Приключения Аллы Парамоновой, журналистки и девицы на выданье - Нина Демина

– Хорошо, милая, – одобрил мужчина.

– Глубже! – словно в бреду заголосил один из наблюдавших.

– Хрр-рр… – отозвалась Глафира, а мужчины все, как один, мастурбировали, стараясь коснуться Глафириных телес.

Обессиленную артистку отвели за шторку, и удовлетворенная публика уселась на топчан, обсуждая пережитое. Тим, со все еще шальными глазами, пошел заказать в баре водки.

– Единственная баба, которая может так кончать! – переведя дух сказал один из наших соседей.

Мне вдруг стало неуютно в этом исключительно мужском обществе, обсуждающем женщин.

– Ты что ж никогда не видел, как бабы кончают? – крикнули с другого конца зала.

– Да, видел, тока теперь думаю, что это брехня…

Я поискала глазами моего спутника, но он словно провалился, и я решила, что он пошел освежиться в туалетную комнату, ведь и его не оставили равнодушным Глафирины прелести. Делать здесь мне было больше нечего, пора потихоньку сматываться.

– Не циклись на Глашке, она уже по нормальному и не сможет с такой-то лоханью, – сказал кто-то рядом. – Навеки Жоркиной клиенткой будет.

Притянув к себе брошенную в пылу ажиотажа сумочку, я начала отступление.

– А мне вот интересно… Как у Жорки с Глашкой получается, мы видели, а как у него другая бабенка заголосит? А?

– А это мы сейчас посмотрим, – голос говорившего приобрел странные нотки.

– Это как же?

– А вот так! – сказал мужик и цепко схватил меня за руку. – Жорку зови, шоу маст го он!

Я завизжала так, что будь здесь окна, то в них бы треснули стекла.

Глава шестая

Была в нашей газете рубрика 'Калейдоскоп событий', так вот этот калейдоскоп я ощутила на себе. Максимовский, услышавший мои жуткие вопли в притоне, тут же позвонил знакомой бригаде омоновцев, мало того, стал ломиться внутрь и грозить охране, упоминая притом, что задерживаемая ими гражданка очень известная в узких кругах журналистка. Все это он рассказал потом, а в тот момент я просто перестала соображать, было очень страшно.

Едва в отдалении раздался шум и возбужденные голоса, амбал, крепко державший мои руки, втолкнул в маленькую комнатку, при ближайшем рассмотрении оказавшуюся гримеркой. На меня изумленно уставились уже одевшаяся Глафира и еще какая-то девица, видно редко бывали женщины на их специфических представлениях.

В замке щелкнул ключ, и ненадолго наступила тишина. Совсем ненадолго – не прошло и двух минут, как за дверью зашумели, раздался грохот падающей мебели, крики и мат.

Мы с девицами переглянулись – похоже, им, как и мне было не по себе, и на всякий случай отошли подальше от двери. И не зря – внезапно раздался грохот, дверь рухнула, и я увидела бледного, несмотря на загар, Максимовского.

Роман схватил меня, и затряс, спрашивая:

– Цела? Они тебя не тронули? Травмы есть? Да что ты молчишь?!

От шока я онемела, только разводила руками и мотала головой.

Потом нас долго держали в отделении, выясняли, какого черта меня понесло в этот подвал. Пришлось сослаться на расследование, и предъявить журналистское удостоверение. Макс все время был около меня, принес водички, держал за руку.

Тима я так и не видела, поэтому не знала, задержали его или нет.

Когда же нас отпустили, Максимовский не разрешил мне ехать домой, привез к себе.

– Тебе одной нельзя, – объяснил он, – да и ехать к подружке тоже. Пришлось бы ей рассказать все, а это под запретом, так что твоей подружкой сегодня буду я. А завтра, утречком, в редакцию – отчитаемся, потом статейку набросаем, пока Плавный одобряет анонс.

И я согласилась. Приехали, выпили вина, Роман настоял, сказал надо стресс снять.

Я сразу вспомнила свой сон, потом события произошедшие ночью, от запоздалого страха меня замутило, оказывается, все это время я находилась в шоке и только сейчас осознала то, что мне угрожало. Меня рвало в ванной комнате, а Максимовский стучал в дверь и требовал, чтобы я открыла, потом требования сменились просьбами и ласковыми уговорами. Я умылась, приняла душ и вышла к не на шутку встревоженному напарнику в естественном обличье – без следа косметики, влажными, собранными в хвост волосами, и в белом, обернутом вокруг тела полотенце.

– Ну, наконец-то! – Макс подхватил меня на руки, и понес в заранее приготовленную постель. В этой ситуации наше сближение было чем-то само собой разумеющимся, как будто по-другому и быть не могло. Мы скрепляли наш союз сумасшедшими объятиями, горячими поцелуями и нежными ласками.

Проснулась я резко, чьи-то руки обнимали меня, но глаз не открыла, прислушиваясь к чужому частому дыханию. Роман прижал меня к себе, обнаруживая свое желание. Ну, вот и добилась, дорогая, теперь ты возглавляешь список Максимовского.

Выпив приготовленный заботливым Романом кофе, я заявила, что мне необходимо переодеться – не могу же я появиться в мега-холдинге в одежде, не предназначенной для рабочего дня. Мы подъехали к дому в одиннадцать часов утра, еще не было слишком жарко, и местные старушки, сидевшие на скамейке, с любопытством рассматривали моего кавалера. Я попросила Максимовского подождать меня в машине, но нет, поплелся за мной, теперь весь дом будет знать, что 'воображала Парамонова, из второго подъезда' встречается сразу с двумя парнями.

Недолго повозившись с заедающим замком, мы вошли в квартиру. Я сразу обратила внимание на духоту, хотя, уехав на свидание с Тимом, оставляла открытой балконные окна и дверь. 'Может родители приезжали? – подумала я. – Мама боится воров и грозовых ливней, и еще неизвестно, кого больше'. Но с другой стороны мои давно бы позвонили, и спросили, почему дочка не приехала домой ночевать.

Я вошла в комнату, и замерла от удивления – в центре, на полу, стояла пятилитровая банка, в которую было засунуто что-то похожее на большой кулек мятой серой бумаги. В кульке что-то шевелилось… я подошла ближе, как вдруг из банки начали вылетать осы, и теперь я увидела, что они были везде! Истошно завопив, я рванула к выходу, чуть не сбив с ног обалдевшего Максимовского. Он моментально сориентировался, вытолкнул меня из квартиры и захлопнул дверь. Я бежала вниз, только мелькали лестничные пролеты, и сзади слышался топот ног Максимовского. Старушки на лавочках зашушукались с удвоенной силой, когда мы пулей вылетели из подъезда.

– Укусы есть? – едва переведя дух, спросил Роман.

– Н-не знаю, в-вроде нет, – заикаясь ответила я.

Внешне Максимовский был не напуган, а скорее удивлен оперативности наших недругов.

– Сейчас экстерминаторов вызову, – сказал он, дотронувшись до моих похолодевших пальцев. – Можешь отдать кому-нибудь ключи от квартиры?