Подлинная история III Мировой войны - Яков Иванов

ФАЙЛЫ честно отработали поставленную задачу, однако следует сказать, — единственным успехом экспедиции было то, что они стырили из палатки профессора дендрологии Гарри Токуна отчет о экспедиции в район Тунгусской катастрофы, и загадочный кусок дерева.

Вот, что было написано в профессорском дневнике: Когда наша исследовательская группа прибыла на место Тунгусского катаклизма, то мы ошибочно стали искать какие-нибудь обломки инопланетного корабля или же кусочки метеорита. Что бы выполнить поставленную задачку наши специалисты просеяли тонны земли, затем пробурили десять скважин, однако, ничего не нашли. Поначалу, никто не обратил внимание на бревно валяющееся в углу, а зря.

Но, в народном хозяйстве всё пригодиться — так и этот ствол, вместе с остальными поваленными деревьями, распилили на поленья и разослали их по разнарядке совнархозов. И вот тут-то стало твориться что-то необъяснимое и загадочное…

В оперативный отдел НКВД стала поступать интересная информация из регионов. Вот факты:

— 1. Печь принадлежащая гражданину Емельяну Дурак (которую он растапливал этими дровами), вдруг сорвалась с места и стала сама ездить по округе, тараня правительственные членовозы.

— Бабушка Яга изготовила из этого загадочного дерева ступу. И у этой ступки обнаружилась удивительная способность — летать. Да не просто летать, а обгонять в полёте реактивный лайнер.

— Другая бабка-бомжиха (по приказу деда) шарила по чужим амбарам и сусекам в поисках муки. Затем, изготавливая свою не хитрую стряпню, она случайно замешала в тесто опилки этого чудо-дерева. И, о ужас! Запечённая хлебная голова ожила! Это кулинарное изделие послало деда и бабку подальше, а само укатилось в лес, пугать животных. И, что самое странное — этот кусок хлеба умел говорить. Выпучив глаза, он всё время кричал по-узбекски: Кол-о-бок! Кол-о-бок! Кол-о-бок!.

— Но самую жуткую вещь сотворил папа Карло. Этот народный умелец выстругал из волшебного полена носастого деревянного монстра. Эта ожившая деревяшка сразу стала требовать у несчастного пенсионера еду и денег на билет в кукольный театр. Долго терпел эти издевательства старый Карло, а затем не выдержал: сдал свой поношенный пиджачок в секонд-хэнд, и на вырученные таким способом деньги нанял известного киллера Карабаса. Тот обещал за пять золотых замочить Буратину.

— Интересная судьба выпала последнему куску бревна — его, как талисман, по субботам носил на могучем плече сам Ле-Нин…

На этом, записи в дневнике профессора Токуна обрываются.

Лучшие ученые Рейха тщательно исследовали опилки и пришли к выводу, что данное дерево не может расти на Земле и, по-видимому, оно было занесено на нашу планету из безбрежных просторов Космоса. О!

А помните ли Вы, уважаемый Читатель, про монгольское супероружие ФАУ-2?

Так вот, первый экземпляр этой ракеты Хитлер собственноручно выстругал рубанком, именно, из этого космического чудо-дерева…

Неуловимые выходки Штирлиц-Сингха уже порядком поднадоели руководителям Рейха. Следовало бы его на чём-то подловить и хорошенько проучить батогами. А то ведь, обнаглевший индийский резидент не напрягаясь совершал на подконтрольных монголам территориях сотни диверсий. И (это является историческим фактом!) он не оставлял на месте преступления ни одной улики, ни единой царапины. М. М. Исаев работал чисто-быстро и без свидетелей. А раз так, то эти дела спускались Мюллiром на тормозах.

Химмлер давил на шефа гестапо, требуя хоть каких-то результатов. Но, получая приказ N 436 (прозванный в народе — Накрыть Штирлица копаком!) — Мюллiр зеленел, покрывался слизью (как рыба линь) и всеми силами старался ускользнуть от выполнения этого не реального плана. Однако, не эти внешние факторы тревожили гестаповца! Всё чаще и чаще, он долго не мог уснуть по ночам — его терзало, доселе неведомое, чувство романтической ностальгии по отношению к индийскому разведчику. Все знают, что на ловле Штирлиц-Сингха Мюллiр сделал свою карьеру в Большом Кино. Ему даже захотелось подойти к Максимычу погладить его по головке и дать ему конфетку.

Ведь, ежели арестовать полковника Исаева, — рассуждал Мюллiр — то в этом засранном стойбище, под дивным названием Улан-Батор, просто негде и не с кем будет развлечься!

А ведь какие задушевные песни пел советский шпион на 23 февраля; а как ловко и без потерь он наливал водку в гранёный стакан; а ещё вокруг него увивалось столько баб, что иногда перепадало и Мюллiру…

Вот, с таким срепящим сердцем, оберст-гестаповец подошёл к юрте Штирлица. Вокруг этого шатра бегали два облезлых голодных пса, которые своим злобным гавкотением, не позволили занять Мюллiру удобную позицию для подслушивания.

