От Аккона до Мальборка. Детективно-историческая хроника - З. Нуда
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Выхожу, осматриваю замок: все в порядке. Но вот штапики, которые рифленые стекла прижимать должны, – еле-еле держатся, явно кто-то снимал. Так. Уже понятней: поддели штапик, сняли стекло, открыли замок изнутри, вошли. А на обратном пути поставили обратно стекло, прижали штапик, не забивая гвоздей, чтоб не шуметь… А соседка давно ведь собиралась железную дверь установить!
А что ж сделали с квартирным замком? Оглядываю «разрушения»: пытались отжать дверь, а в конечном итоге, выбили приемную личинку. И от косяка отколот приличный кусок доски – сантиметров 20. Хорошо приложились. Был бы замок посолидней – пришлось бы им всю дверь высаживать. Щепками бы не обошлось! Слава богу, второй замок работает, надо ключи найти от него, пока этот не отремонтирую.
И соседей надо бы спросить, слышали что-то подозрительное или нет. Хотя из соседей всего одна квартира жилая, да и там у пацанов всегда всякая «попса» тусуется или «рэп» на весь подъезд… Тут хоть взрывай – ничего не услышат. А Клавдия Герасимовна с Константином – у матери в Крыму. Ну, а если бы услышали, – милицию вызвали, мне бы на мобильник звякнули, в конце концов…
Но что же искали в квартире? Может быть, внимательней шкафы проверить? Если деньги на месте, телевизор, видак и прочая техника – на месте, может быть тряпки кому-то понадобились? Ну, не за картинками же Саши из художественной школы к нам вломились?
Возвращаюсь в квартиру. Из кухни слышу голос Дашки:
– Пап, ты цветы перед отъездом в Рязань не выбрасывал? По-моему, цветов нет. Вместе с вазой. А остальное, в принципе, не тронуто ничего… Даже странно как-то…
Да… Странные грабители, однако. В голове сразу непроизвольно складывается отчетливая картинка. Ежи, который эти цветы принес, тихо пробирается от лифта к двери, отверткой отковыривает штапик, вытаскивает стекло, открывает изнутри старенький английский замок, также тихо пробирается к дверям квартиры, достается фомку, отжимает дверь от коробки – не получается, нажимает плечом, – не получается, он оставляет фомку зажатой между дверью и косяком, отходит на пару шагов и с разбегу плечом выбивает!
Глупости какие-то. На фига ему его же цветы? Ну пришел он с ними, и что?
Может быть, не хотел оставлять их как улики? Может, он вообще не признает никаких общих дел с Барбарой и уже умотал к себе в Австралию? Будут что ли его литовцы там в Австралии искать?
Да нет, при чем тут вообще Ежи? Это кто-то другой. Ерунда в голове.
– Пап, на автоответчике одиннадцать звонков за вчера и сегодня. Но ни одного сообщения не оставлено: одни короткие гудки, – это Дашка проверила домашний телефон. Ну что ж, кто-то очень хотел поговорить. А если очень хотел, то дозвонится в конце концов…
Интересно, они свет включали в квартире или с фонариком работали? Ночь же была, можно было и свет включить, все равно все вокруг спят… Ну, кроме соседа-алкаша, который даже ночью, наверное, пытается денег «стрельнуть»…. Стоп. А вдруг он и правда что-то видел?
Быстро спускаюсь вниз, долго ищу Лёху, который как назло куда-то исчез. Неожиданно для себя нахожу в овраге за самодельным столиком, где мужики по выходным в домино режутся. Сидит одиноко с тоскливой физиономией, впечатление такое, что протрезвел до неузнаваемости, курит свой неизменный «Беломор» – спасает лошадей, которые от капли никотина умирают.
– ЗдорОво, сосед! – пытаюсь с первых слов наладить контакт его же фразами и начинаю врать напропалую. – Ты сегодня как-то необычно выглядишь. Посвежел. Выспался ночью, что ли?
– ЗдорОво… Какой там на хрен… Загнусь скоро… Вообще спать не мог…
– А что ж так? Болеешь, что ли?
– Угу… Печень, видать… Скрутило так, что… эт… домой не дошел… Под забором пролежал…, бляха-муха…, до утра…
– Да ты что? Так тебе, Лёх, лечиться надо. Иначе, и вправду, загнешься. А что ж за тобой никто не пришел? Родня ж есть у тебя?
– Да кому я на хрен нужен? Нету меня – и хорошо… А лечиться, … эт… ты тоже скажешь… Тут на бутылку денег нету… Вчера… эт… было б чё вмазать, так и не скрутило б… Разгубастился бы, и все чин-чинарем… А када нету… Да еще эти козлы… Сами нашли, вмазали… А я пришел, – гыврят, больше нету…
– Какие козлы? Это ты про кого?
– Да Иван с Серегой из 3-го… подъезда… Я… эт… всегда ж зову, када есть чё с собой… Эт… Сволочи, короче…
– Так ты ночь просидел и не спал совсем? – начинаю уже цепляться за небольшой шансик.
– Ну… Как собака… под забором…
– Слушай, Лёх, а ты не приметил чего-то странного ночью? Ну может кто-то чужой тут случаем приезжал или приходил?
