Встреча в Венеции - Элизабет Дьюк

— Считай себя помолвленной, — с манерной медлительностью произнес Эдам. Хотя тон его был непринужденным, лицо, глаза ничего не выражали. — Можешь держать помолвку в тайне, можешь рассказывать о ней — оставляю это на твое усмотрение.

С этими словами он резко повернулся и вышел.

Клэр привезла Салли домой на следующий день и сразу уложила в постель. Страх и отчаяние в глазах сестры разрывали ей сердце.

— От… от Ральфа не было никаких известий? — прошептала Салли. — Он не возвращался?

— Нет. — Клэр еле удержалась, чтобы не добавить: «Избавились, и слава Богу!»

— Что… что, если те ужасные люди вернутся и станут требовать деньги?

— Я скажу им, что мы не знаем, где Ральф. Я не впущу их, — пообещала Клэр. — А если возникнет необходимость, то вызову полицию. Дорогая, мы пробудем здесь всего две ночи. Послезавтра ты поедешь со мной на ферму Эдама. В Янгалу. Там я смогу ухаживать за тобой.

— Я не могу уехать! — прохрипела Салли. — Как же дом? Моя мебель? Банк…

— Эдам сообщит банку, что покупает этот дом. Ему нужно жилье в городе. — Клэр выкладывала новости практически на одном дыхании. — Он просил тебя собрать все, что считаешь необходимым, а мебель и остальное можешь оставить здесь и разобраться позже.

Лицо Салли вытянулось.

— Он хочет купить этот дом? — Она ошарашено молчала с минуту, затем покачала головой и горько вздохнула. — Я… я все равно не могу уехать из Мельбурна. Все те счета…

— Эдам заглянет к нам позже и все тебе объяснит. Он проследит, чтобы все счета были оплачены. Он дает нам… э… заем.

Сейчас нет нужды говорить больше. Сестре пока не обязательно знать о свадьбе. Никому не обязательно знать. У нее впереди еще четыре недели…

— Но… но что, если Ральф вернется и не найдет меня здесь?

Клэр уставилась на сестру, не веря своим ушам.

— Ты действительно думаешь принять его обратно? Человека, который бросил тебя, когда ты больше всего нуждалась в нем? Проиграл все твои деньги и ценности? Не хочет твоего ребенка?

— Он… он передумает. Со временем. — Глаза Салли затуманились слезами. — Он просто не хотел ребенка сейчас… так скоро… он испугался. Когда он услышит, что я… что я потеряла ребенка, я уверена, он вернется. И как только я встану на ноги…

— Дорогая, Ральф никогда не изменится. Он азартный игрок, кровопийца, — жестко сказала Клэр. — Он обобрал тебя до нитки.

— Азартные игры — болезнь. — Салли умоляюще посмотрела на сестру. — Если ему помочь…

— Ты знаешь, Ральф не желает даже признавать, что у него есть проблемы. Даже если он вернется…

— Но я все еще люблю его! — простонала Салли.

— Как ты можешь любить его? Он же совершенно безответственный. Он влез в такие долги и оставил тебя разбираться с ними. А ведь он знал, что ты больна и не можешь работать.

— Некоторые мужчины не выносят болезней, — попыталась защитить его Салли. — И я ужасно выглядела в последнее время. Как только я поправлюсь…

— О, Салли, ты должна трезво взглянуть в лицо фактам. Ральф — ничтожество. — Терпение Клэр лопнуло. Пора рассказать сестре все, что она узнала в Англии. — Ральф лгал тебе во всем. О своем прошлом, о своей семье — даже о своем имени!

Салли смертельно побледнела.

— Ч-что ты имеешь в виду?

— Ральф сказал тебе, что его родители — английские аристократы с титулом и с величественным домом в Беркшире. Он сказал, что они отреклись от него из-за женитьбы на австралийской манекенщице, и он надеется, что они помирятся с ним. Дорогая, у Ральфа нет родителей, не говоря уж о титулованных родителях, и никогда он не унаследует роскошный дом.

— Нет! Ральф говорил правду! Он показывал нам фотографии своего дома, помнишь? Ральф стоит на парадных ступенях, а на переднем плане потрясающий фонтан. А фотографировала его мать — леди Бэннистер, он так сказал.

— Дорогая, матерью Ральфа была повариха Бэннистеров. Фотография была сделана, когда Ральф навещал ее… в отсутствие Бэннистеров. Его мать умерла. Я ездила туда, когда была в Англии, и брала с собой ту фотографию. Я познакомилась с леди Бэннистер, и по фотографии она опознала Ральфа. — Клэр заколебалась. — Она опознала его, как Ральфа Планкета… незаконнорожденного сына их бывшей поварихи Эмили Планкет.

— Планкет? И он не их?.. — Смысл сообщенного сестрой стал доходить до Салли, лицо ее сморщилось. — Ральф лгал мне, — прошептала она. — Нет… теперь это не имеет значения. Ребенка больше нет. Нет внука для его родителей, чтобы… чтобы… — Ее глаза наполнились слезами.

У Клэр защемило сердце. Салли была так уверена, что, когда родится ребенок, родители Ральфа простят сына за брак с никому не известной австралийкой и воссоединятся с ним: ради внука примут его жену в семью. Даже, возможно, помогут сыну встать на ноги…

Но теперь выяснилось, что нет никаких родителей, нет прекрасного дома в Беркшире, нет любящих родственников в Англии.

Салли подняла на сестру печальные, полные слез глаза.

— Почему он не доверился мне? Ни его прошлое, ни семья, ни то, кто его мать, не имели для меня никакого значения. И ты же не можешь винить его за то, что он хотел сменить имя Планкет на Бэннистер. — Слабая улыбка мелькнула на ее губах и пропала. — Но почему он лгал мне? Зачем ему надо было казаться лучше, чем он есть?

— Дорогая, ты должна постараться забыть его. Он никогда не изменится. Такие мужчины, как он, никогда не меняются. А сейчас, пожалуйста, постарайся уснуть. Я начну разбирать твои вещи. Послезавтра мы едем в Янгалу. — Клэр увидела, что Салли открыла рот, и со вздохом добавила: — Мы оставим адрес на почте. Если Ральф вернется и захочет найти тебя, он узнает, где ты находишься.

Клэр всем сердцем надеялась, что Ральф Бэннистер… или Планкет… исчез из их жизни навсегда.

С нее достаточно собственных проблем.

ГЛАВА ШЕСТАЯ

Два дня спустя в Мельбурн приехал рыжеволосый Митч, помощник управляющего, чтобы отвезти всю компанию на ферму.

Когда японский джип Митча вывернул через открытые ворота с надписью «Янгала» на частную дорогу, Эдам заметил:

— Ну вот, приехали. Природа явно ожила после весенних дождей. Все выглядит отлично.

В голосе Эдама слышалось одобрение и даже легкое удивление, словно он в глубине души ожидал, что все здесь в его отсутствие придет в упадок.

На взгляд Клэр, об Янгале можно было сказать все что угодно, только не «запущенная». Под ярким октябрьским солнцем до самого горизонта тянулись холмы, поросшие ярко-зеленым кустарником и травами; проволочные и дощатые загородки казались совершенно новыми; овцы, пасущиеся на склонах, — упитанными и ухоженными. Среди степенных родителей резвились белоснежные ягнята.