…И ловили там зверей - Александр Бушков

– Довольно! – сказал Меншиков. – Замолчите…

Лихов был прав, но не во всем. На Земле охотой увлекаются что-то около миллиона человек, сизифовым трудом было бы вылавливать их по одному. Так что – никаких наказаний. Эпопея с похищениями была… да наберись смелости произнести это слово хотя бы про себя. Следуя своей логике, «остроухие» пошли на Контакт именно таким образом. Дать понятие о своей морали и этике, наказать, не убивая, и в то же время сыграть прелюдию к Контакту. Согласно их логике они были правы. Согласно своей логике был прав Меншиков. Связь восстановилась вчера вечером – почти за сутки до того, как замелькали сиреневые молнии и огонь сожрал сияющий купол. Что же, все дело только в трагической спешке или все иначе?

Меншиков встал, не заметив, что ему помогли Роми и Роксборо. Здесь, в этом мире, где еще ничего не знали про то, как он уходил и что оставил после себя, его не было. Он был там, где под ночным небом на границе света и тьмы взлетало облако пара, там, где в пылающем куполе гибло все живое.

«Как мне судить себя? – спросил он и не нашел ответа. – Разве легче оттого, что никто не посмеет ни в чем обвинить и упрекнуть, признает, что при том минимуме информации, которым я располагал, мои действия автоматически подпадают под безликое определение «трагического недоразумения» – удобнейший вариант, виновных искать бессмысленно, потому что все одинаково виноваты… и правы. Ведь я их убил, Господи, я их убил, а они были совсем не такими, как мне показалось. Не было желания задуматься, просчитать все варианты, стать беспристрастным – палец автоматически стал искать курок, мысль сворачивала на заигранные стереотипы…

Мы забыли войны, мы идем от звезды к звезде, мы покончили с прошлым, но до чего же глубоко засело в нас это чувство, пестовавшееся тысячелетиями, идущее прямиком от пещер и каменных топоров, – обязательно, непременно ждать подвоха от чужого, приписывать чужому свои гаденькие мысли. Мы ищем всюду зеркала, особенно там, где их нет. И ничего удивительного, если в результате таких вот поисков ты вдруг окажешься перед самым беспощадным зеркалом – твоей совестью. И зеркало это черным-черно…»

Оттолкнув поддерживавшие его руки, он пошел через поле к белому зданию маяка, тщетно пытаясь вытравить память о холодной тяжести бластера в руке и сиреневых вспышках. Хотелось бежать куда-то, лететь, броситься к пультам дальней космической связи и кричать в пространство, оправдываться, объяснять, что это – трагическая ошибка, что по нему одному не нужно судить о всей Земле.

Казалось, что это поле никогда не кончится, но он видел, что белое здание уже близко, слышал осторожные шаги идущих следом за ним людей и с ужасом думал, что настанет момент, когда придется рассказать о том, как он уходил…

Примечания

1

Поезд идет в Лозанну! Садитесь, дамы и господа! (фр.).