– А чё тут странного будет-то ночью?… И… эт… зачем тебе? Ты чё, мент?
– Нет, не мент, Лёх. У меня, просто, тут сотня в кармане завалялась, думаю, может, тебе бы пригодилась… Подлечиться! Вспомни… С цветами ночью никого не видел?
– …С цветами были… Эт… Два мужика… Чумные, бляха-муха… Все ж с букетами приходят, так? А эти… эт… часа в три ночи где-то… с букетом вываливают из 1-го подъезда… Прям передо мной… я ж, бляха… под забором… корячусь тут… Потом за угол ушли, и машина там завелась…
– А как они выглядели, мужики эти?
– Обычно… эт… в костюмах, как ты прям, …бляха-муха…, все чин-чинарем.
– Ну ладно, Лёх. Держи сотню. Сегодня ты ее заработал. Мой совет: отложи ее на кодирование…
– Да пшел ты… бляха-муха, – Лёха возмущается, но сотню быстро прячет. – Слышь… эт… они не русские были… Литовцы.
– Откуда такой вывод, Лёх? Они что, представились тебе?
– Да не-е. Эт… трепались по-литовски.
– А откуда ты знаешь, что по-литовски?
– Ну так… бляха-муха… я ж под Вильнюсом в деревне… эт… жил до армии. С пацанами в войну играли… Эт… помню еще. А читать-писать – ни фига… забыл.
– Вот те раз! Никогда б не подумал… И о чем они говорили?
– Ругались между собой. Точно не помню… Короче, эт… «насвинячили, – грит, – а толку никакого»… А чё и где насвинячили – не знаю.
– Ну спасибо, Лёха. Ценный кадр ты, однако. Но про кодирование все же подумай. Пока.
2. День третий. Воскресенье
«Чем больше извилин в голове —
тем труднее ими шевелить»
Наблюдение. Не мое, правда.Сидим на кухне втроем вокруг кухонного стола. Дверь косметически восстановлена, личинка замка прикручена шурупами, наличник на двери потом заменю, – после зимнего ремонта оставшиеся куски на балконе валяются. Я пью кофе, Саша «строгает» себе ломтики коломенской колбасы, Дашка – с кочаном капусты в руках: отламывает листья и ест. «Крольчиха-диетчица»!
Каждый думает о своем, но все равно об одном и том же.
– Странно это все с цветами… – это Дашка озвучивает свои размышления.
– А может, в цветах какой-то яд был? – это Саша. – Потому с этой Барбарой так и случилось?
– Ну да, я с ними полтора часа на кухне находилась, когда готовила. И нюхала, и в вазу ставила, – и ничего. А этот Ежи – он цветы нес в руках… Какой яд, ты чё? Тогда бы все уже загнулись!
– Да шучу я! Просто, ничего понять не могу, вот и лезет в голову мура всякая…
У меня тоже никаких идей пока. Думаю, надо связываться с Ежи, у него хоть какая-то дополнительная информация может появиться. Там же что-то должно происходить, у литовцев, у поляков в посольствах… А он основное действующее лицо. После Барбары, конечно. Она – лицо уже «не действующее».
– Вазу жалко… Красивая была… А ее выкинули, наверно, где-нибудь по дороге… Пап, она из Польши была? Подарок? Я помню, как ты ее привез… – Дашка тогда в 1-м или во 2-м классе была, конечно, должна помнить. А Саши или еще не было, или только родилась, кроха совсем была.
– Да, «презент». Я на каком-то мероприятии был в Обществе советско-польской дружбы… В Бялогарде, по-моему, не помню точно… Годовщина революции была… И вазу мне, как представителю советского консульства, вручили. Там еще памятная табличка прикреплена была, медная, с надписью на польском… Когда в Москву вернулись, я ее сначала в туалете на полочке повесил, а после ремонта где-то в шкафах должна валяться…
– А почему ты ее снял?
– Так она съемная, на двух цепочках, за край цеплялась. А с цветами в вазе – мешалась всегда. Вот и убрал…
Поесть бы приготовить чего-то… Настроя нет… Может быть девушки мои «сподобятся».
– Так, девушки, прошу пока никому не трепаться по поводу всех этих событий. Это раз. Ужин готовите вы. Это два. Ну и трубку телефонную берете тоже вы. Я готов говорить только с поляком. Для остальных – придумывайте, что хотите: я в гараже, в магазине, на заправке… Только выясняйте, кто звонит и что передать папе… Это три. Я пока с мыслями соберусь.
Сгребаю со стола сигареты с зажигалкой и тащусь на балкон. Думать мне лучше стоя или на ходу. Сидя намного хуже получается. Даже на работе, когда пишу какую-то деликатную или сложную бумагу с «хитрыми» формулировками, бегаю в курилку через каждые пять-десять минут. Пока дойду, пока покурю, пока обратно – в голове что-то уже уложилось. Прямо-таки, как Сталин! Во всех фильмах он рассуждает, прохаживаясь по кабинету с трубкой! Точно! Такая же натура! И трубка у меня есть! Только я не тиран. И не грузин. И не генералиссимус. И не глава партии и государства. И Ленина я не видел, даже в мавзолее. И усов у меня нет. Никудышный «сталин», короче.
