнать тьму.
Максуд усиленно пытался осмыслить произошедшее, связать воедино ускользающие концы… Выходило не очень. Промучившись, он остановился на мысли: демон-Му просто сыграл определённую ему Создателем роль. Будучи тем, кто он есть, демон, следуя своей сути, сделал то, что должен. Быть может, именно это имел в виду Фанис, разговаривая с Хичем? Однако при таком раскладе выходило, что Сошедший-с-Небес каким-то образом проник в тот самый, загадочный и неисповедимый, «замысел Создателя», о котором упоминал неоднократно, и заведомо знал то, что должно было произойти… У Максуда разболелась голова и он плюнул на свои догадки: выдастся случай – спросит напрямую у самого Фаниса.
Сошедший-с-Небес остановился. Максуд, замыкавший группу,глянул вперёд через плечи дадашей: тупик, что ли? Возвращаться совсем не хотелось… Уф-ф, нет! Развилка! Справа и слева зияли тёмные провалы тоннелей.
«Куда теперь, Фанис?»
Сошедший-с-Небес поводил светильником перед боковыми коридорами —язычок пламени на фитиле дрогнул и там, и там.
«Так куда же?»
Знакомое шарканье – и беглецы замерли, Сошедший-с-Небес поспешно прикрыл огонёк ладонью. Стало совсем темно. Шарканье приближалось довольно долго, и наконец в одном из коридоров забрезжил жиденький свет, а спустя ещё некоторое время показался давний знакомый – старик-надзиратель. Нежданный гость (хотя какой он гость в собственных-то угодьях?) приплёлся к развилке, и Сошедший-с-Небес беззвучно подался назад, уступая дорогу. Старик же мешкал отчего-то, не спеша продолжать путь. Он стоял и сопел, и Максуд решил, что слепой страж подземелий принюхивается, заподозрив что-то. Сосоний неслышно скользнул вперёд, сжал кулак и замахнулся, целясь в поросший редкими бесцветными волосьями висок. Однако дряхлый и, должно быть, потерявший не только зрение, но и нюх сторожевой пёс выдохнул и прошёл мимо изготовившегося к удару громилы, не повернув головы.
Сделавнесколько шагов, надзиратель, однако, снова останавился – в том месте, где коридор, из которого вышли беглецы, упирался в стену. Посопел, покряхтел, почесался и побрёл дальше… и охнул, задев стену плечом так, что с её неровной поверхности посыпалась каменная крошка, а светильник выпал из слабой руки, погаснув. Неуклюжий калека пошоркал по полу – должно быть, пытался нащупать ногой среди камней и сора упавшую лампу (к чему, вообще, был нужен слепцу сей бесполезный предмет?) – да так и утащился не солоно хлебавши, бормоча и пристанывая.
Немного посветлело – это Сошедший-с-Небес перестал прятать под ладонью увядшее было без доступа воздуха пламя. Бинеш заприметил и быстро подобрал потерянный надзирателем светильник, заглянул внутрь: сколько-то жира ещё плескалось там, – и он аккуратно слил всё до капли в лампу Фаниса, пока тот раздумывал, в какую сторону двигаться дальше. Фанис же вдруг заинтересовался тем самым местом стены, о которое так неудачно приложился тюремщик: поднёс светильник поближе, ковырнул пальцем трещину… и в его руке остался отслоившийся пласт то ли глины, то ли слежавшейся пыли, который тут же рассыпался в прах. Тогда он слегка ударил кулаком по стене – раздался не характерный для камня глухой звук и обвалилось ещё несколько плотных кусков, подняв серые, щекочущие ноздри клубы. Сошедший-с-Небес оглянулся на озадаченных дадашей и принялся сбивать едва державшийся на каменной поверхности слой. Сосоний вежливо отстранил Фаниса, и после пары коротких ударов его похожих на молоты кулаков в стене явственно проступили очертания грубо сколоченной двери. Сосоний нашёл подходящую щель, расчистил и, просунув в неё пальцы, рванул хрустнувшие доски на себя.
Понадобилось несколько подобных рывков, пока упрямая и весьма прочная створка не распахнулась достаточно, чтобы в открывшийся ход мог протиснуться человек. Сосоний утёр лоб и вопросительно посмотрел на Сошедшего-с-Небес. Потревоженная пыль нетерпеливо покидала место своего векового сна, ускользая в проём дымными змеями, и пламя светильника в руках Фаниса трепетало и тянулось туда же, в бесконечную темноту за дверью, как стосковавшаяся по свободе птица. Фанис окинул взглядом дадашей и решительно полез, куда указывало пламя…
***
…Огонёк на конце фитиля клюнул и потянулся, огибая объёмистое пузо валуна, к щели между его боком и стеной коридора.
– Что там? Выход? – жадно поинтересовался Дилшэд.
Всю дорогу он делал вид, что бодр и полон энтузиазма, но эта нервная весёлость, как и одышка посредственного пловца, который вот-вот начнёт тонуть, напротив, свидетельствовала о том, что парень чувствует себя более чем неуютно в тесных и запутанных переходах чрева Горы. Спингуль тревожно поглядывала на своего покровителя, прижимала к себе его руку, но ничего, однако, не говорила.
– Может, и выход… – пробормотал Сосоний. – Да только вот что там, за выходом?
Сошедший-с-небес обернулся (в свете обретшего яркость пламени блеснула ползущая по виску крупная капля пота), и Сосоний, поймав взгляд Фаниса, протиснулся вперёд, заняв его место у валуна. Несколько глубоких вдохов – и он решительно навалился плечом на преграду…
Камень не то чтобы не поддавался – вообще не шевелился. Сосоний совсем взмок от напряжения, но ничего не мог поделать: валун сидел в проёме как влитой. Максуд слушал натужный хрип дадаша и внутри него росло беспокойство. Тьма, упрямая туша камня и скачущие вокруг сумасшедшие тени… Он задышал часто, потянул ворот, хотя тот никак не мог служить причиной затруднившегося дыхания. Это было похоже на подкатывающий приступ паники, однако не было им, что ещё сильнее растревожило Максуда. Наконец он не вытерпел (вернее, внутренний порыв, на мгновение затмивший рассудок, толкнул его с места, и лишь спустя этот миг пришло осознание): подошёл,
