Занятные истории - И. Судникова

Является новопоставленный на другое утро и находит в приемной преосвященного консисторских правителя дел и секретаря.

– Господа! – сказал им вошедший в приемную владыка. – У меня есть вот какой обычай: когда кто-нибудь подарит мне что-нибудь, то я всегда отдариваю и даю ему вдвое против того, что получил от него. И вот, этот молодой священник подарил мне вчера двести рублей, а я его отдариваю вдвое. Вот тебе четыреста рублей на твое обзаведение и на новое хозяйство.

При этих словах преосвященный дал новичку 400 рублей; затем продолжал, обращаясь к консисторским правителям:

– А так как вы, господа, получили в дар один полтораста, другой сто рублей, то, следуя моему примеру, прошу вас отдарить его двойною суммою против той, какую вы от него получили. И объявляю вам, что я требую от вас непременного и безотлагательного исполнения моего предложения. Затем, прощайте, и да не лишает вас Всевышний своей благодати.

Посетители преосвященного удалились из его приемной, волнуемые разнородными и противоположными чувствами, а новопоставленный священник, вместо обеднения, приехал в свой приход разбогатевшим, благодаря бескорыстному и щедрому архипастырю.

Однажды приходит к преосвященному какая-то бедная солдатская вдова и просит помочь ей снарядить дочь замуж.

– В настоящую минуту нет у меня ни копейки, – сказал Владыка, который почти всегда был без гроша, потому что все лишние деньги раздавал бедным. – Но сегодня здешний голова просил меня к себе на крестины. И наверное, он будет благодарить меня. Поэтому приходи ко мне завтра: я назначаю подарок головы на приданое твоей дочери.

Оружейница является на другое утро к архиепископу Димитрию, который подал ей запечатанный конверт, сказавши:

– Вот видишь ли, голубушка! Я не ошибся: голова подарил мне, а сколько – не знаю, потому что конверта я не распечатывал: он весь идет, как я уже говорил тебе вчера, на приданое твоей дочери: возьми и помолись Богу за здоровье здешнего головы. И да принесут ей эти деньги счастье.

Затем благословил радостную мать и отпустил от себя с миром. Но минут через пятнадцать она возвращается, подает преосвященному распечатанный конверт и говорит:

– Владыка, ваше преосвященство! Вы изволили ошибиться: ведь в конверте-то лежит пятьсот рублей, а самое большое, что нужно на свадьбу моей дочери, так это пятьдесят рублей, которые я и взяла, а остальные четыреста пятьдесят возвращаю вашему преосвященству.

– Ну, матушка моя! Это уж твое счастье, что голова так расщедрился. Все эти деньги твои; на то была явно воля Божия. Бери, бери их себе. Они твои, а не мои.

И преосвященный настоял на своем.

Митрополит Исидор (Никольский)

(1799–1892)

Маститый митрополит Исидор очень часто проявлял остроту своего ума не только в речах, но и в деловых резолюциях.

Так, один из сельских священников новоладожского уезда, желая перевестись в Петербург, где положение духовенства вообще очень завидно, написал о том его преосвященству и мотивировал просьбу тем, что он уроженец города Петербурга и весьма скучает в чужом месте.

На эту просьбу последовала такая резолюция высокопреосвященного:

«Я сам уроженец города Тулы, и, однако же, проситься о переводе на службу в тульскую губернию не имею никакого желания».

Духовенство одного столичного собора отказалось служить панихиду по М.Ю. Лермонтову, заказанную литераторами по случаю 50-летия со дня смерти поэта, мотивируя отказ тем, что Лермонтов умер не своей смертью. Тогда обратились к митрополиту Исидору. Выслушав просьбу, он ответил:

– Разрешаю не ради умерших, а ради живых, по вере их! Умерших Бог рассудит!

Московский митрополит Платон (Левшин)

(1737–1812)

Однажды докладывают митрополиту Платону, что хомуты в его шестерике украдены и ему нельзя выехать из Вифании, а потому испрашивалось его благословение на покупку новых хомутов. Дело было осенью, от Вифании до Троице-Сергиевской Лавры – грязь непролазная, да и в Москве немногим лучше. Митрополит приказывает везде осмотреть, разузнать, но без всякого успеха. Митрополит решается дать благословение на покупку, но передумывает. Он распорядился, чтобы в три часа, по троекратному удару в большой вифанский колокол, не только вся братия, но и все рабочие, даже живущие в слободках, собрались в церковь и ожидали его.

