Серая мышь на тропе войны (СИ) - Гринь Ульяна Игоревна

— Суровая челябинская девушка! — расхохотался Леня. Да что же это такое? Его ничем не смутить! Дрын дайте! Дайте мне дрын! Стукнуть его подносом, что ли?

Но делать этого я, конечно, не стала. Просто пожала плечами и вышла из кабинета. Мне было непонятно, чего он добивается, зачем заигрывает со мной. Проверяет снова? Как тогда, в машине? Да теперь-то зачем? Незачем. Значит, злит меня нарочно. С ним лучше не ссориться, а Вадиму не жаловаться. Мало ли, какие у них отношения, всяко Лене муж поверит больше, чем мне. Так что надо просто не оставаться наедине с противным водителем. Хоть бы завтра не было его… Выходной, пусть едет к своим родителям, к девушке, если есть…

Когда я поднялась по лестнице, вошла к себе, то шумно выдохнула и села на кровать. Были и у нас в деревне такие парни, которые к чужим женам и невестам лапы тянули, но таких обычно мужики осаживали. Здесь мне никто не поможет, придется самой.

Оглянувшись на стену, за которой была спальня Вадима, я задумалась. Придет ли он сегодня? Или фиктивный брак — это тот, где супруги не спят вместе? Если так, то мне суждено быть соломенной вдовой при живом муже, ведь Вадим четко оговорил условие не заводить ни с кем отношений. Так и пропаду в расцвете лет девицей, не узнав сладости любви… Останется род Артемьевых без наследников, без будущего.

Что же… Я сама на это согласилась, сама подписала договор, теперь мне и расхлебывать. Схожу в душ, как советовала Лариса, каждый день сказала мыться, а не только по субботам. А потом лягу спать. Утро вечера мудренее.

Глава 9. Новенькая

18 сентября

Это утро началось для меня с назойливого и громкого звука. Прямо под ухом. Звенело противно и долго, так что я проснулась почти мгновенно и сразу сообразила, что звук исходит из нового телефона. Схватила его и увидела надпись: «Будильник». Да что же это такое? В нем еще и будильник есть? Потыкала в экран, и звон прекратился. Интересно, он автоматический? Или кто-то (кого я знаю!) настроил мне его вчера?

Ничего. Пойду попью кофе и поищу дрын. Сковородка на длинной ручке тоже могла бы пригодиться. Вряд ли Антонина согласится мне одолжить свою… Может, в избушке найдется? Все-таки печь там, а к печи ухват прилагается…

В кухне меня ждал сюрприз. Приятный. Кофеварка мигала кнопочками, когда я вошла, под ее носиком стояла чашка. Я приблизилась, разглядывая написанное на экране, и заметила записку. На желтом квадратике бумаги было написано: «Васса кофе для тебя два сахара и сливки». Когда я прочитала записку, не успела удивиться, а машина зафырчала, как голодный поросенок, и выдала в чашку струйку кофе. Ой! Прямо колдовство какое-то!

Я смотрела завороженно на машину, на кофе с нежной бежевой пенкой, и начинала понимать, кто устроил это колдовство. Леня, чтоб мне с места не сойти! И телефон настроил, чтобы меня разбудить, и кофе каким-то образом сделал точно, когда я спущусь вниз… Может, хихикает где-нибудь в углу, спрятавшись?

Но Лени я не обнаружила, хотя даже в гостиную вышла. Ладно, потом узнаю, как он провернул такую штуку. Как и вчера, я взяла кофе и вышла на террасу. В воскресенье Лариса не работала, у нее был выходной, но, как она сама заявила вчера, всегда наготове. Поэтому в саду никого не было, никто не мешал мне наслаждаться ароматом и вкусом утреннего напитка. Свежесть воздуха напомнила, что скоро зима. Надо бы попробовать растопить печь. Сначала почистить, конечно, небось, сажи полон дымоход… А потом протопить, если пойдет тяга, и заквасить хлеб. Все же настоящая буханка черного хлеба повкуснее магазинных будет…

Когда кофе закончилось, я усилием воли поборола в себе желание помыть чашку и просто оставила ее на столе. Вчера Лариса сказала, что к участку с домом и садом прилагался еще один участок, на котором ничего не стояло. Просто продавался вместе, вот и куплен был, но у Вадима на него не было планов. Мне очень хотелось посмотреть на этот пустырь — а вдруг там можно устроить огород?

