За Пределом - Елена Лобанова

«Тиалас — ты сам отец! Ты должен понять чувства матери, которая может потерять сына! Мой идиот — старший — совсем сошел с ума. Он решил, что влюбился. Но это пустяки — пройдет. Если он выживет. Вчера привезли последние составляющие для зелий. Не обижайся на него — он думает, что на него навели Светлые Чары. Сегодня он выпил то ли тридцать, то ли двадцать склянок сразу. Остальное закапал в нос, налил на постель и размазал по себе. Смрад стоит такой, что даже ветер не спасает. Потом извалялся в листьях сумаха и теперь лежит чешется. Если бы ты видел, как у него изо рта течет и пузырится синяя пена! Тиалас — это самое страшное, что я видела в жизни. Я думала, что это — уже конец. К счастью, это оказался всего лишь порошок индиго, который был в составе какого-то «зелья». Он намерен съесть пирог с дерезой, как только у него пениться перестанет! Я не могу на это смотреть. Приезжай как только позволят дела! Я не знаю, где эта Светлая змея, а то бы сама её приволокла, только бы он перестал есть и пить эту гадость. Разрешаю побить — пусть лучше лежит полумертвый, но не тянется к этой отраве, чем мертвый. С трудом подменила сок цикуты на гороховый отвар. Помогло не надолго. Выпил полчашки розового масла, заел капустой и теперь кричит от горя. Он и так-то розы не любил. Вспомни вашу детскую дружбу.

С надеждой на лучшее,

Фиритаэ

Несчастная Мать».

Хорошая у него все-таки Мать. Просто замечательная! Как трогательно… Гороховый отвар… в сочетании с розовым маслом — тут не только закричишь и капустой подавишься. Если Элермэ хоть что-нибудь смыслит в зельях — ей должно понравится. Действительно, впечатляет.

Амалирос аккуратно положил письмо на место и прикрыл своего Светлого правящего Собрата вторым плащом сверху. Приехал же! Ну, почти как друг. А вмешиваться в семейную жизнь Темных со своими Светлыми решениями, это никуда не годиться. Так что — все по честному. Можно считать, что вот теперь он, как Повелитель, план одобрил.

Глава 3

Запретный лес пугал, как ему и положено, страшными звуками и сотканными из низинного тумана мордами чудовищ. Но боится тот, кто убегает. Полдня внутри кошмара гарантированно превращают страх в привычку. Потом появляется любопытство. А у некоторых — даже вдохновение. В пестрой компании покорителей Предела самым вдохновленным оказался Сульс. Ему не давали покоя безвременно погибшие трофеи. По словам Вайолы, выходило, что никто не озаботился снять чучела «кабаньих голов» со стен зала старого обветшалого Замка Руалон. Творцу было обидно: он так старался, превращая деревенских свиней в секачей — красил, клыки чучелам приделывал. Все — зря! Теперь у его нофера Замок будет, как у самого захудало рыцаря. Правда, оставалась надежда на За-Предельную живность. Если этот туман рисует такие страшные и ужасные рожи, то может, оно и к лучшему. Один такой зверь, и благородный Крист Руалон станет «победителем чудовищ».

Морнин поначалу опасался за Исильмэ. Но его нежная подруга, которая всю дорогу только и делала, что беседовала с Вайолой, проявила чудеса выдержки. Ни одного «оха» или «аха». К морокам она выказала полное пренебрежение, заодно сообщив Аль Манрилю, что он слишком изнежен, никогда не жил с выползнями, а по сравнению с портретами «работы Сульса» все эти изображения просто меркнут. Сульс был польщен. Упомянули-то его шедевры, а не работу Повелителя Темных. Так, под рассказы о том, как Даэрос на расстоянии скопировал всех «предков» нофера Руалона на стены в личных покоях Амалироса и доехали до того места, где этот Даэрос намеревался преодолевать непреодолимое. Эльфы привязали лошадей к корявым соснам и двинулись в сторону от временной стоянки. Лошаками занялся Гройн, а Расти от нечего делать учил Пелли не бояться и разбивать «страшенных чучел» веточкой. Даэрос и Нэрнис, прихватив Морнина, отправились не просто побродить, а совещаться.

Сульс устроился на пологом камне, и как положено художнику, принялся испытывать творческие муки. Или просто — муки, связанные с творчеством. А помучиться было чем. Оказалось, что его работы, перенесенные на стены силой Даэроса, не понравились этому Амалиросу, которого, несомненно, надо было опасаться и уважать. Но были и некие сопутствующие подробности, над которыми он как художник, не мог не задуматься. Он узнал, что среди Темных эльфов у него нашлись неведомые почитатели. В основном, из молодежи. Даже новое течение в живописи зародилось: в стиле Сульса. А Повелитель Амалирос назвал это течение вредным, тлетворным и — запретил. Всякий живописец знает, что запретить творить другому живописцу можно только из зависти. Бывший оружейник почувствовал, как в его душе рождается сладкая истома. Творческое признание, слава, зависть сильных мира сего! Это же надо: он, Сульс — опальный художник, которому завидует страшный Темный эльф. Завидует, вдохновляясь его шедеврами.

— А скажите, Благородная Исильмэ! — Сульс прервал очередную пламенную речь Вайолы о способах «взнуздания и объезжания». — И Вы, Пеллиэ! Вы видели и шедевр Мастера Амалироса… в творчестве все равны, тут не до государственных чинов, и — мои. Чье полотно произвело на вас, девы, наибольшее впечатление? Только, прошу вас, без лишней любезности, я хотел бы получить точный ответ…

Если бы девы знали, что этого художника лучше обидеть, чем похвалить, они бы дали более полный ответ. На том бы все и закончилось. Но на вопрос «что страшнее» они решили ответить все-таки честно.

— Портрет Амалироса, конечно! — Исильмэ была максимально откровенна. — Он же — эльф! И нарисовал такое…

— Нет! Тот портрет, что был в Замке слева от камина… «Прадед Нофера», кажется, производил впечатление сильнее и дольше. Особенно, если вглядываться. — Пелли прекрасно помнила, что она висела, ухватившись за Нэрниса, который её время от времени встряхивал, и только потому не упала в обморок. А эти несчастные зажмурившиеся свиньи по стенам… Как можно судить о художнике по одной картине? Она оценивала Сульса в общем.

— Сульс! — Вайола подходила к делу практически. — И сам нофер и мой достойный Отец Мастер Бройд считают, что твои картины надо вешать не внутри, а снаружи. На стенах Замка. А это кое-что значит!

Расти попытался встрять, но Сульс его слушать не захотел. Нечего детям вмешиваться в такие важные разговоры.

Ар Туэль вообще не обращал внимания на эту болтовню. Если сейчас Открывающий Даэрос сделает коридор сквозь Предел, то он отправится туда первым. Что бы они там себе не думали — он разведчик. Ларгис почувствовал азарт. Первым летающим эльфом по милости Полусветлого он уже был. Так что в историю — почти вошел. Любые картины сгинут, а легенды о нем, разведчике — никогда.