Девушка без платья - Людмила Волок

Женя решительно расстегнул молнию на платье и сказал:

– Снимай его, иначе не избавиться от тварей.

Хорошо, что Евгений быстро успокоился, – он помог мне выбраться из платья и деловито снимал с моего тела пауков, собирая обратно в брошенную Юлией на пол коробку. Я вздрагивала от отвращения, и, когда последнее насекомое покинуло меня, я изможденно прислонилась к Жене. Он осторожно обнял меня, поглаживая по волосам, и тихо приговаривая:

– Все уже хорошо… Прости, прости, Яна… Все хорошо…

По моим щекам покатились слезы. Я так давно мечтала об этой сцене – Женя обнимает меня, а я прижимаюсь к нему, зная, что никакая сила в мире нас не разлучит… И даже не догадывалась, что это все-таки осуществится – но в таком причудливом антураже!

Я потянулась к нему – и поцеловала. Поцеловала, словно это был первый поцелуй в моей жизни, первый поцелуй во всем мире…Он ответил, и мне кажется, мы целовались вечность. А потом он осторожно отстранился:

– Прости, милая, я не могу сейчас. Я очень этого хочу – больше всего на свете, но… Ты, наверное, удивишься тому, что я скажу… Но я все еще женат. Да. Вот такая история. Такой вот я… старомодный.

Мне хотелось плакать, и не знаю, от чего больше – от досады или от умиления. Встречаются же в наши дни такие ископаемые! Женат! Да он женат на ведьме. А это не считается.

Но, конечно, вслух я всего этого не говорила. Молча оделась, собрала волосы в пучок – на такой случай в сумке всегда есть заколка. И из потенциальной страстной любовницы снова превратилась в первоклассную секретаршу.

– Итак, на чем мы остановились? – деловым голосом спросила я.

– Присядь, пожалуйста, – попросил Женя. Опустился в соседнее кресло и сказал:

– У нас давно отношения не ладятся. Но я старался семью сохранять ради дочери. А потом ты появилась. Такая умная, понимающая, добрая и красивая… Совсем… другая. Такая, как, оказалось, я всю жизнь ждал и не верил, что бывает такое… Когда я с тобой разговаривал, то удивлялся: неужели мужчина и женщина могут так легко понимать друг друга? Быть такими похожими… Помнишь, мы даже шутки друг за друга заканчивали?

Конечно, я помнила. Я тоже всегда этому поражалась. И этих разговоров, которые постепенно стали нашим своеобразным ритуалом, всегда ждала. По окончании рабочего дня, когда расходились сотрудники и посетители, а трудовой накал уже сходил «на нет», Евгений – тогда Евгений Петрович – выходил в приемную. Я делала некрепкий американо с молоком, ему и себе, мы выходили на небольшой балкончик, который примыкал к приемной. Я никогда не видела, чтобы раньше там кто-то отдыхал или наслаждался видом. Но мы облюбовали его для вечерних разговоров. Мы разговаривали там почти каждый день. О кино, о книгах, о жизни, о друзьях…

Эта традиция установилась случайно. К тому времени я проработала в компании уже месяца два, и однажды пришлось задержаться на работе: мы готовили большую сделку, покупали завод за границей, а я помогала юристам с бумагами. Было уже около восьми вечера. В приемную зашла уборщица тетя Муся:

– Яна, у вас тут уже можно убирать? Все разошлись?

– Пока не все, я и Евгений Петрович еще. Спрошу сейчас у него – может, уходить собирается.

Он планировал еще поработать, но кабинет освободил, заявив:

– Не работать же тете Мусе ночью! А мы, пока чистота наводится, как раз перерыв сделаем. Под легкий капучино – а, Яна? Не против?

Я сварила кофе, Евгений поблагодарил меня и взял свою чашку, затем подошел к огромному окну в приемной, открыл сбоку дверь и вышел на балкон. Я отправилась вслед за ним – и пожалела, что не выходила сюда раньше. С балкона открывался изумительный вид на центр города, на крыши, на кроны деревьев, на купола, дома и, вдалеке – на серебристую реку. Мы облокотились на балконный парапет и заговорили – впервые заговорили не о делах, и я даже не помню, с чего тот первый разговор начался. На дворе стоял свежий, влажный, остро пахнущий весной апрель. Кофе был вкусным и горячим. А мой собеседник – умным и веселым философом. Тетя Муся давно ушла, кофе был давно выпит, а апрель начал укрываться полупрозрачной пеленой сумерек. А мы все говорили и не могли наговориться. У меня было такое ощущение, словно я встретила давно потерянного лучшего друга, и мы, заканчивая один за другим фразы, шутки, и даже экспромты, наслаждались этой встречей.

Постепенно я поняла, что нуждаюсь в этих невинных, и в то же время очень интимных разговорах на балконе. Я задерживалась на работе все чаще; и Евгений, заметив, что я еще в офисе, всегда предлагал:

– Ну что, Яна, – легкий капучино и приятная беседа?

Казалось, он тоже ждет этих встреч. Наверное, из-за наших разговоров я и полюбила его. Конечно, я помнила…

– Но я не думал тогда о разводе, – продолжал Женя, и мне пришлось вынырнуть из воспоминаний и вернуться к действительности. – Вернее, понимал, что наш брак уже давно – не брак в истинном понимании. Мы были чужими, словно существовали в параллельных вселенных, которые пересекались лишь в точке совместного быта. Да брак наш, впрочем, с самого начала был таким, мы слишком быстро поженились, толком не узнав друг друга.

Тогда мы как раз затеяли с ребятами серьезно расширить фирму, превратив ее в «компанию», это звучало солидно и нам очень хотелось всем показать, чего мы достигли всего за несколько лет.

Для начала пригласили на постоянную работу маму моего одноклассника Ирину Николаевну – она уже тогда была для меня Николаевной… А второго бухгалтера приняли по объявлению – выпускницу экономического факультета Юлю. Мою нынешнюю жену. Ну, и у нас все с ней очень быстро закрутилось… Правда, мне одно время казалось, что ей Дмитрий нравится, но потом он уехал – мы думали, пропал… И женат он был, и ребенок еще… Не знаю, почему весы так быстро в мою сторону склонились, да и не хотел знать, она была чертовски красивой. Не ревнуй, Януся, – тут ключевое слово «чертовски»!

Да и мысли были заняты не размышлениями о том, подходим ли мы друг другу, а совсем другим – раскруткой бизнеса, поисками Дмитрия… Потом Настя родилась, и я просто начал жить, как жил – семья есть, как у всех, и ладно.

– Так почему вы сейчас разводитесь? – спросила я.

– Она меня обманула, – просто признался Евгений. – Ну нельзя жить с человеком двадцать лет и скрывать то, что его друг жив и здравствует!

– Какой друг? Она что, про Дмитрия знала? – удивилась я.

– Представь себе! Знала. Я искал его несколько лет, даже во Францию мотался не раз, – а она хладнокровно за этим наблюдала. Ну как такое возможно? Жена – это лучший друг в моем представлении, а не сторонний наблюдатель, не враг…