Голос из хора - Абрам Терц

- Ты скажи, скажи мальчишка,

Сколько душ ты загубил?

- Восемнадцать православных

И сто двадцать три жида.

- За жидов тебя прощаем,

А за русских - никогда!

Завтра утром на рассвете

Расстреляем мы тебя.

(Старинная песня)

Человек всегда и много хуже, и много лучше, чем от него ожидаешь. Поля добра так же бескрайни, как и пустыни зла...

- А если есть изверг - что хотите делайте, он все равно - изверг!

- Хватит ли у меня силы мужества кошку в топке сжечь?

- Я за свою идею не одного на тот свет отправил.

Русский человек только и делает, что искушает Господа каким-нибудь рацпредложением. То один вариант предложит, то другой по части устроения мира. Богу хлопотно с русским человеком.

- Всех, кто не в нашей компании, я бы уничтожил!

- Если б снял я тогда с него золотые часы, давно бы был на свободе...

- На мне два трупа.

- Дал ему руки замарать.

- Я ему говорю с той стороны (у брода): - Не ходи, Василий Иваныч. Стрелять стану. - А он - идет, смеется: не выстрелишь...

Что было делать?

- Ладно, отвечаю, о вашем деле я никому не расскажу. Но как вы могли, скажите, детей ведь, детей, трех-четырех лет, сколько их там оставалось, в детсаду?..

- Да дети-то были бесхозные!..

- Хочу, говорит, чтобы меня зарезали чистые руки...

- Ну а жалко было?

- Какая жалость, Андрей?

Убийца, даже праведный и несчастный, обязательно убьет "неправильно", "неуместно", не так и даже подчас совсем не того, кого намеревался убить. Труднее понять, зол ли убийца, или это больше - судьба, случай, стечение обстоятельств. Преобладающее чувство - "не я!" (а так получилось). Но не всегда ли у нас при самом плохом - "не я"? Не способен ли "добрый" на зло, любой добрый на любое зло, а все решает какой-то третий случай? И не потому ли - кто в мыслях своих, ибо этого уже достаточно: убийца!?

- Во мне злости столько, что положи меня на лед - на полтора метра оттает.

- Пускай я лучше умру, чем убью.

...Посмотрел на кошку, сказав ни к селу, ни к городу:

- Ее убить надо.

Беззлобно, спокойно, как говорят - пора завтракать, или не мешает побриться.

- Не вытерпел - замочил.

Живьем он никого не брал. Но, подкравшись к беглецам - ночью, в лесу, у костра, - никогда не стрелял сразу, но, взяв на прицел, выжидал минуту-другую:

- Пускай поживут, помечтают...

- В своих глазах я вижу его прокаженным!

- Так и сгинул от мужицкой руки - как свинья.

- Да ты бандитее меня!

- И она уже чувствует, кобра, что ее свеча догорает.

- Что человек думает - то ничего не значит.

За несколько месяцев, как объявиться ему Государем, Пугачев и не думал об этом. Не обнаружим мы в нем и наклонностей к злодейству. На допросе 16 сентября 1774 г. Пугачев показывал - о своем пребывании в Казанском остроге: "Между тем пропало у меня не помню сколько денег, а как многия о сем узнали и хотели отыскивать, однакож, я об них не тужил, а сказал протчим: "Я де щитаю сие за милостыню, кто взял - Бог с ним". Вина же я тогда не пил, и временем молился Богу, почему протчия колодники, также и солдаты почитали меня добрым человеком. Однакож, в то время отнюдь еще не помышлял, чтоб назваться Государем, и сия жизнь не была тому причиною, чтоб вкрасться людем и после, как назовусь Государем, чтоб можно было и на сию благочестивую жизнь ссылаться ".

Это - зима 1773, а летом - все начнется. Доброту души Пугачева подметил Пушкин, а также - его плутоватость, ловкость, пронырство. Недаром, как участник Прусского похода, Пугачев вспоминал о полковнике Донского войска Денисове, "который и взял меня за отличную проворность к службе в ординарцы".

Скорее всего Пугачев представлял собою обычный в России тип "легкого человека", которым играет судьба и который при случае сам не прочь с ней поиграть, становясь то добрым, то злым, не будучи таковым по природе, но приноравливаясь к обстоятельствам, имеющим характер везения, легкого и непрочного "щастья", как и в эпизоде с деньгами милостиво вдруг одарил такого же случайного и легкого на руку вора.

Узкая, как сабля, рука и модное слово "лайнер" - вот и весь человек.

- Я с шестнадцати лет - как рыба в воде.

- Полтора класса окончил пополам с братом.

Об удаче:

- А это я добыл без отца и без матери!

- Сколько вас?

- Восемь человек, и все - ни за что!

(Обычная острота)

Игровой человек не постесняется рассказать о себе любую гадость. С удовольствием даже расскажет: вот я какой! Он отделяет себя от себя и созерцает свои непотребства в третьем лице - как художник. Судьба для него лишь сюжет, требующий занимательности. Но сколько в этом сюжете он бед натворил!..

"В моей жизни и биографии нет ничего, кроме заслуг перед человечеством...

Таких людей, как я, везде только награждают...

