Семь смертей Лешего - Андрей Салов

А затем был торжественный вход в деревню. Чтобы как можно дольше продлить триумф, пацаны специально зашли с конца села, сделав изрядный крюк, дабы горделиво пройтись по селу, демонстрируя всем добытого ими речного красавца, матерого зверя в золотой чешуе. И чем больше взглядов падет в их сторону, тем важнее и горделивее их поступь. Детские впалые груди в этот момент выпирали колесом, а носы были настолько стремительно задраны к небу, что казалось они не в состоянии видеть ничего впереди себя. Но в этом и нет надобности, они прекрасно знают дорогу и при необходимости могут пройти по ней с завязанными глазами.

Торжественная процессия, сопровождаемая завистливыми взглядами детворы, восхищенными взорами девчонок и улыбками старших, неторопливо приближалась ко двору счастливчика. Потом пацаны разбегались по домам, договорившись после обеда встретиться в условленном месте, и совершить набег на колхозный сад.

Сад охранялся злым, глуховатым, а от этого еще более озлобленным, стариканом, откликавшимся на Никанорыч, если кому-нибудь удавалось до него докричаться. Но, не смотря на практически полное отсутствие слуха, довольно-таки почтенный возраст, злобный старикашка отличался отменным здоровьем и не свойственной преклонному возрасту, прытью. Ко всему прочему старикан обладал прекрасным зрением, которому могли позавидовать и люди, гораздо моложе его. Они нанесут ему визит, непременно, сегодня же, а сейчас пора домой, похвастаться перед домочадцами весомой добычей.

И вот Лешка дома, с гордостью демонстрирует домашним свой улов, купаясь в лучах славы, находясь в центре всеобщего внимания. А уже буквально спустя минуту, бабуля возилась на кухне, разделывая здоровенную рыбину, и вскоре по дому поползли невообразимые ароматы, вызывающие обильное слюноотделение. Лешка наелся жареной рыбы до отвала, с трудом отвалился от стола, со сказочным блюдом, приготовленным бабулей.

Едва-едва добрался до кровати, чтобы с полчасика полежать, дать утрястись в желудке, поглощенным в огромном количестве, вкусностям. Глаза, приятно отяжелевшие после обеда, пытаются закрыться, и Лешке стоит немалых усилий, чтобы не заснуть. Ведь у них назначен сбор, до которого осталось меньше часа, и горе тому, кто не придет. Он будет объявлен дезертиром. Только самая серьезная причина не позволившая явиться на место сбора, может послужить достаточным оправданием. Сон к уважительной причине не имеет и отдаленного отношения.

Спустя полчаса, Лешка во всю прыть бежал в условленное место, где собирались друзья, готовясь в набег на колхозный сад, поживиться яблоками да грушами, которые почему-то кажутся гораздо вкуснее тех, что растут в изобилии на собственных подворьях.

1.6. Колхозный сторож Никанорыч

Но главный интерес не в этом, куда как интереснее любых яблок и груш, сам процесс проникновения на запретную территорию, охраняемую злобным стариком Никанорычем. Этот злобный, нелюдимый и зловредный старикан, всю жизнь прослуживший вахтером на каком-то секретном объекте в научном городке, на старости лет совершенно выжил из ума. Он считал себя не каким-то там занюханным вахтеришкой, а никак не меньше секретного агента КГБ, с погонами не ниже капитана, выполнявшего в научном городке наиважнейшую и наисекретнейшую задачу, по поиску и выявлению проникших на секретный объект, пронырливых агентов вражеских разведок. Шпионов, с четко очерченной задачей, - добыть чертежи и образцы выпускаемых там, секретных изделий. Похищенное с секретного объекта добро, враги намеревались переправить за границу, чтобы там, основательно покопавшись в секретах русских, нанести советской стране подлый удар.

На пути таких уродов и был поставлен Никанорыч, дабы не допустить падения великой державы в результате зловредной деятельности западных спецслужб, не дать им ни малейшего шанса. И Никанорыч, облаченный в форменный, полувоенный мундир, честно и добросовестно нес службу по выявлению засланных в Россию, вражеских агентов, вплоть до выхода на заслуженную пенсию. Никанорыч настолько свыкся, сроднился со своим постом и предназначением в жизни, что выход на пенсию стал для него величайшей драмой. Катастрофой размеренной жизни, где все было заведено раз и навсегда, где порядок и однообразие поддерживалось не один десяток лет.

Никанорыч, не далекий умом, с трудом закончивший сельскую восьмилетку, был неказист фигурой и лицом. Особым здоровьем не отличался, был тщедушен телом, мал ростом и ущербен душой. Все эти обстоятельства вместе взятые, стали причиной того, что его не взяли в армию, посчитав непригодным к армейской службе по состоянию здоровья. Для него это было жизненным ударом, который он с трудом перенес. После получения такого убийственного известия, он целую неделю был сам не свой, не замечая никого и ничего вокруг. Он всерьез подумывал о том, чтобы свести счеты с жизнью, вот только в выборе способа ухода из мира, бывшего к нему таким жестоким и несправедливым, не мог определиться. И это спасло от неминуемой смерти. Ведь, как правило, все, что решил сделать, он привык доводить до конца.

Он был настолько же упрям, как и ленив. В школе его всегда дразнили и притесняли ребята постарше. Да и одноклассники не давали прохода, всякий раз норовя толкнуть, подставить подножку, дать затрещину, или прилепить какое-нибудь прозвище пообиднее. Он терпел. Он был упрям и твердо верил в то, что придет время, и он сполна поквитается за все со своими обидчиками. Он припомнит им все тычки и обидные прозвища.

Первым этапом на пути его становления как личности, должна была стать армия, непременно десант или спецназ, на худой конец пограничные войска. Армия сделает из него человека, и не просто человека, а супермена.

Не раз и не два, бессонными ночами, мечтал он о том, как вернется со службы в форме, поигрывая мускулами, а из небрежно распахнутого кителя будет выглядывать десантная тельняшка. Мечтал о том, как примолкнут, прижмут хвосты те, кто всегда его третировал.

На армию он возлагал очень большие надежды, все его дальнейшее будущее было целиком и неразрывно связано с ней. Он не видел себя без армии, даже в отдаленной перспективе. И надо же было такому случиться, чтобы судьба-злодейка в лице докторов призывной комиссии и городского военкома, вынесли ему суровый вердикт, рубящий под корень, все его так тщательно спланированное будущее. И напрасны были просьбы и увещевания, люди, решившие окончательно погубить его, были непреклонны в своем решении.

Целую неделю, раздавленный и опустошенный, бродил он по городу, не замечая ничего и никого вокруг. Он что-то ел, где-то спал, но все это было как во сне. Его тело жило своей жизнью, независимо от разума. Сколько бы еще продолжалось это безумие, это помешательство, сказать сложно, но одно можно было утверждать с уверенностью, вряд ли бы слишком долго. Скорее всего, его либо прибили, либо забрали в психушку, либо он наконец-то сделал бы выбор ухода из такого несправедливого к нему, мира.