Новая ментальность - Александр Воин

Конечно, каждый нормальный ученый-естественник стихийно убежден, что весь этот накат на рациональную науку – сущая белиберда. Но опровергнуть аргументы пост позитивистов (в особенности) никому до сих пор не удалось. Это удалось сделать мне. На основании моей теории познания я сформулировал единый метод обоснования, тот метод, которым настоящая рациональная наука обосновывает свои теории, но который, тем не менее, до сих пор никем не был сформулирован ни внутри нее, ни вне. Он употреблялся, как употреблялась грамматика любого языка (русского, английского) до того как она была написана. (Существовала-то грамматика еще до того как ее написали, раз люди на этом языке разговаривали и до этого и разговаривали, соблюдая, в общем, эти неписаные правила, которые лишь потом кто-то записал). Опираясь на этот метод и на мою теорию познания, я дал рациональное объяснение тем феноменам современной науки, на которых построили свои аргументы пост позитивисты, релятивизирующие ее, и тем опроверг их построения. Свои результаты я опубликовал: теория познания изложена в первой части моей книги «Неорационализм», единый метод обоснования – в цикле статей в журнале «Философские исследования». Я докладывался об этом на разных философских семинарах и конференциях и имею положительные отзывы маститых философов, ведущих специалистов в этой области. Казалось бы, если релятивизация науки, а затем морали опиралась на некоторую аргументацию, а эта аргументация теперь разбита, то все должно пойти вспять. Либо те, которые занимают позицию противоположную моей, должны опровергнуть мои аргументы. Не происходит ни того ни другого. Причина этого странного феномена вот в чем.

Сегодня мы живем в эпоху уже не модернизма, а постмодернизма. Постмодернизм – это «ирония к иронии». Это – плюрализм, понимаемый не как право каждого отстаивать в споре свою точку зрения на истину, а как «у каждого своя истина». Ну, раз она у каждого своя, тогда ничто никому вообще не нужно доказывать, а главное можно игнорировать любые доказательства, если они тебя не устраивают. Теперь «философия ничего не доказывает, а «только обсуждает». Теперь все эти наперсточные психологии вовсе не обязаны утрясать противоречия между собой. Они просто поделили клиентуру и каждая пасет своих клиентов. Теперь авторитеты в сфере психологии и философии создаются не обоснованием своих теорий в противопоставлении теориям, утверждающим противное, а в пиар акциях, в шоу раскручивании, в модернизированном советском» рука руку моет». Каждая, с позволения сказать, школа нахваливает своих и полностью игнорирует «не наших».

Эта ситуация исключительно удобна как для посредственностей, пролезших в ученные и возглавивших институты, так и для откровенного жулья и шарлатанов понасоздававших всяких школ, академий и сект и тоже мажущихся под науку.

Постмодернизм и в искусстве снизил планку даже в сравнении с модернизмом. Модернисты были хоть неистовыми ниспровергателями. Правда, то, что они ниспровергали, было несравненно ценней того, что они несли взамен, но само их неистовство обеспечивало им известный эстетический уровень. (Я говорю, конечно, усреднено). Постмодернизм – это просто какой-то маразм, в котором ни ярких мыслей, ни ярких чувств. Сплошная ирония к иронии, кривляние и позы. Директор киевского института философии М. Попович заявляет: я – рационалист и хейдегерист одновременно. (Хейдегер – один из разрушителей рационализма). В старое доброе время у Поповича потребовали бы объяснения, как это может быть. Сейчас, как говориться, для деревни и так сойдет. Глубокомысленная поза. А кроме поз ничего ведь и нет сегодня.

А вот пример постмодерна из сферы искусства. В Украине есть передача по радио о музыкальной классике, которую спонсирует клиника урогенекологии. В ней эта самая классика, вроде «Времен года» Вивальди, перемежается с роком и т. п. и текстами вроде конкурса на самый сексуальный голос, где любителям классики внушают, что неважно, что вы говорите, главное, чтобы сексуальным голосом. Перемежается в пропорции один рябчик – один конь. Т.е. музыка Вивальди длится не более 15 секунд, всего несколько тактов, эдакий символический след классики, затем полчаса или час – сексуальным голосом. В общем, эдакая урогенекологическая классика, с помощью которой убивается вкус к классике и у тех, у кого он еще остался. В модернистской музыкальной передаче классика если и упоминалась бы, то только сообщением вроде: Бетховен – дурак. Это было, по крайней мере, честно и каждый, кому это не нравилось, просто переключал станцию. А теперь все поле искусства заминировано, как колхозный двор коровьими лепешками: начинаешь смотреть вроде добротный серьезный фильм, а через несколько кадров идет порнуха.

Модернизм, а особенно постмодернизм, пронизывает все стороны жизни современного общества, включая политику и религию. Все эти постсоветские политические партии, которые отличаются друг от друга только ярлыками, навешиваемыми на себя вне связи с тем, что они на самом деле из себя представляют, это типично постмодернистское явление, когда все – лишь поза и не надо заботиться о связи с истиной, ибо народ приучен, что до истины все равно не докопаешься. Ведь она у каждого своя. А от модернизма здесь – отношение к народу как к быдлу, которому можно повесить любую лапшу на мозги. Нужно лишь дать ему немного хлеба, чтоб он вообще не подох, и побольше зрелищ. И зрелищ, это значит, порнухи и боевиков, т.е. поиграть немного на примитивных инстинктах и народ забудет и о правах, и о свободах, и о достоинстве.

