Экскурсия - Б Жуков

Когда я постучал к Келеборну, должно было уже стемнеть. На самом деле свет солнца всего лишь заменился на неоновые вывески, подсветку зданий и бегущие экраны. Келеборн впустил меня. Вид у него был до крайности усталый и разочарованный. За окном полыхала реклама "Водка Лучиэнь! Выпейте — и даже летучая мышь покажется вам прекрасной девушкой!" Сверху доносилась громкая музыка, иногда ее глушили взрывы салюта на озере. По-моему, атмосфера была вполне праздничная. У меня в номере кучей лежали сувениры. Я сгреб их в угол, но эльфа туда лучше было не водить. Он и так смотрел на меня с отвращением. Я опустил глаза: точно, забыл снять Кольца. Они закрывали меня спереди, как кольчуга. И еще что-то в кармане… Тьфу, да это фиал. Вон просвечивает.

Мне хотелось разрядиться и заодно отомстить за вчерашнее усыпление. Я прошел на лоджию, окинул сияющую бездну сияющим взором и сказал:

— Весна Арды, да и только! Иллуинация!

Келеборн похлопал меня по загривку и сказал:

— Рэнди, не пытайтесь меня обмануть и не сердитесь, пожалуйста. Я расскажу вам все, что вас интересует… но не сейчас. Опять я забыл, что эльф если не читает мысли, то уж подвох просекает с гарантией. Оставался последний способ одержать верх.

— Пошли жрать,— сказал я. — Небось такой высоты и в Лориэне деревьев нет. Может, море увидим. К ужасу Келеборна, ресторан именовался "Валинор". Я почувствовал, что за меня отомстили, и преисполнился благодушия. Никаких одежных требований не было, ибо климат не позволял. Сидели в купальниках, шортах, лавалавах и фиговых листках. По-моему, были и вовсе голые. На сцене во всяком случае. Я выбрал столик подальше от края. Келеборн заметил, что он предпочел бы поужинать под лихолесским кусачим кустом на камешке.

— Ну, кабы там так же кормили…— ответил я, кликнул человека и продиктовал ему эпическое меню в пяти частях, с прологом и эпилогом (эпитафией, поправил меня эльф).

— Ни один хоббит еще не умер от обжорства, — гордо заявил я.

— Кто-то же должен быть первым, — парировал Келеборн.

Моря видно не было. Я не смотрел вниз, но эльф сходил к парапету, пока мы ждали ужина, и доложил, что внизу видно только всякую подсветку и ее отражение в Нурнене. За пределами светового поля даже эльф ничего не мог разглядеть. Я предложил в качестве увеселения сходить после ужина в подвал и поискать там главный рубильник или кабель. Посмотрим, как тут в темноте. Когда Келеборн осознал масштаб идеи, он, по-моему, вспомнил, что был королем и нес ответственность за целое племя — и с сожалением отказался от моего предложения.

— Представьте, Рэнди, что тут начнется… Они все друг друга подавят. И потом, лифты… Они же остановятся, а вы не взбежите на тридцать этажей. Не стоит. Слишком опасно.

Тут подали закуски, и мне стало не до великих идей. Келеборн не столько ел, сколько глазел по сторонам. Его внимание приковывала самая толстая айзенгардка, нарядившаяся в очень маленькое черное платье. Бока у ней свисали тремя складками каждый. Келеборн собрался сказать какую-то гадость, но я его опередил, упомянув беконные породы вкусных животных, широко распространенных в Средиземье. Потом мы стали смотреть варьете топлесс. По-моему, режиссер этого дела сам был топлесс — "задница без головы". Келеборн сказал, что как-то в Эдорасе лет двести назад видел цирк с собачками и мартышками, и ему понравилось больше. Кроме того, он заявил, что раньше никогда не понимал, почему люди так падки на эльфинь, а браков между женщинами и эльфами не отмечено Теперь же ему все стало ясно. Мне-то давно все было ясно, поэтому я больше смотрел в тарелку. Шерсть, стало быть, дыбом, а больше ни-ни…

Когда эпилог из восьми сортов мороженого с орехами, сиропами, фруктами и шоколадами все-таки подошел к концу, я почувствовал себя надутым аэростатом. Меня распирало во все стороны, и казалось — подуй сейчас ветерок, и я плавно взлечу над крышей, а п том сяду в центре озера и закачаюсь на волнах. Но ветра не было никакого, воздух стоял вокруг, как стена, свет и табачный дым создавали впечатление подпола, а не открытого места. Келеборн смотрел ехидно и ел только фрукты и мороженое, к которому я успел его приохотить.

— Ну что, пройдемся вокруг озера? — поинтересовался Келеборн. — Сславные ххоббитцы любят ссмотреть фейерверки?

— Меньше читайте исторической макулатуры,— мужественно сказал я, встал и чуть не рыгнул.— Пойдемте. А то тут атмосферка — хоть топор вешай.

Мы спустились на скоростном лифте — мне показалось, что желудок мой остался в ресторане, а теперь вот-вот догонит и хлопнется мне на голову. В момент приземления я сел. Келеборн с преувеличенной натугой поставил меня на ноги и погнал на набережную. Там было так же светло, людно и шумно, как в "Валиноре". Торгующих не убыло, зато появился специфический ассортимент и вечерний набор услуг. К людям приставали сильно. Нас, к счастью, не трогали — может быть, потому, что глаза Келеборна светились ярче всей этой фотонной помойки, а может, потому, что он многозначительно поигрывал хлыстиком. Я опасности не представлял, но и интереса, видимо, тоже. Так мы прошли с милю. Выбрав местечко, где толпа почему-то оказалась пореже, Келеборн забрел в воду по пояс. Он постоял, поболтал в озере рукой, понюхал воду, попробовал, сплюнул и вышел на берег. Что-то ему очень не понравилось. Он погрустнел, перестал язвить в ответ на мои подколки, запел что-то на неизвестном языке — пел он обычно на Синдарине, это я понимал, нахватался от Трофи. То есть, конечно, не смысл понимал, а на каком языке. Но это было что-то еще, более протяжное и гнусавое, если такие понятия вообще применимы к эльфийскому пению. Меня тоже охватила тоска, явились видения темной звездной ночи, эльфийских хороводов в дремучих лесах… Я брел, спотыкаясь и колыхаясь, ничего не соображая, пока эльф не сжалился и не сдал меня проходившему мимо экскурсоводу. Тот как раз вел группу с купания в отель. Вместе с айзенгардцами я был доставлен, отведен и с поклоном засунут в номер. Там я сразу лег, полежал с полчасика на ковре, потом позвал коридорного и велел вытащить диван на лоджию. Тот не удивился, видимо, просьба была стандартной. Удивился он, когда сдвинул диван, и из угла посыпались-покатились мои матомы. На лоджии я заткнул уши ватой, опустил наружные занавески, хлопнулся на диван и заснул.

Следующий день был не лучше и не хуже, но гораздо жарче. Эльфа и того проняло: вместо овсянки он заказал мороженое. Мы сидели и лежали то в его номере, то в моем, то расползались по ваннам с холодной водой. По радио предупредили, что температура воды в Нурнене 34 градуса, а воздуха — 38 в тени. Разговаривать не хотелось. Когда плавятся мозги, то дела затертых эпох малоинтересны.