Газета Завтра 37 (1189 2016) - Газета Завтра Газета

Теперь, накануне нового века, необходимо, чтобы сокровенная Москва раздвинула свои границы, через зодчих и градостроителей распространила свой дух на всю Державу, превратила её в единый Город-Сад. Но Садовникову сделать это не под силу — "не всё, что дано в познании, дано в исполнении". Взрастить Город-Сад способен лишь Завьялов, и для этого ему нужно выйти за границы материи, прозреть дух, обрести познание подлинного зодчего: "Надо, ослепнув, прозреть. Умерев, возродиться. Извечный закон души. Надо сжечь избыток материи, непрозрачность гордынь и страстей. Тяжесть воли и жажду владычества. Пройти сквозь огни. И тогда, путём возрожденья, путём восстания из пепла, ты, быть может, приблизишься к духу. Каждый носит в себе святыню, но не каждый умеет достать. Нужно понять в себе святость, нужно открыть глаза. А для этого нужно ослепнуть от великих страданья и горя, от великой любви. Зодчий должен страдать. Зодчий должен любить". Но где найти источник духа, чтобы оживотворить материю? Как обрести Премудрость, которая никогда "не войдёт в лукавую душу", если не прошёл через страдания?

И они настигают Завьялова. Неведомо откуда прилетает невесомая песчинка, слегка задевает Город-Башню и сокрушает всё. Среди этих руин начинает разрастаться пустыня. Завьялов лишается всего и всех: жены, друзей, работы. Его проект осмеян, вытеснен с экспериментальной площадки. Завьялов уподобляется ветхозаветному Иову, которому "нет мира, нет покоя, нет отрады". Он срывается в бездну, наблюдает самые жуткие картины бытия: бойню, где расчленяют безропотных коров, в чьих глазах столько человеческого; вытрезвитель, в котором на одурманенных людей ставят штамп, как на бессловесный скот; очистные сооружения, куда собираются вся скверна и весь смрад города. Завьялов наблюдает суд над убийцей, и кажется, что тот, зарезавший неверную жену, воплотил в действительности его страшный помысел.

И все эти грехи, пороки, боли и страдания предстояло взять с собой в Город Будущего. Их напора не выдержала бы даже самая прочная конструкция. Любая материя испепелилась бы от такого адского огня, если бы не имела в себе духа. Просветлённый страданиями, Завьялов осознаёт, что "человек рождается на страдание, как искры, чтобы устремляться вверх".

В старом районе Москвы после сноса ветхих домов уцелела яблоня, сбережённая когда-то во время вой­ны и лютых морозов, воскресившая, напитавшая своими соками солдата, вернувшегося израненным с фронта. Она, как световод, соединила собой старую и новую Москву, пропустив через себя Москву сокровенную. Яблоня тянулась ввысь и, казалось, была гораздо ближе к небу, чем многоэтажные бетонные и стальные конструкции. Именно в ней Завьялов узрел одухотворённую материю, спасительное сочетание Башни и Сада. Яблоня остановила разрастание пустыни, положила конец страданиям Завьялова, воссоединила его с Вечным Городом: "Он сидел под яблоней среди вспыхивающей живой карусели огней и дорог, в отсветах гигантского города, несущего несметные жизни. И он, в своей смертной конечной судьбе, был частью этого вечного города, постигая его бессмертие как стремление всего к совершенству".

К Завьялову вернулись близкие друзья молодости, на съезде архитекторов его идеи были пересмотрены и высоко оценены, и ему поручили проектирование городов в пустыне. Теперь предстояло примирить утопию и компромисс, воплотить два неразрывно связанных проекта — Город-Башню и Город-Сад. "…инженерный порыв, пафос природы и техники, бесстрашный огненный разум. И лучезарный дух, пафос красоты и гармонии, вера в преображение души, упование на счастливую личность". Этот сопряжённый опыт "родился из огненного, скорбного опыта России двадцатого века, устремлён в век грядущий, нацелен на великое, ждущее нас в грядущем деяние, на великое откровение!". Завьялову предстояло сделать всё, чтобы Город будущего стал будущим городом.

С завещанной ему папкой Садовникова, уже отошедшего в Москву сокровенную, Завьялов отправился возводить Вечный Город среди песков. Теперь он, истинный зодчий, знал, как останавливать пустыню.

Спустя тридцать пять лет после публикации "Вечного города" Александр Проханов написал роман "Убийство городов", уже не о городах-Башнях и Садах, а о городах-мучениках и страстотерпцах, стираемых с лица земли войнами по всем континентам. В этой красной книге израненных городов мира есть и когда-то советские города — Грозный, Донецк и Луганск.

