Память льда. Том 2 - Стивен Эриксон

— В одного коротенького, толстого, возмутительного человечка…

— В Круппа?! Ты свихнулся?

Скворец улыбнулся.

— Друг мой, посмотри, как в тебе клокочет злоба. Ты в ярости от ощущения того, что тобой манипулируют. Что тебя используют и, скорее всего, предают. Теперь представь, как Взошедший вроде Каладана Бруда будет чувствовать себя, понимая, что им манипулируют? Достаточно ярости, чтобы потерять самообладание? Чтобы схватить молот и попытаться уничтожить этого маленького и помпезного кукловода.

Дуджек долгое время стоял на месте, затем на его лице появилась ухмылка.

— Иными словами, он воспринял Круппа всерьёз.

— Даруджистан, — сказал Скворец, — наша величайшая неудача. Теперь у меня появилось ощущение, что кто-то дирижировал всем происходившим. Не Аномандр Рейк. Не Ложа. Не Воркан и её убийцы. Кто-то другой. Кто-то, так хитро затаившийся, столь ужасающе… способный… что мы были просто беспомощны, откровенно беспомощны.

— А теперь, на переговорах, мы выяснили, кто стоит за перерождением Рваной Снасти. Перерождением как Серебряной Лисы — ребёнка рхивийской женщины, зачатого и рождённого на неведомом Пути. Нити сплелись — Ночная Стужа, Беллурдан и сама Рваная Снасть. А теперь оказывается: ещё и Старший бог, вернувшийся в мир живых. И в конце концов, что примечательнее всего, т’лан имассы. Значит — Рваная Снасть, Беллурдан и Ночная Стужа — все из Малазанской империи, переродились в женщине рхивийской крови из армии Бруда… в преддверии переговоров о заключении великого союза… Какой же убедительной, Худ меня побери, должна быть эта девчонка, чтобы примирить и объединить эти лагеря…

— За вычетом Каллора, — отметил Дуджек.

Скворец медленно кивнул.

— И вот, Каллору наглядно напомнили о силе Бруда. Будем надеяться, представление было достаточно эффектным, чтобы удержать его в узде…

— Так вот для чего это было нужно?

— Возможно. Он ведь требовал демонстрации, разве нет? Крупп просто умело манипулирует обстоятельствами. Как-то. Я не верю, что мы обречены танцевать под его дудку. За даруджийцем стоит Старший бог, но даже между ними, как мне кажется, лежит взаимовыгодный союз… почти как между равными. Можешь называть это партнёрством. Это всё лишь мои догадки, конечно, но вот что я тебе скажу: мною и раньше манипулировали, как и тобой. Только на сей раз всё ощущается по-другому. Не так враждебно. Дуджек, я чувствую в этом что-то вроде сопереживания.

— Союз равных, — пробормотал Первый Кулак и покачал головой. — И кто же тогда Крупп? Замаскированный бог? Всемогущий чародей? Архимаг?

Скворец пожал плечами.

— Мне кажется, Крупп — обычный смертный. Но одарённый уникальным разумом и необычайной отвагой. И я говорю абсолютно буквально. Уникальным, Дуджек. Если бы Старшего бога внезапно выкинуло в этот мир, разве не среди величайших умов он стал бы искать первых союзников?

Лицо Дуджека светилось недоверчивым удивлением.

— Но, Скворец… мы говорим о Круппе!

— О Круппе, благодаря которому нас снабжает Тригалльская торговая гильдия — единственные торговцы, способные поставлять припасы по маршруту, который мы выбрали для похода. О Круппе, который привёз Мхиби сохранившиеся вещи первой рхиви — те вещи, что уменьшают её боль и, сдаётся мне, ещё не показали всю свою силу. О Круппе — единственном, с кем говорит Серебряная Лиса с тех самых пор, как Паран покинул нас. И наконец, о Круппе, который встал на пути Увечного бога.

— Если он просто смертный, как он сумел пережить гнев Бруда?

— Ну, подозреваю, что его союзник — Старший бог — не хотел бы видеть смерть даруджийца. Думаю, он вмешался. Только так я могу это объяснить.

Дуджек осушил свой кубок.

— Вот Бездна! — вздохнул он. — Ладно. Не будем обращать внимание на Увечного бога так долго, как сможем. Сосредоточимся на Паннионском Домине. Тем не менее, мой друг, мне это не нравится. Я не могу перестать волноваться о том, что мы совсем не принимаем в расчёт нового врага…

— Я бы так не сказал, Первый Кулак.

Дуджек острым взглядом окинул шатёр и скривился.

— Быстрый Бен.

Скворец медленно кивнул.

