Вино мертвецов - Ромен Гари

– Ясно, месье префект! – обрадовался легаш. – Я, стало быть, пошел, пошел его метелить так и сяк, со всех концов херачить! В бога-душу-мать…

– Ква-ква-ква, – строго заквакал господинчик, отбиваясь от моли. И тут же стукнул по крышке гроба. – Довольно, друг мой, не тревожьте всуе наших почтенных жаб. Возвращайтесь к своим обязанностям. И кстати, у вас кровь на щеке!

– Да это не моя! – простодушно ответил легаш и ушел.

– Так, – сказал господинчик и повернулся к Пьеро с Коломбиной, – а теперь, ква-ква, займемся делами поважнее. Ну-ка, ребятки, повторите эту сцену. И побольше чувства! Побольше жару! Побольше жизни, черт вас побери!

– Простите, месье префект! – На краю могилы возник еще один легаш. – Этот сброд из общей могилы опять рвется наружу и собирается все кладбище взбаламутить! Вот послушайте сами!

Где-то вдали бурлили голоса:

– Долой неравенство за гробом! Могилы поделить на всех!

– Что делать, месье префект? – в тревоге спросил легаш.

– Ква! – изрек господинчик и наставительно поднял палец. – Все проще простого! Берете одного из своих людей, переодеваете его под оборванца, запускаете в толпу и велите швырнуть в вашу сторону камнем… Тогда вы напускаетесь на этот сброд с дубинками, разделываете под орех, молотите, стираете в порошок и разметаете подчистую! А если Господь Бог вам что-нибудь скажет, ответите, что на вас нападали, а вы защищались. Но Господь ничего не скажет. – И тут же квакнул: – Ква-ква-ква! – и застучал по крышке гроба. – Вам ясно?

– Ясно! – обрадовался легаш и исчез.

– Так, – сказал господинчик и снова повернулся к Пьеро с Коломбиной. – Ну, вот что, ребятки, порепетируем в другой раз. Уже ночь, вам скоро на прогулку. Подготовьтесь как следует к выходу в свет, не буду вам мешать. Да я и сам…

Он порылся в кармане, достал какой-то пакетик и обсыпался с головы до ног белым порошком… Тюлипу ударил в нос резкий запах нафталина. Через мгновение стайка моли отлетела в сторону и вверх, гонимая этим крепким, едким духом.

– Ква-ква! – довольно изрек господинчик.

Он натянул пару безукоризненно белых перчаток, взял тросточку и вышел из могилы; Пьеро и Коломбина, взявшись за руки, – за ним. Все трое нырнули во мрак.

– И вот вам, ква-ква, добрый совет напоследок, – услышал Тюлип. – Если боитесь, что там, наверху, вас узнают и кто-нибудь коварно разобьет вас в труху, не падайте духом! Главное – ведите себя непринужденно! как ни в чем не бывало! как будто вы в своей родной могиле – и ни одна живая душа ни о чем не догадается!

Открытие памятника

Голос все удалялся и стих. В могиле никого не осталось. Череп-светильник внезапно полыхнул тревожным пламенем и погас. Последняя беглая искра утонула в потемках. Однако в тот же миг они рассеялись и поредели: к могиле подходил легаш с фонарем.

– Простите, месье полицейский! – окликнул его Тюлип. – Где тут выход?

– Выход? – переспросил тот. – Выход?

– Ну да, – кивнул Тюлип. – Выход.

– Что за выход? Какой еще выход?

– Выход из подземелья, – пояснил Тюлип. – Выход из подземелья!

– Выход из подземелья… – мечтательно повторил легаш. – Выход из подземелья…

– Ну, выход, выход! – гаркнул Тюлип.

– Нет никакого выхода, – сказал легаш. – Никакого выхода нет.

– Нет выхода? – похолодев, пробормотал Тюлип. – Как это, выхода нет?

– Можно только поменять одну могилу на другую, – сказал легаш. – А выхода нет…

Он двинулся дальше, и снова сомкнулись потемки. Тюлип хотел его догнать, побежал, закричал, но обо что-то споткнулся.

– А… апчхи! Боже мой! Месье, во имя неба, не трогайте меня!

Тюлип подскочил, обернулся и увидел столб пыли, освещенный жиденьким зеленоватым светом.

– Не двигайтесь, месье! Прошу вас, умоляю, не делайте резких движений!

– Да-да, конечно, месье! – прошептал испуганный Тюлип.

– А-а… апчхи! А-а… апчхи! Обращайтесь ко мне “господин генерал”!

– Да-да, конечно, господин генерал! – повторил Тюлип и вытянулся руки по швам.

Облако пыли поредело, осело, и проявился странный субъект. Окоченевший, негнущийся, он стоял под углом, как прислоненный к стенке зонтик. Помимо общих очертаний, проглядывали только позолоченные пуговицы да короткая шпажка; и сколько ни таращился Тюлип, различить черты лица он не мог – все оставалось смазанным, неясным. Казалось, кто-то тщательно посыпал тело субъекта толстым слоем непонятного рыжего порошка – песка, сухой земли, а то и чего-нибудь другого, на что намекал коричневый оттенок и неприятный запах. Странный субъект старался сохранять полную неподвижность, и это ему удавалось; лишь время от времени, невероятно медленно и осторожно, он подносил руку к лицу и, словно нехотя, почесывал то место, где, по идее, должен был бы находиться нос.