Беру на себя смелость заверить вас, что с таким бескорыстным человеком, как я, вы еще не встречались..."

(Из "Жалобы Генеральному Прокурору")

...Но встречаются натуры мечтательные: - Почему Москва - не в Сухуми?! Вот если бы в Сухуми Москва была!.. Красивейшее место!

- Москва - столица: туда со всего мира приезжают в шляпах.

- Купите туфли - и вы сразу почувствуете себя Королем Лиром.

"Печальна жизнь, и я вот так сижу печально в печальной действительности и жду экзистенци-ального озарения".

(Надпись на фотографии)

Приучил сожительницу курить и садиться на колени к приятелям - чтобы потом докладыва-ла, кто и как из друзей с нею себя ведет.

- Косы ей обстриг по-городскому, "под колдунью": спереди челка, сзади висят - западный момент.

- Я придерживаюсь японского принципа вежливости.

- Я им открыл большую Америку.

- Западная культура - это чтобы сопли в кармане носить. Сморкнешь в платочек и носишь.

- Делай - как смешнее!

(Поговорка)

- Это же смех на палочке!

- Ох, и посмеялся я в 959-ом году: мужик в яму упал, а потом - баба!

- Как вспомнишь, что есть нечего - так смех берет.

...На какой-то стадии приходит сознание несерьезности всего, что делал, чем жил, и это чувство способно довести до отчаянья, пока не вспомнишь, что и вся мировая история не очень-то серьезна.

Все, что он ни писал, он писал о себе и собою, вытаскивая из собственной - такой ничтожной - персоны, как фокусник из пустого цилиндра, то утку, а то ружье, удивляясь своей же находчивости.

(Абрам Терц)

...Приятно, что нашему ребеночку полюбилось слово "оказывается". Не знаю, часто ли я им пользуюсь. Но по смыслу всегда: оказывается. Отсюда же перегруженность оборотами с "потому", "оттого" и "поэтому", логическими лишь по видимости, на деле - больше от фокуса: а что оказалось? Поэтому (оттого): из-под ширмы, яичница в шляпе. Не доказательство - появле-ние из воздуха, из ничего: оказывается!

Умываясь, потрогал голову и вдруг удивился - до чего же она маленькая...

Никак не придумаю: зачем у мышей хвост?

Как взглянешь на карте на очертания Австралии, так сердце радуется: кенгуру, бумеранг!..

Очень смешно купаются воробьи: нагибаясь, мочат брюшко, а потом долго отряхиваются. И в это время очень заметно, что у них нету рук.

Интересно, как мыши относятся к птичкам и как жуки - к бабочкам? Они же видят друг друга. Но что думают?

Жаль все-таки, что в лагере я хуже стал относиться к собакам.

Еще подозреваю, что старички более дети, чем кажется с первого взгляда. У них детские интересы. Съесть какой-нибудь пряник. Сходить в кино. И они чаще, чем мы думаем, внутренне прыгают на одной ножке. О том, что старички - дети, можно судить по гномам.

Трехцветная кошка, в-четвертых, вымазанная зеленкой.

...Когда зеленые листья становятся черными на бледно-розовой, как морковка, заре.

Нужно уметь вить из фразы веревки. И ходить по ней, как по канату. По воздуху. Ни за что не держась. Вне тела. Без формы. Как чистый дух.

Стихи:

Люблю ходить я на охоту

И уважаю труд,

Иду на всякую работу,

Люблю культурно отдохнуть.

Интересно при всем том, что охота на первом месте.

Поэзия пародирует быт, изъясняясь с преувеличенной вежливостью, обстоятельностью: "Однаджы в студеную зимнюю пору я из лесу вышел; был сильный мороз..." Внутри же, про себя, она в это время так и покатывается со смеху: совсем как настоящая! вот умора!

Стоило бы пройтись по Третьяковской галерее и посмотреть на живопись глазами пантомимы. Хогарт, убежденный, что копирует жизнь, в автобиографии проговаривается (не подозревая, что выдает себя и всех своих соумышленников):

"Я старался трактовать мои сюжеты как драматический писатель: моя картина - моя сцена, а мужчины и женщины - мои актеры, которые посредством определенных действий и жестов должны изобразить пантомиму".

От "реализма" в подобной трактовке мало что остается. В ход идут насквозь условные приемы.

Во-первых, эффект узнавания (примерно так, как это подают экскурсоводы, правильно поймавшие, в чем тут корень дела). Посмотрите направо, посмотрите налево. Вот пожилой господин открыл рот и поднял палец в рассуждении позавтракать, а его молодая жена закатывает истерику под видом нет денег, покуда знакомый гусар выпрыгивает в окно, забыв под стулом разбитый, стоптанный во многих походах сапог, и так далее, по порядку, вплоть до кота Васьки, уплетающего по диагонали хозяйский завтрак, мораль. Зритель радуется: все совпадает, однако - не с жизнью, с программой. Удовольствие доставляют ясность читаемой ситуации, сформули-рованная осмысленность жестов, складывающихся в задание, в котором кот и сапог наносят последний удар по недоверию скептиков и ставят точку над i в развитии реализма.