Объясняя постмодернизм - Стивен Хикс

До этого момента мой рассказ об эпистемологических истоках постмодернизма был сосредоточен на достижениях немецкой философии. Эти достижения занимают большую часть предыстории постмодерна. В Европе для получившего философское образование интеллектуала середины XX века основное место в обучении занимали Кант, Гегель, Маркс, Ницше и Хайдеггер. Эти мыслители задавали философские рамки для дискуссии европейских интеллектуалов, и этой базы было достаточно для того, чтобы дать объяснение появлению постмодернизма.

Однако мой рассказ о постмодернизме пока не полон. Основные силы постмодернизма сосредоточены в американской, а не европейской академии. Рорти, конечно, американец, и хотя Фуко, Деррида и Лиотар французы, у них гораздо больше последователей в Америке, чем во Франции или даже в Европе. Этот пробел нужно восполнить. Каким образом Контрпросвещение смогло получить признание в англоговорящем мире, особенно в Соединенных Штатах Америки?

В интеллектуальном отношении этот разрыв еще больше, чем в географическом. Долгое время американская академия совсем не занималась Гегелем, Кьеркегором и Ницше. Англо-американская традиция видела себя лидером Просвещения. Она ассоциировала себя с наукой, строгостью, разумом, объективностью, и с презрением отметала спекулятивные блуждания Гегеля и стенания Кьеркегора. Эта традиция восхищалась наукой и видела науку альтернативой дискредитированной религиозной и спекулятивной философии. Она хотела сделать философию научной и обосновать научный метод. Этот дух позитивизма, выступавший в защиту науки и логики, господствовал в англоамериканских интеллектуальных кругах большую часть XIX и XX веков.

Поэтому кризис позитивизма в англо-американской философии является частью истории развития постмодернизма.

Как бы ни были сильны традиции Просвещения в Британии и Америке, эти культуры никогда не были обособленными островами Просвещения. Европейская и особенно немецкая философия стала приобретать влияние в этих странах вскоре после Французской революции. Английские романтики хорошо известны тем, что они первые обратились к Германии в поисках философского и литературного вдохновения. Сэмюэль Тэйлор Кольридж и Уильям Вордсворт, например, проводили время в Германии именно с этой целью[90]. Знаменитые строки Вордсворта свидетельствуют о новом умонастроении, презирающем разум:

Ведь наш безжизненный язык,

Наш разум в суете напрасной

Природы искажают лик,

Разъяв на части мир прекрасный.

(Перевод И. Меламеда) [91]

Строки Джона Китса продолжают эту мысль:

Не все ли чары поникают разом,

Едва холодный их коснется разум?

(Перевод Л. В. Покидова) [92]

Томас де Куинси, наверное, наиболее яркий представитель среди прозаиков, демонстрирующий, что английские романтики восприняли от немецкой философии:

«Остановлюсь на минуту, дабы горячо призвать читателя оставлять без внимания голос рассудка, коль скоро он вступает в противоречие с другими свойствами сознания. Рассудок сам по себе, при всей своей полезности и даже незаменимости, представляет собой низшую способность человеческого сознания и менее всего заслуживает доверия. Между тем большинство доверяет только ему, в повседневном обиходе это, пожалуй, уместно, но для философских целей никоим образом не пригодно»[93].

О взлете немецкой культуры также свидетельствует популярность книги «Германия» Жермены де Сталь (1813) – публикации, которая серьезно повлияла на интеллектуальную жизнь во Франции, Англии и Америке.

В Соединенных Штатах книга мадам де Сталь вдохновила многих молодых интеллектуалов на изучение немецкого языка и литературы. Молодой Ральф Уолдо Эмерсон, позднее ставший одним из известнейших писателей Америки, был хорошо знаком с немецкой литературой. На фоне популярности книги мадам де Сталь, в 1810-1820-х годах, среди интеллектуалов появилась мода уезжать на обучение в Германию. Многие из них позже стали значительными фигурами американской интеллектуальной сцены. Эдвард Эверетт был одним из профессоров Эмерсона в Гарварде. Брат Ральфа, Уильям Эмерсон, изучал вдохновленные трудами Шлейермахера и Гегеля подходы к теологии и библейской критике в Гейдельберге. Джордж Тикнор стал профессором литературы в Гарварде. А Джордж Банкрофт, известный как «отец американской истории», посещал несколько немецких университетов и слушал лекции Гегеля в Берлине.

Как писал историк Томас Нипперди, «до 1830 года молодые и талантливые умы, как правило, тяготели к Парижу, но затем многие (американские студенты, например) все чаще переезжали из Парижа в Германию, в Берлин»[94]. Оттуда они привозили с собой кантианскую и гегельянскую философию. К середине XIX века немецкие идеи стали широко распространены в Америке. Свидетельством этого служит тот факт, что наиболее влиятельный американский журнал по философии с 1867 по 1893 год, «Журнал спекулятивной философии», был основан в 1867 году группой гегельянцев из Философского общества в Сент-Луисе[95].

Список немецких философских влияний в Америке в то время еще не был очень длинным, так как в XIX веке Америка не была центром культурной и интеллектуальной жизни, и та интеллектуальная и культурная среда, которая была в расцвете, находилась под влиянием философии Просвещения. По сравнению с популярностью этих идей увлечение немецкой философией было лишь незначительным явлением рядом с преобладающей традицией почитания разума и науки, идущей от Просвещения.

От позитивизма к анализу

Но в начале XX века влияние немецкой философии начало стремительно