Здравствуй, 1984-й - Дмитрий Валерьевич Иванов
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
— Ну наконец пришёл, давай в магазин быстро! — проворчала она.
— А кушать? — возмутился я всерьёз.
Мой нос учуял запах плова, а глаза увидели стопку блинов, а делать она их умела. Как я понял в этой жизни, мне повезло с поваром-бабулей, я, оказывается, вообще не ел вкусных блинов ни разу. Но с обедом ничего не вышло, пришлось быстрым аллюром нестись в универмаг.
Там меня дожидался костюм! Даже два! И если деловой костюм был обычным, блеклого мышиного цвета и немного большим мне, то спортивный был вещью. С гербом и олимпийскими кольцами на груди и надписью СССР на спине, модного сине-красного цвета! Таких в продаже никогда не видел.
— Это со спорттоваров костюм, выкинули небольшую партию, наши же на олимпиаду не поедут, а вот костюмов сделали несколько тысяч, он с наценкой идёт — пояснила знакомая бабки.
Я вцепился в этот костюм и бабка сразу поняла, что придётся покупать. Вздохнув, она полезла в платок где были завернуты деньги.
Мы купили оба костюма, две рубахи белого цвета, одну майку безбожно лиловой расцветки, за которую хотелось дать немедленно в рыло, ну и кеды. Так себе кеды, вернее нормальные, но на фоне спортивного костюма не смотревшиеся совершенно. Сколько бабуля отдала, я не знаю, наверняка, там накинули сверху сколько-то, и меня выгнали с глаз долой, чтобы лишнего не увидел. ОБХСС не дремал ещё.
Интересно, и вправду наши подготовились к олимпиаде в Лос-Анджелесе или алчная директриса решила ценник приподнять? Похоже на то, что костюм реально олимпийский. Я читал последние газеты, и вправду, наши в мае отказались от олимпиады, причем совсем недавно — восьмого мая. Но я точно помню, что организовали потом соревнования для соцстран, а в газетах и по телевизору этот факт не отметили ещё.
Дома ещё раз примеряю одежду и остаюсь доволен. А ведь мы неплохо живём! И телевизор у нас цветной и холодильник ЗИЛ, музыки только нет. Прикидываю, сколько может стоить такая магнитола как у Дианы, и понимаю, не меньше пятиста-шестиста рублей. Аккуратнее надо будет с ней на днюхе. Попытался вычислить сумму дохода и понял — нереально. Бабка мне и размер пенсии не сказала, а ведь есть ещё и молоко и разные продукты из него, плюс батя таскает мясо с калымов, а мастер он хороший, со всей округи к нему ведут скот на забой, но это периодическая работа, вот поросей забивают осенью, например, больше всего. Забить мало, надо ещё и разделать мясо, а бычок тянет килограмм на пятьсот-семьсот, я знаю. А батя ещё и обвалку делает, и жиловку, и прочие премудрости. Платят за такой адский труд неплохо. Но манал я такие заработки! Ещё и сопьёшься так.
Вечером, ещё до коровы, к нам во двор постучался молодой парень, приехавший на «Чезете — 984»! Это сто двадцать пять кубиков, легкая модель для молодежи.
— Толя, меня зовут Иван Степанович, я тренер по мотокроссу. Не хочешь попробовать поучаствовать в тренировках? — с порога заявил он.
— Хочу, а когда прийти? — сразу согласился я.
— Вообще в воскресенье, тут недалеко от железнодорожного моста трасса наша, приходи в десять утра. Я тебе книжку привез, почитай, — и он достал какую-то потрепанную книженцию без обложки, то ли инструкцию по эксплуатации мотоцикла, то ли правила мотокросса. — Хочешь, сейчас до трассы сгоняем, я покажу тебе что и как. Сразу, конечно, за руль не пущу, сначала выучи устройство мотоцикла, но ты хоть посмотришь.
— Да корову доить надо, сейчас приведут, — вздохнул я, удивив парня таким признанием в не мужской работе.
— Иди уже, сама справлюсь, — разрешила бабуля, подслушавшая наш разговор.
Едем на трассу, Ваня на мотоцикле, я на мопеде. Там он минут пять распинался про устройство мотоцикла, пока я его не прервал и рассказал и устройство, и правила безопасности, и даже разные трюки описал. Вот всплыло в памяти.
— Удивил! Вижу, что готовился, — похвалил Иван. — Садись, кружок сделай вокруг меня, только не забудь про тормоза.
Тормоза! Хе-х! Нет, тормоза на «Чезете» были, но тормозили ногами или двигателем. Да и нет больших скоростей на трассе, обычно. Эту, конкретную, я проходил в прошлом теле на второй скорости максимум. Уже во взрослом возрасте я гонял для себя на «Яве», на которой вообще тормозов нет никаких, скорость гасится заносом. Но это на льду. Было желание показать класс, но я поступил как взрослый мужчина и, сделав пару кружков, остановился.
— Вижу, умеешь кое-что, молодец. На сегодня хватит, давай до выходного.
Дома долго не мог уснуть. Нахлынули воспоминания. Я даже вспомнил, что в конце года, прямо перед последним звонком, сгорела мастерская трудовика, вроде как замыкание короткое. Скорее всего, так оно и было, скрывать нашему трудовику нечего было. Он, конечно, подворовывал, как я сейчас понимаю, но тут же всё пропивал. У нас был такой типичный трудовик, с лиловым носом и перегаром с утра. Посмотреть внимательным взором проводку у трудовика? Завтра в четверг у нас, как раз, два урока последних по труду.
Утром пью чай с молоком, отрываю лист календарика отрывного на стене и читаю его. В этот день в тысяча девятьсот двадцать пятом вышел первый номер газеты «Комсомольская правда», например. А мы её выписываем! Рассказать, что ли, на политинформации? У нас каждый четверг по утрам пятнадцать минут занимает политинформация.
Сижу на этой самой информации и слушаю речь нашего классного комсорга Андрея Люченко, тоже, кстати, отличный парень и можно было бы и его пригласить, но Штыба с ним совсем не контачил, и было бы странно звать. Тот, не затыкаясь, рассказывал прописные истины, истасканные пропагандой неисчислимое количество раз.
— Так вот, в этот день пять лет назад, пленум ЦК одобрил проект новой конституции, а два года назад принял новую продовольственную программу с целью преодоления товарного дефицита, — закончил он и почему-то посмотрел на меня. Ах да, я сегодня одел новые рубашку и брюки и стал видимым воплощением преодоления этого самого товарного дефицита! Правда, пленум тут ни при чём, а вот одна отдельная коммунистка — моя бабуля, очень даже при чём.
— Ещё в этот день комсомолка первый тираж отпечатала, — и я, желая сместить фокус внимания, достал газету из портфеля.
Сидящая