Наша цивилизация не пошла по пути Завьялова—Садовникова. В её архитектуре так и не встретились материя и дух, дух не сотворил себе форму. Советский человек не понёс пространство в себе, а начал метаться по пространству и растерял его, не удержал расползающийся красный материк, не поймал в ловушку разрушительную песчинку.

И теперь где-то в потаённом месте хранится заветная папка с проектом Завьялова—Садовникова. Из неё вырастает Москва сокровенная, стремится разлить свой свет на всё постсоветское пространство, чтобы там, где сейчас руины, однажды возник Город-Сад.

Школа рока

Школа рока

Алексей Касмынин

Культура

в Москве прошёл финал фестиваля «Индюшата»

Когда от лета осталось меньше недели, в клубе "16 тонн" два вечера подряд гремела музыка, сотрясавшая внешние стены, барные стойки и внутренности зрителей (она в самом буквальном смысле пробирала до костей своей громкостью). Шёл финал "Индюшат", ежегодного фестиваля независимой музыки, который уже дожил до возраста Лермонтова, то есть проводился в двадцать шестой раз.

Это было моё третье посещение "Индюшат", и когда фестиваль завершился, я понял, что набрал достаточное количество статистических данных для построения собственных теорий и выявления тенденций, связанных с данным феноменом российской музыкальной жизни. Всё-таки три года — срок немалый, в семидесятые этого хватало для зарождения и угасания целых жанров музыки, оставивших неизгладимый след в истории. Но при этом — разве рок может в принципе подвергаться статистическому препарированию? Возможно ли вообще разложить эмоции по полочкам? Возможно ли сосчитать, сколько процентов "грусти" получили зрители, сколько "радости" или, к примеру, "адреналина", выплеснувшегося под действием странных, иногда завораживающих, иногда пугающих звуков?

"Индюшата" преподносят себя фабрикой ни на что не похожих, заведомо некоммерческих проектов, способных сказать что-то новое в той музыкальной среде, где все только и занимаются поиском новизны. При этом Александр Кушнир — бессменный идеолог и организатор фестиваля, — выйдя к микрофону, сделал акцент на присутствующих в зале знаменитостях, известных рок-журналистах и представителях музыкального сообщества, специализирующихся на раскрутке. Стоит сказать, что особым гостем "Индюшат — 2016" была Олеся Кустова, основавшая в уже далёком 2010 году компанию Kustova Media Group, создающую коммерческий медиа-контент. Силами этой команды, к примеру, была снята социальная реклама на Северном полюсе (говорят, первая подобная в мире). Гости фестиваля смогли посмотреть некоторые клипы на размещённых по бокам сцены экранах, видео включалось в промежутках между выступлениями живых команд. Иногда в паузах из динамиков доносились песни группы "Обе две", которая, возможно, является главным успехом "Индюшат".

Эпиграфом к пресс-релизу "Индюшат-2016" даны слова Олега Нестерова, гласящие: "Если фабрику музыки, как в ресторане, поделить на два цеха, то холодный и скучный — это тот, где проект ваяет продюсер в студии. А "Индюшата" — это самый настоящий горячий цех — там мясо, там кровь!". Так вот, отслушав все команды, попавшие в финал, у меня сложилось впечатление, что они как раз-таки напоминают те самые продюсерские проекты. Не стоит тут же морщить нос и мысленно отправлять двенадцать финалистов на свалку, ведь продюсер в правильном понимании термина — это скорее всезнающий гуру, помогающий молодым коллективам найти "тот самый" звук и не растерять при этом самобытность. К тому же никаких продюсеров у большинства "Индюшат" нынешнего года, вероятно, нет, просто ребята прекрасно ощущают тренд и вписываются в формат фестиваля.

Если бы меня попросили прокомментировать подобную ситуацию в том же далёком 2010 году, я бы выражался резко негативно (не гнушаясь избыточного красноречия), но теперь мои позиции по данному вопросу изменились. В пространстве рок-музыки найдётся место для всех, было бы как раз скучно, если бы каждый фестиваль лез в дебри странного андеграунда. Даже любителям оного иногда хочется послушать музыку без излишней (и зачастую ненужной) зауми, понятную с первых минут, но при этом всё равно интересную. Если раскрыть аналогию эпиграфа, то "Индюшата" — это действительно мясо, но приготовленное по рецепту. И в данном случае это скорее хорошо, чем плохо.