Вот, сволочь, и это предусмотрел! — беззлобно подумал гестаповец, и крикнул вслух: Эй, бригада-фюрер, выходи! Побалакать надо!

Откинув закопченный шкуру, в входном проёме юрты появился Штирлиц-Сингх. Перед тем, как он задёрнул полог, Мюллiр успел заметить двух голых радисток, которые кувыркались на грязных одеялах и активно возбуждали друг дружку массивными радиодеталями от рации.

— Ну, was ist das, геноссе? — отрыгнув луковым супом, спросил Штирлиц.

— Мы это… — Мюллiру вдруг стало стыдно и неудобно — Мы, das ist Was, арестовывать пришли!

— Какого хрена… — начал было возбухать шпион, когда из юрты неожиданно послышался женский визг, смех и томные призывы: Максимушка, прихвати своего пузатого дружка, и заползай обратно к нам в шалаш! Соком истекаем мы!

— Ну-ка, цыц курвы, покудова казаки гутарят! — прикрикнул на них Штирлиц.

— Камарад, а почему они тебя Максимом называют? — проявил бдительность гестаповец.

В ответ, наш разведчик молча распахнул перед Мюллiром низ своего халата… От увиденного maximuma,завистливому Мюллру стало так хреново, как будто его с Доски Почета сняли.(Вот! А мерзские вражьи свободные голоса говорят, что наш народ деградирует и книжек не читает!)

— Ну, так чаво надо? — повторно возмутился Штирлиц.

Не зная к чему придраться шеф гестапо наобум брякнул дежурную фразу: На вас соседи жалуются — говорят, что у вас говном жаренным воняет и всю ночь громкий смех раздается! Так чем же вы здесь занимаетесь? А?

— Как, чем занимаемся?! — искренне удивился Штирлиц-сингх, и тут же (находчиво используя сюжет старинного польского анекдота) ответил: Говно жарим, громко смеёмся…

Мюллiру очень захотелось ударить Штирлица кулаком в нос. Ну очень, очень!

— Ах ты, позёр хренов, — снисходительно засмеялся наш резидент — Тебя, что начальство заставляет меня арестовать? Да? Ха-ха! Забудь об этом бесперспективном начинании, лучше заруливай-ка к нам в чум на комсомольское собрание. А то ведь водка греется и бабы мёрзнут.

Мюллiр был идейным борцом с разведчиками, а не с соблазнами.

… По-утру нечто голое, пьяное и бесформенное — лежало и пускало пузыри в грязной луже за канавой. Обычно, это место было занято потомственным пьяницей Гансом, и поэтому староста послал для освидетельствования личности, жену Ганса — Грету. Грета лихо перевернула, воняющее перегаром тело с живота на спину, деловито сошкребла грязь с середины, склонилась для осмотра над потухшими гениталиями и через минуту сказала: Вообще-то этот парень не с нашей улицы. А приглянувшись ещё раз повнимательней, добавила: И по-моему, даже не с нашего района…

— Ах, сука! — раздался из толпы голос, невесть откуда взявшегося, Ганса.

Видать ощущение растущих рогов сопровождалось неприятными симптомами.

— Да я тебя, блядища ты ненасытная, — продолжал буйствовать Ганс, — Вилами изрешечу, в сепаратор спущу!

Но не эта, обыденная житейская сцена, обескуражила жителей, а был уникален тот факт, что Ганс был не выпимши аб-со-лют-но!!! Посмотреть на это чудо выбежала вся улица. Повыносили из халуп даже немощных стариков и младенцев.

Неужели ты трезвый!? — хором спросили офигевшие селяне. Ведь математически, шанс увидеть Ганса не под шафэ, был ещё меньше вероятности попадания метеорита в глаз статуи Свободы.

— А, что? — всхлипывая, огрызнулся Ганусик — Я не имею права раз в год расслабиться? Эх-ма! Вот так побудешь всего-то пару часов трезвым, а столько гадостей узнаешь! И, как назло, в сельмаг даже кефир не завезли. Блин, пойду хоть браги напьюся! Дайте кто-нибудь бражки, хлопцы!

В это время в луже хрюкнул и зашевелился Мюллiр (да, это был именно он). Ему было хреново, особенно во рту. Создавалось ощущение того, что там ночевал эскадрон улан, с бабами и конями.

Чувству, что он невольно стал причиной семейной ссоры и желая сказать нечто такое, что примирило и оправдало бы поступки обоих супругов, Мюллiр произнёс:

Рождённый пить, е… не может!

После курения и erektusa комбриг Сэмэн Буддёный и его напарник лейтенант Шмитт обожали проверять боеготовность подшефных воинских частей.