Лазарев. И Антарктида, и Наварин - Иван Фирсов

Спустя две недели Сенявин слушал его доклад.

— Овладев Корчулой, я тут же приказал поднять на крепости русский флаг и повелел привести жителей к присяге на верность императору, — несколько выспренно начал Белли, но Сенявин остановил его:

— Позвольте, а жители вас об этом просили сами?

— Мне думалось, что это не столь важно, — несколько растерянно ответил Белли, — наши войска принудили силой сдать крепость…

— Принудили французов, а не далматинцев, — укоризненно покачал головой Сенявин, — среди них немало иных вероисповеданий, кроме православных.

Помолчав, Белли рассказал, что, оставив на Корчуле дюжину солдат, он двинулся к острову Хвар. Два дня штормило, а накануне французский генерал Молитор прислал в крепость большое подкрепление. Пять дней корабли бомбардировали бастионы, но высаженный десант не смог взять крепость. На кораблях кончалась вода и провиант, и Белли снял осаду крепости. Выслушав доклад, адмирал заметил:

— Как вы доложили, ваши подчиненные сражались храбро и умело. Однако на Корчуле вы оставили ничтожно малое войско, и французы отбили эту крепость. На Хваре же надобно было вначале разведать, сколь войска в крепости. Я полагаю, там их не меньше тысячи. Вашему десанту сие явно было не под силу. На берегу следовало поставить батарею крупного калибра. Небольшие ядра стены не тронули, а лишь жителям урон нанесли. — Сенявин выговаривал не сердясь, доброжелательно. — И последнее. Должно всегда иметь наготове гребные суда, дабы вовремя снять десант без потерь.

Спустя неделю флагман преподал урок успешного взятия Корчулы.

В конце апреля Сенявин на «Селафаиле» с кораблем «Петр» и фрегатом «Автроил» со стороны моря атаковал крепость и взял ее без единого выстрела. Французы в панике бежали на рагузинский берег. С ходу вновь овладев крепостью, адмирал поднял на ней русский флаг лишь по просьбе жителей. Он предоставил им полное самоуправление, освободил от всех налогов. На доброе к ним отношение далматинцы обязались защищать остров от французов вместе с русскими.

Спустя два дня Андрей Лазарев только заступил на вахту, как услышал доклад сигнальщиков:

— На зюйде «Азия» и «Ярослав»!

Северный ветер затруднял маневр, и только к вечеру отряд Белли отдал якоря на рейде Корчулы.

Утром, сменившись с вахты, Андрей попросил у командира шлюпку и сходил на «Ярослав». Для Алексея встреча оказалась неожиданной. Он беспробудно отсыпался в каюте после недельной болтанки в море. Проснувшись, взахлеб пересказывал брату подробности взятия Корчулы. Выслушав, Андрей усмехнулся:

— Однако ваш Белли проморгал-таки остров.

Алексей с легким сердцем пропустил колкость брата.

— А я и сам чуть было в десант не отправился, командир не пустил.

— Еще что придумал, — рассердился Андрей, — рыб захотел кормить?

А сам поразмыслил: «Надобно его к себе забрать».

Через два дня «Автроил» ушел с отрядом Сенявина в Котор. Адмирал решил отбить у французов Дубровник. Однако с наступлением пришлось повременить. Русские моряки обосновались в Адриатике, видимо, прочно, и это давно вызывало нервозность в Париже. Эскадра Сенявина блокировала французские войска на побережье Далмации. Кроме того, русские корабли перерезали торговые и военные коммуникации в Адриатике.

— Император требует немедленно закрыть все австрийские порты для русских судов и впредь не пускать их туда, — потребовали в Париже.

Австрия уступила без раздумий. Из Вены поскакали гонцы во все морские порты — Наполеон повелевает удалить все русские суда и не пускать их, применяя даже оружие.

В это самое время Сенявин отправил в крейсерство линейный корабль «Елену» и фрегат «Венус». Теперь которские торговые суда, плававшие с разрешения Сенявина под русским флагом, без опаски шли в Триест. А французские купцы в Венеции и Истрии всполошились — за две недели отряд капитана 2-го ранга Быченского захватил немало французских судов с ценными товарами на миллион талеров.

Но в середине мая Сенявин получил тревожное донесение Быченского из Триеста — «Австрийцы грозят пленить все суда под российским флагом». Получив донесение, адмирал поднял флаг на «Селафаиле» и с тремя кораблями направился в Триест. Он приказал командиру корабля подойти вплотную к крепости:

— Отдавайте якорь в пистолетном выстреле от крепостных пушек. — Адмирал знал, что комендант генерал Цах запретил военным кораблям подходить ближе чем на пушечный выстрел. Пускай поразмышляет. К тому же выяснилось — австрийцы задержали которские суда и не отпускают их.