Сказано — сделано. Я сходила за курточкой — той самой, с белой меховой оторочкой, мало ли что… — и пересекла сад до маленькой калитки в углу забора. Калитка эта была закрыта, но Лариса выдала мне небольшую связку ключей. Наверное, чтобы я почувствовала себя хозяйкой. Поэтому, без труда отперев калитку, я оказалась на втором участке.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

Здесь все было зелено, не кошено, деревья стояли вперемешку безо всякого ландшафтного мать его дизайна. Сосны высились рядом с кленами и липами. Трава чуть ли не по пояс. А вот и полянка. Да, здесь выкосить, перекопать землю

— и будет хороший огородик. Можно даже теплицу соорудить, тятя делал несколько лет, пока барсуки не повадились рвать пленку и воровать овощи. Тут барсуков нету, да и лисы не водятся, наверное. Можно курочек завести. Свежие яички на завтрак, да с домашним хлебом, а если б еще и козу — то под молоко… Ох, красота!

Я только размечталась о собственном хозяйстве в центре элитного поселка, как откуда-то со стороны послышалось пронзительное мяуканье — как будто кошка вопила: «Помогите!» Так же орала Кроха, когда на нее напали две соседские собаки. Тогда я отбила кошку, надавав дурным псам палкой по спинам, а тут что случилось? Поспешив в сторону дикого мява, я машинально подобрала сучковатую толстую ветку. Мало ли… Перешагнула через низкую оградку участка и пошла по дорожке к деревьям, кучкой стоявшим в середине чего-то вроде парка. Вокруг деревьев плотным забором росли кустарники с желтеющими листьями, а где-то невдалеке журчала вода. Нет, это не собаки, собаки бы лаяли, а тут детские голоса слышны.

Двое мальчишек, вооружившись палками, тыкали в заросли колючих кустов, из которых и раздавались вопли кошки. Видно, попадали. Потом один из них, темноволосый, подобрал увесистый камень и сказал приятелю с воодушевлением:

— Смотри, как я ее щас!

Этого я стерпеть не могла:

— Что это вы тут безобразничаете? А?! А ну, оставьте кошку в покое!

— А что. Это ваша кошка?! — с вызовом выкрикнул темноволосый, курносый пацан, явно заводила. Второй дернул его за рукав, нервно оглянувшись по сторонам.

— Моя! — ответила я, поднимая палку. — Вот я сейчас милицию вызову!

— Милиции больше нет! — съязвил темненький. — И вообще, не имеете права, тут общая территория, а не ваша!

— Слушай, если кошку не оставишь в покое, я тебя поймаю и выпорю!

— А я на вас за это заявление в полицию напишу! — процедил сквозь зубы маленький паршивец. Во мне все так и закипело:

— Ах ты, лешачья какаха! А ну поди сюда! Кто тебя так научил со старшими разговаривать?

С дрыном наперевес я двинулась к мальчишкам, и у рыжего сдали нервы. Он первым дернул куда-то за деревья, огибая небольшой прудик, и потащил за собой темноволосого. Только пятки засверкали! Догонять я их, конечно, не стала. Меня больше волновала кошка. Присев к кустам поближе, я ласково позвала:

— Кс-кс-кс, где ты? Выходи, киса… Выходи, маленькая, я тебя не обижу! Кс-кс-кс!

Эх, жалко, что нет ничего в карманах… Нечем приманить кису… Может, она голодная? Или ранена? Вон как палкой тыкали негодники! Небось зацепили…

Кусты зашуршали, и показалась темная мордочка с розовым носом. Тоненькие усы топорщились во все стороны, голубые глаза смотрели шало, а сама кошка дрожала всем тельцем. Она была маленькая, тощая, как жердочка, с длинными несуразными лапами, нежно-дымчатая, словно белую шкурку осыпали золой из печи.

— Эх ты, недоразумение, — во мне проснулось умиление. — Иди сюда, иди, я тебе молочка дам…

Кошка нюхала воздух настороженно, вытянув треугольную мордочку в сторону моей руки, а потом жалобно мяукнула.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})

— Да-а-а… Такие-сякие, нехорошие! — поддакнула я, растирая пальцами несуществующее угощение. — Обидели маленькую! Иди ко мне, я не обижу!

Она колебалась еще несколько секунд, а потом решилась, приблизилась, позволила коснуться шерстки, погладить по спине. Я мягко подняла кошку под живот, попутно ощупав лапки и спину. Вроде ничего не сломано, не порвано. Видно, просто сильно напугана.