— Я так думаю. Не уверен. Худов дух, я даже не уверен, жив ли он ещё. Но если я знаю Бена — он жив. Ещё как жив. И если учесть, что при нашей последней встрече он был сам не свой, я бы сказал: Бен не тешит себя иллюзиями и уж точно не прозябает в неведении.

— И он — всё, что у нас есть, чтобы перехитрить Увечного бога?

— Первый Кулак, если Крупп — гениальнейший из жителей этого мира, то Быстрый Бен всего на шаг позади него. На очень коротенький шаг.

Снаружи послышались крики, затем топот сапог. Мгновение спустя, отодвинув заслонку, вошёл знаменосец Артантос.

— Сэр, был замечен одинокий морант. Летел на северо-восток. Это Вывих.

Скворец, кряхтя от боли во всем теле, встал.

— Королева грёз, сейчас мы узнаем новости.

— Будем надеяться, это добрые вести, — пробурчал Дуджек. — Мне бы такие не помешали.

Она прижималась лицом к камню, лишайник под щекой становился всё мягче, напитываясь потом. Сердце дико колотилось, дыхание рывками выплёскивалось из груди, она лежала и постанывала — слишком вымотанная, чтобы бежать. Вымотанная настолько, что даже поднять голову не могла.

По тундре её снов бродили новые враги. На этот раз за ней гнался не отряд незнакомцев.

Теперь её гнали волки. Огромные, тощие звери, куда крупнее тех, кого ей доводилось видеть наяву. Их бегущие силуэты прорезались на гребне холма к северу от неё. Восемь длинноногих, сутулых хищников, шкура сливается с неброскими цветами пейзажа. Вожак повернулся, будто уловил её запах в порыве сухого, холодного ветра.

И началась погоня.

Поначалу Мхиби не могла нарадоваться быстроте своих гибких и молодых ног. Стремительная, как антилопа, — быстрей, чем всякий смертный человек — она мчалась по пустоши.

Волки не отставали, без устали заходили со всех сторон, иногда то один зверь, то другой быстро вырывался вперёд, заставляя её поворачивать.

Снова и снова, вопреки решению оставаться между холмами, на равнине, звери заставляли её бежать вверх по склону. Мхиби начала уставать.

Волки не отставали. В мыслях, среди нарастающей боли в ногах, пламени в груди и сухой и острой агонии гортани, появилось осознание того, что убежать невозможно. Осознание того, что она сейчас умрёт. Будет уничтожена, как и любое другое существо, ставшее жертвой волчьего голода.

Мхиби знала: для них океан её разума, избитый сейчас бешеной бурей паники и отчаяния, ничего не значил. Они были охотниками. И переживания жертвы их мало волновали. Антилопа, телёнок бхедерина, ранаг, изящество и чудо, надежды и упования — всё превращается в обычное мясо.

Последний и единственный правдивый урок жизни, скрытый под слоями заблуждений. Теперь она поняла. Рано или поздно, так или иначе — все мы просто еда. Волки или черви, преждевременная кончина или затянувшаяся, всё равно.

Стонущая, полуослепшая, она заползла на очередной склон. Волки были близко. Она слышала, как их когти скребут по высушенным ветрами лишайнику и мху. Справа, слева, сзади и слегка впереди.

Завопив, Мхиби споткнулась и упала лицом на камень. Она зажмурилась в ожидании первого взрыва боли от того, что в её плоть вонзаются клыки.

Волки окружили её. Она это слышала. Кружа по спирали, они подходили всё ближе и ближе. Горячее дыхание коснулось её затылка.

Мхиби закричала.

И проснулась. Над ней в темнеющем синем небе пролетал ястреб. Клубилась пыль, поднятая стадами. В воздухе звенели отдалённые голоса, а ближе — только рваный, хриплый звук собственного дыхания.

Повозка остановилась. Армия готовилась к ночному привалу.

Она лежала неподвижно, скорчившись под мехами и шкурами. Пара голосов бормотала неподалёку. Она почуяла запах костра, который развели из навозных лепёшек. Пахло травами и мясным бульоном, шалфеем и нотками козьего мяса. Появился третий голос, его приветствовали первые два — все необычайно нечёткие, такие, что она не могла опознать говоривших. И это не стоит усилий. Мои надсмотрщики. Мои тюремщики.

Повозка заскрипела, кто-то присел рядом.

— Сон не должен так тебя выматывать.

— Не должен, Корлат. Пожалуйста, оставь меня…

— Нет. Вот, Колл сварил похлёбку.

— У меня уже не осталось зубов, способных прожевать мясо.

— Тут пару тоненьких кусков мяса, которые очень легко проглотить. А в основном — бульон.

— Я не голодна.

— И тем не менее. Помочь тебе сесть?