Не успели стать на якорь, как на борт поднялся офицер Цаха:

— По повелению императора генерал просит вас отойти от крепости на пушечный выстрел, иначе, — пояснил офицер, — мы вынуждены будем открыть огонь.

Сенявин, улыбаясь, ответил коротко:

— Стреляйте! Я увижу, где ваши ядра упадут, и стану еще ближе.

Смущенный ответом, офицер поспешил уехать.

Наступила ночь. Палубы кораблей осветились фонарями. Команды не спали. У заряженных пушек стояли канониры с зажженными фитилями, вокруг кораблей выставили дозорные шлюпки…

Утром Цах прислал своего адъютанта с письмом. Французы, мол, требуют удаления русской эскадры, иначе они грозят занять город войсками.

«Положение ваше затруднительно, — написал в ответ Сенявин, — а мое не оставляет мне ни малейшего повода колебаться в выборе. С долгом моим и с силою, какую вы здесь видите, не сообразно допустить унижать флаг, за что ответственность моя слишком велика, ибо сие касается чести и должного уважения к моему Отечеству».

С ответом Цах явно не спешил, а поздно ночью из Котор пришли тревожные вести: французы заняли соседний Дубровник, сосредоточивают войска и скрытно готовятся наступать на Котор.

Сенявин задумался. Задержись он в Триесте, и все может обернуться бедой.

На рассвете доложили о прибытии австрийских офицеров, посланных Цахом.

— Проси, — кивнул адъютанту Сенявин.

Он принял их стоя, давая понять, что разговор будет коротким.

— Генерал еще раз просит вас, господин адмирал, покинуть порт ради дружбы наших августейших монархов, — передали парламентеры.

— Мой выбор сделан, — твердо ответил Сенявин. — И вот последнее мое требование: если спустя час, — он посмотрел на часы, — не будут возвращены суда которцев, вами задержанные, то силою возьму не только свои, но и все ваши, сколько их есть в гавани и в море. Будьте уверены, спустя час я начну военные действия. Однако чтобы сего не произошло, прошу оскорбления чести российскому флагу не чинить, поднять его на всех которских судах и не препятствовать им ни в чем.

Внушение подействовало. Не прошло и часа, как на всех которских судах раздались возгласы «Виват!». Расправляемые ветром, над ними затрепетали российские флаги.

В тот же день отряд Сенявина ушел в Котор. Оттуда пришли известия, что генерал Лористон занял Дубровник и двигается к югу. Сенявин решил оттеснить генерала.

Французы, продвигаясь вдоль моря, пока не испытывали забот, но 5 июня 1805 года они впервые были биты.

Общий штурм начался в два часа дня. Пять часов при поддержке корабельной артиллерии с переменным успехом шло сражение в горах и на побережье. Артиллерийская атака кораблей порта, в которой участвовал «Автроил», закончилась успешно. Десант моряков выбил французов с верфи, захватил морской арсенал. Только что Рожнов доложил, что пленил более двадцати вооруженных судов и десятки требак и лодок.

Наконец французы не выдержали натиска. «Таким образом, — вспоминал участник битвы офицер В. Броневский[41], — преоборя укрепления, природою устроенные, и, несмотря на картечи, коими искусственно хотели отразить хитрые храбрых, французы уступали одну за другою три своих линии и батареи, оные защищавшие. Русский штык и дерзость черногорцев повсюду торжествовали… Одержана достославная победа над неприятелем превосходным, предводимым искусным генералом Лористоном, и укрепленная неприступная гора Баргат над Рагузою занята».

Одержав первую победу, Сенявин, не расслабляясь, развивал успех на суше и на море. К концу кампании 1806 года русские моряки установили прочное господство на море и встали надежным заслоном на пути наполеоновских войск в Далмации. Не раз били французов в стычках на море и помогали войскам на берегу «Ярослав» и «Автроил». Но всегда порознь, в разных местах.

Новый, 1807 год братья Лазаревы встречали вместе, на борту фрегата «Автроил». Разместились они в одной каюте, командовали на соседних мачтах. В свободное время эту неразлучную пару можно было видеть за чтением в укромном уголке, а на фрегате таких закоулков сотни. В хорошую погоду, днем ли, ночью, на ходу под парусами или на якоре, Андрей практиковал корабельных гардемарин в мореходной астрономии и навигации. Вообще к наукам Андрей питал пристрастие. Еще при выпуске из корпуса и производстве в мичманы «за отличные успехи в науках пожалован секстаном»[42]. И вот от Адмиралтейств-коллегии совсем недавно опять получил «за обучение гардемарин наукам секстан при похвальном листе».