Перевал Бечо - Илья Ветров

Прошли годы. Как-то вечером горцы, собравшись на окраине селения Ушхванари, увидели в просвете ущелья что-то необычайное «Нарьи! — Свет!» Свет вспыхнул высоко в небе, выхватив из мрака грозные башни в черной одежде скал и белой манишке вечных снегов.

Дети да и взрослые слушают затаив дыхание.

— А что это за свет? — смешно взъерошивая пальцами черную бороду, вдруг спросил до этого молчавший плотник из Тырныауза.

— Это был огонь фотопленки, зажженный рукой советского человека, покорившего Ушбу. Первыми на ее вершину вступили Алеша Джапаридзе, его сестра Александра и двое местных горцев. Они обещали в случае успеха зажечь на вершине огонь. Вот смельчаки и выполняли свое обещание. Радости сванов не было конца. Они встретили альпинистов после восхождения как героев, и долго не смолкали песни и пляски на озаренной светом поляне.

Алеша сделал паузу и задумчиво сказал:

— Сваны говорят, что настойчивость и храбрость всегда несут с собой радость и свет…

— Правильно говорят, — кивнул головой старый плотник и хотел еще о чем-то спросить, но его опередила одна из девочек. Зажмурив глаза, она спросила:

— И вы бывали на этой страшной горе?

— Бывал.

— Один?

— Зачем один? На Ушбе бывали и мои друзья-альпинисты Сидоренко, Одноблюдов.

— Страшно было?

Люди внимательно смотрели рассказчику в лицо и с нетерпением ждали новых подробностей покорения Ушбы. Ждала и Галя, та самая девочка, которая больше всех досаждала Алеше вопросами. Она еще выше подняла плечи, втянула голову в воротник, но Алеша уже не отвечал. Он спал.

— Только начал самое интересное и заснул!..

— Чего удивляетесь, устал человек, — укоризненно заметил девочке чернобородый шахтер, достал табак и закурил. — Целый день на ногах: то вверх, то вниз.

Подошел Сидоренко и стал толкать Алексея.

— Очнись, дружище! Сейчас выходим!

Алеша вскакивает, будто подброшенный пружиной, и кулаками растирает заспанные глаза.

— Ах да… Так на чем я остановился?

— Досказывать будешь другим разом, — сказал ему Сидоренко, — а теперь пора в путь. Видишь, погода портится, туманит и ветер дует в спину.

Кто-то хриплым голосом сказал:

— Через десять минут выходим.

Пришло время сборов и прощания с бойцами.

— Счастливой дороги! Ни пуха вам, ни пера!..

Взволнованные солдаты стоят на гребне, машут руками, рукавицами, шапками. Свободные от нарядов идут со стариками, женщинами, детьми, помогая альпинистам спускать их с перевала. Солдаты далеко идти не могут, у них своя служба. И они прощаются. Вдогонку звучат добрые напутствия, сердечные слова:

— Идите спокойно, фашистов мы сюда не пустим.

В голове колонны Моренец. Он немного спустился с перевального гребня, потопал по рыхлому снегу ботинками, подкованными триконями, и сказал:

— Можно идти.

С крутого перевала стали спускаться группы одна за другой. В числе первых идут семьи Чуфанова, Гудима. Георгий Федорович Гудим спешит уйти с первой партией. Ведь он будет начальником Южного Приюта. Ему принимать эвакуированных, успеть до прихода второй и третьей групп расставить палатки, переговорить с проводниками-сванами. Ведь людей нужно будет вести дальше по Ингурской тропе, к морю.

Идет семья Одноблюдова — Мина Фадеевна несет Танюшу в рюкзаке. Следом поднимаются две радистки из горноспасательной станции, закадычные подруги Мины Фадеевны; невысокая, стройная Мария Ромашина с маленьким Витей на руках и Зоя Олерова, веселая, подвижная. С отцом идет уже взрослая Оля Кормилина, дожевывая на ходу вареное мясо.

К вечеру стало холоднее. Резкий, пронзительный ветер долго гнался за людьми, хлестал по лицу, словно напоминая, что идти нужно быстрее и поменьше останавливаться.

Тропа вниз была крутой. Каменная осыпь почти отвесная, вся укрыта снегом. Приходилось съезжать по ней вниз, как солдатам в известной картине Сурикова «Переход Суворова через Альпы». Особенно опасным оказался участок ледника перед выходом на тропу. И тогда опять прокатилось по колонне:

— Трещины! Внимание — трещины!

В одном месте, где было особенно опасно, Одноблюдов остановился. Он сразу увидел: трудно здесь будет перебираться. Подошел Виктор Кухтин, у него была веревка.

— Возьмем немного левее, Витя.