В четвертом часу доложили митрополиту, что все собрались. Входит митрополит. В храме уже полумрак. Перед царскими вратами в приделе Лазаря стоит аналой и перед ним теплится единственная свеча. Иеромонах, приняв благословение владыки, начинает мерное чтение Псалтири. Прочитав кафизму, он останавливается, чтобы перевести дух, а с укрытого мраком Фавора раздается голос владыки Платона:

– Усердно ли вы молитесь?

– Усердно, владыко.

– Все ли вы молитесь?

– Все молимся, владыко.

– И вор молится?

И я молюсь, владыко.

Под сильным впечатлением общего богослужения, отрешившись мысленно от житейского, вор невольно проговорился. Вором оказался кучер митрополита. Запираться было невозможно, и он указал место в овраге, где были спрятаны хомуты.

Вольнодумный Дидро, быв в Петербурге, имел с тогдашним учителем наследника Российского престола, митрополитом Платоном, разговор о вере и начал опровергать бытие Бога. Тогда наш преосвященный замкнул перстом его уста, сказавши по-латыни: И рече безумец в сердце своем: несть Бог.

Московский генерал-губернатор Николай Петрович Архаров сказал раз в разговоре преосвященному Платону что он «Большой поп».

– Конечно, – не обиделся владыка, – я большой поп, то есть пастырь, а ты – крупная овца.

Когда преосвященный Платон путешествовал в Киев, тамошний митрополит Серапион приказал ученому протоиерею Леванде изготовить приветствие. Получилось витиевато и смешно: «Приветствуем тебя, владыко, тем, что такового архиерея нам и подобает имети».

Преосвященный Сильвестр

(1725–1802)

Великий князь Павел Петрович, приехав в Вознесенский монастырь, когда оным управлял преосвященный Сильвестр, услышал звук разбитого колокола и сказал архиерею:

– Что же вы не попросите матушку-царицу?

– Он сам просил за себя императрицу, при посещении обители, – отвечал преосвященный Сильвестр, – виноват ли я, что она не услышала его голоса, который громче моего.

Святитель Филарет, митрополит Московский

(1782–1867)

Святой митрополит Московский Филарет отличался несокрушимой логикой и, как известно, был очень находчив.

Известный композитор А.Ф. Львов, ратуя о единообразии церковного напева и получив одобрение государя, составил пение для литургии.

Как к первенствующему и влиятельному лицу духовному, он привез четверых певчих придворной капеллы к митрополиту Филарету и заставил их пропеть литургию своего сочинения при нем.

Митрополит прослушал, подумал и сказал:

– Прекрасно. Теперь прикажите пропеть одному.

– Как? – сказал озадаченный Львов, – одному нельзя.

– А как же вы хотите, – спокойно отвечал Филарет, – чтобы в наших сельских церквах пели вашу литургию, где по большей части один дьячок, да и тот нот не знает?

Против одного священника было много обвинений; духовное начальство запретило ему служить. Это запрещение было подано митрополиту Филарету на утверждение.

Дело было на Страстной неделе. Митрополит Филарет проживал тогда в Чудовом монастыре. Он взял уже перо, чтобы подписать запрещение, но почувствовал, как будто бы перо ослушивается его. Он отложил подписание до следующего дня.

Ночью видит он сон: перед окнами – толпа народа разного звания и возраста, и о чем-то громко толкует и обращается к нему. Митрополит подходит к окну и спрашивает – чего им надо? «Оставь нам священника, не отстраняй его!» – просит толпа. Митрополит, по пробуждении, велел позвать к себе осужденного священника.

– Какие ты имеешь добрые дела? Открой мне, – обращается он к священнику.

– Никаких, владыка, – отвечал священник, – я достоин наказания.

Но владыка с настойчивостью убеждает его подумать.

– Поминаешь ли ты усопших? – спрашивает Филарет.

– Как же, владыка. Да у меня такое правило: кто подаст раз записочку, я уж постоянно на проскомидии вынимаю по ней частицы, так что и прихожане ропщут, что у меня проскомидия дольше литургии, а я уж иначе не могу.

Филарет не запретил священнику служить, а перевел его в другой приход, объяснив ему, что умершие были за него ходатаями. Это так тронуло священника, что он приложил старание к исправлению своему и отличался потом примерною жизнью.

Про святителя Филарета ходило по Москве множество рассказов, обнаруживающих в нем житейскую мудрость и знание человека.

Раз приходит к святителю священник совершенно расстроенный.