А правила политической борьбы? Они никогда не отличались особой деликатностью. Но в ситуации, когда все относительно, зачем выяснять, кто прав и чья программа лучше (тем более, что и программ реальных нет)? Проще поливать противников грязью, не заботясь ни об истине, ни о морали, отмененных и релятивизированных модернизмом и постмодернизмом. Добро бы это касалось только политики и политиков, у которых по определению кожа дубленная. Теперь этот стиль перенесен и в науку (включая и особенно философию) и в искусство, и в производственные отношения, и даже в отношения соседей по лестничной клетке. И все это в эпоху, когда предшествующий необузданный научно технический прогресс, породивший глобальные проблемы, угрожающие самому существованию человечества, поставил это человечество в ситуацию, требующую от него во имя выживания гораздо более высокого духовного и нравственного развития, чем когда-либо прежде.

А современная религия! Католические священники – педофилы в Америке, прикрываемые самим папой. Протестантский епископ – открытый гомосексуалист. Засилье гомосексуалистов в московском патриархате (согласно российской оппозиционной печати). Эдакое пидорасивное Христианство. Это ж каким медным лбом надо обладать, чтобы вязать все это с Учением Иисуса Христа!

Фантастическая реальность

20.08.06

«И хочется мне бросить им в лицо

Железный стих,

Облитый горечью и злостью»

О духе и бездуховности последнее время долдонят все, кому не лень, и особенно те, у которых даже то место, где был когда-то дух или где положено ему быть, заросло соединительной тканью. Но под эту трескотню происходит сегодня в западном мире, включая Израиль, Украину и Россию, дальнейшее духовное обнищание и одичание.

В процессе адаптации, приспособления к меняющейся действительности человек привыкает ко всему, что навязывают обстоятельства, и начинает все это принимать за норму. Так ему легче жить, нет душевного дискомфорта. Я попробую поломать этот душевный кайф и освежить восприятие у толстокожих.

Вот картина: педерасты, лесбиянки, педофилы, извращенцы всех прочих мастей. Резиновые куклы, искусственные члены и прочие заменители мужчин и женщин. Трансвеститы, операции по изменению пола, однополые браки. Торговля живым товаром, сексуальное рабство с миллиардными оборотами, с публичными домами до 40 тысяч мест (в Германии, специально к чемпионату мира по футболу). Секс шопы и секс туры, в которых уже не какие-то особенно богатые, а средний класс Европы, Америки и Израиля (а потихоньку и России и Украины), как мужчины, так и женщины, как средних лет, так и старики и старухи, таскаются по бедным странам мира, покупают там себе услады не только от молодых девушек и парней, но и детей. Обороты миллиардные и десяткомиллиардные.

А порнуха? Печатная, в кино, на видео и уж конечно в Интернете. И детская. С оборотами в десятки, а может уже и в сотни миллиардов.

А объявления в газетах и Интернете: «Супружеская пара ищет девочку (мальчика) для совместного эротического время провождения» и т. п.?

– Да, но ведь не все такие!

– Да, не все. Но разве могут те, кто еще не такие, быть просто нормальными духовными людьми в такой среде? Само примирение со всем этим не оставляет места для духа. И психика в этой атмосфере не может оставаться нормальной, она деформируется, а зачастую ломается. Известно, что многие американские студы, остающиеся на лето в кемпингах и не желающие принять участия в тотальном бордельеро, которое там происходит в это время, попадают в психушку. Даже те бедные в России и Украине, у которых нет видео и компьютера, которые не извращенцы и ведут более-менее нормальный образ жизни и даже по телевизору не смотрят порнухи (телевизор-то есть у всех), но просто телевизор они ведь смотрят. И переключая со станции на станцию, наталкиваются и на порнуху. Да, они на ней не задерживаются, но она их уже и не возмущает так, как когда они столкнулись с ней впервые. Это уже и для них – нормальная, законная часть действительности, только их лично не интересующая. А передачи, в которых люди днями и неделями просто живут под наблюдением телекамер, чуть ли не сношаясь на глазах у всех и отправляя нужду? (Не могу привести точных подробностей, давно не смотрю телевизор). Эти передачи (и им подобные, со скотским юмором, например), знаю, смотрели практически все в Украине и России (про Запад и Израиль уж и не говорю). Разве такая духовная пища может оставить душу человека нормальной? Помню рассказ одного английского писателя, который перед Второй Мировой Войной жил в Германии. Когда он увидел в первый раз, как толпа штурмовиков гонится за евреем, возмущение переполнило его, он хотел вмешаться, что-то делать. Но что он мог сделать? И во второй раз он был возмущен, пробовал куда-то писать, но бесполезно. В третий раз он отметил про себя, что взирает на такую расправу почти равнодушно. И тогда он понял, что ради спасения души своей надо бежать из Германии, что и сделал. А куда в современном мире можно спрятаться от этой фантастической реальности, которую не мог вообразить себе (не то, что изобразить) ни один фантаст прошлого?