Через минуту они нашли снежный мост, натянули над трещиной веревочные перила. А когда пошли женщины и старики, альпинисты их подбадривали:

— Идите смелее, смелее. Тут безопасно.

Когда вышли наконец на скалы, кто-то из шедших впереди, крикнул:

— Самолет!

Самолета еще не было видно, но назойливый гул долетал до скал, к которым прижались люди…

— Дяденька альпинист, правда, это наши? — послышался встревоженный голос девочки.

— Конечно, доченька, наши, — пытался успокоить ребенка Одноблюдов.

Словно подтверждая слова начальника перехода, в просвете облаков показался самолет. Все увидели на крыльях красные звезды и с облегчением вздохнули. А Оля Кормилина захлопала от радости в ладоши.

— Ну, что я тебе говорила? — не оборачиваясь, звала свою подругу, одноклассницу Олю. — Откуда здесь взяться фашистскому самолету? А ты все про какую-то «раму» болтаешь.

— Снова завелись, сороки? — услышав разговор, отозвался Моренец.

Девочки смутились и опрометью бросились догонять остальных.

День клонился к вечеру, а до Южного Приюта добрых два часа ходьбы, к тому же и погодя не улучшалась. Не успел скрыться за Сванским хребтом краснокрылый «ястребок», как небо снова затянуло тучами и вокруг стало серо-серо: казалось, что, кроме тумана, ничего вокруг не было. Пошел мелкий, противный дождь со снегом. Выходить на открытый склон рискованно. Моренец расстегнул рукав штормовки и посмотрел на часы: без десяти восемь.

— Скоро темнеть начнет.

— А разве безопасней оставлять людей на склоне? — вслух рассуждал Одноблюдов. — В темноте нетрудно и в пропасть сорваться.

— Согласен с тобой. Значит, идем?

— Идем без всяких разговоров, — поправив лямки рюкзака, Юрий посмотрел на небо. — Видишь, Коля, облака поднимаются, а это признак улучшения погоды.

Начальник похода не ошибся. Вскоре немного распогодилось. Дождь утих, люди смогли идти быстрее. Близость Южного Приюта придавала им сил.

Часам к девяти каменистая тропа вывела на широкую площадку, которая некогда была ложем огромного ледника. По ее каменистой поверхности текли, обгоняя друг друга, горные потоки, разные по ширине и глубине. Но все они одинаково быстро неслись вниз, с грохотом перекатывая и перемешивая камни. Вместе с другими потоками ледника Квамп они, словно сговорившись, впадали в Долру.

Мостов не было. Альпинисты отыскивали мелкие и безопасные места, сами шли первыми, за ними — все остальные. Двигались небольшими группами, поддерживая друг друга. Подошла к реке с двумя маленькими детьми и работница обогатительной фабрики Анна Власьевна Анипченко. Старшего Женю она держала за руку, а младший Витя сидел у матери за спиной. Чтобы ребенок не свалился в воду, мать привязала его к себе полотенцем. На склоне Витя сидел молча, но, как только мать заходила в воду, он пугался шума реки и плакал.

У переправы оказался Моренец.

— Дайте одного, — сказал он женщине.

— Куда же с таким рюкзаком?

— Ничего. — И Николай взял из рук оторопевшей женщины сначала одного ребенка, а затем другого и осторожно перенес их через бурлящий поток…

Когда позади остался последний брод, вспыхнули над головой первые звезды. Ночь в горах наступает моментально. Как только солнце скатится за гору, землю словно кто-то накрывает черным шатром.

Последний участок травянистого склона люди проходили уже в сплошной темноте. Только где-то внизу слабо светился огонек. И все смотрели на него, как на спасительный маяк.

— Только бы не сбиться с пути!

— Все будет хорошо, — успокаивали альпинисты. — Места здесь знакомые, хоженые. Справа, метрах в двухстах, где впадает Квиш в Долру, стоит деревянный домик, это и есть Южный Приют. Там будем ночевать.

Наконец показалась небольшая лужайка и домик на ней. У костра стояли вооруженные сваны. Один держал в руках курдюк с айраном — кислым молоком, другой с хрустом ломал сухие ветки и подбрасывал их в огонь.

Южный Приют… Здесь на высоте 2238 метров над уровнем моря было тепло. Усталые, измученные люди падали на траву. Спали кто на чем, прямо под открытым небом. Только детям и больным альпинисты поставили несколько палаток. Хотя люди и не успели отдохнуть, но, как только солнце поднялось над горизонтом, снова двинулись в путь, вниз к Черному морю. Хотели попрощаться с альпинистами, поблагодарить…

— Опоздали, — объяснили проводники-сваны, — они уже давно ушли за следующей партией!

ФЛАГИ НАД ЭЛЬБРУСОМ