– Месье, – проговорил он дребезжащим голоском. – Не знаю, кто вы и чему я обязан честью – величайшей! – видеть вас, однако же позвольте сообщить, что перед вами – воплощенное несчастье… Апчхи!

Он оглушительно чихнул, и в тот же миг облако пыли окутало его тело и скрыло от глаз Тюлипа.

– О господи! Вот горе! Видите, месье, в каком я состоянии? Я стал таким древним и ветхим, что при малейшем дуновении рассыпаюсь в прах. Единственное спасение – не шевелиться! Только так, месье, я могу еще хоть сколько-то протянуть. И, что бы вы думали, со мной стряслось?

Из вежливости Тюлип помотал головой, пожал плечами и постарался изобразить на лице полнейшее недоумение.

– Насморк, месье! Я подхватил насморк! Слыханное ли дело! Слыханное ли… а… а… – Он замолчал, напыжился, напрягся, но не удержался и – апчхи!!! – отчаянно чихнул.

Пыльное облако опять окутало беднягу с ног до головы.

– Я не могу сдержаться! Не могу! Но, думаете, это все? Думаете, все?

Тюлип несколько раз покачал головой, делая вид, будто погрузился в раздумье.

– Так нет же! Далеко не все! Вдобавок я почти лишился носа! У меня был прекрасный греческий нос, благородный, красиво посаженный. Но из-за насморка нос постоянно чешется! И я чешусь, и стер его почти что весь! Сам соскоблил себе нос! Что там осталось – разве это нос! Какая-то фитюлька!

Он медленно поднес руку к лицу и, словно нехотя, почесался.

– Вот видите, что я могу поделать? Зудит, месье! Щекочет! Чешется! А… а… апчхи!

– Апчхи! – Тюлипу тоже пыль набилась в нос.

– Не чихайте, месье! Прошу вас, умоляю, постарайтесь! От вашего чиха я распыляюсь! Вам удовольствие, а я пропадаю – вы все равно что пожираете меня, месье! Ой, как чешется нос… ой-ой-ой… не могу! По слушайте-ка, вот что я подумал… Подойдите… Нагнитесь… Я вместо своего носа почешу ваш – вам приятно, а мне утешение.

Тюлип послушно подставил нос. Тонкие мягкие пальчики легонько пощекотали самый кончик, и…

– Апчхи! – чихнул он, словно выстрелил в упор.

И поднялась, и завихрилась туча пыли.

– Негодяй! – крикнул из глубины ее тонкий голосок. – Мало того что явился дразнить меня своим носом, так еще подло чихает вплотную – этак от меня ничего не останется! Негодяй, как есть негодяй!

Но пыль осела, и расстроенный субъект появился опять.

– Но и это еще не все, месье! Насморк – штука, конечно, скверная, но есть кое-что и похуже! У нас тут на другом конце кладбища обитает парочка поганых шпаков-англичан, мерзавцы первостатейные, пьяницы, ни стыда у них, ни совести… Так вот они повадились заявляться ко мне по утрам – якобы поздороваться! А на самом деле чтобы посмеяться да поиздеваться. Джим, первый, начинает: “Хэллоу, генерал! Как делишки?” И хлопает с размаху по плечу… А я от этого, месье, вы понимаете, я уменына-юсь, рассыпаюсь в прах! Тут Джо, второй, вступает: “Ну и пылища! Жуткая! Я, кажется, сейчас чихну!” – “Не надо!” – я кричу, боюсь, дрожу и уже начинаю сыпаться. А он мне: “Постараюсь, генерал!” – а сам ка-ак чихнет! И я, конечно, уменьшаюсь, рассыпаюсь… И тут они мне предлагают поиграть в жучка, я, конечно, отказываюсь, и тогда они знаете что?

Тюлип покачал головой.

– Тогда они берут и начинают мне рассказывать еврейские анекдоты! Не знаю, как для вас, месье, а для меня еврейский анекдот… да хорошо рассказанный! – все равно что щекотка. И я смеюсь, как сумасшедший! Смеюсь, смеюсь, а когда я смеюсь, я трясусь! И уменьшаюсь, рассыпаюсь в прах! А эти двое напоследок похлопают меня еще разочек по плечу, пообещают навестить опять да идут себе прочь, довольные, что утро удалось! А… а…

– А… а… – заразился Тюлип.

И оба залпом:

– А…а… апчхи!!!

Из пыльного столба опять донесся слабый голосок:

– Увы, месье! Сегодня я еще несчастнее, чем обычно… Сегодня тут, совсем неподалеку, под руководством моего старого друга супрефекта состоится открытие замечательного памятника – стражам порядка живых… от стражей порядка покойников! Такая волнующая церемония! Такой торжественный праздник! И мне так хочется присутствовать! Самому все прочувствовать… Произнести там речь… Ведь я ее обдумывал два года! Но теперь… не стоит и мечтать! Я не ступлю и шагу – он ведь может стать фатальным! Да что там! Может стать смертельным! Всего лишь шаг, месье! А… а…