Газета "Своими Именами" №35 от 27.08.2013 - Газета "Своими Именами" (запрещенная Дуэль)

Тут же Вы признали величие Советской эпохи: «Это было время необыкновенного воодушевления, романтики, небывалого духовного напора». Да, так. Но Вы продолжили: «Другое дело, что время это неизбежно должно было закончиться страшным тупиком, разрушением и всеобщим тягостным разочарованием». Поскольку Вы никакого обоснования, доказательства этому не даёте, то и я позволю себе на сей раз обойтись без того же и сказать: «Вы ошибаетесь!». Это сейчас, после контрреволюции, мы видим кругом разрушение и оказались в страшном тупике, это ныне царит разочарование в том, что нам устроили мерзавцы, обещавшие рай.

И мне странно, что Вы, признавая необходимость запрещать «какие-то вещи без всяких дискуссий и не обращая внимание ни на какую демагогию», назвали только одну такую «вещь» - детскую порнографию. Что, до шестнадцати лет, а старше можно? А не кажется ли вам, что безо всяких дискуссий надо ещё запрещать, например, гинеколога сажать в кресло министра сельского хозяйства, торговца мебелью назначать военным министром, явного труса - Генеральным прокурором, человека, который открывает рот только по команде начальника «Фас!», - министром иностранных дел и т.д.?

Помните, как бессмертный Манилов любил при гостях спрашивать своего пятилетнего отпрыска: «Фемистоклюс, хочешь быть дипломатом?» И отпрыск неизменно отвечал: «Хочу». И все смеялись… Когда Михаила Романова избирали царём, он восемь раз отказывался. Ему было всего шестнадцать лет, но он уже понимал, какая это огромная ответственность!.. Можно вспомнить примеры и посвежей. Когда генералу Жукову Сталин сказал, что он назначается начальником Генштаба, генерал очень не хотел. Когда позже сам Жуков сказал командарму Рокоссовскому, что есть решение о его назначении командующим фронтом, и тот отказывался, просил оставить в прежней должности. Но они люди военные, для них приказ обсуждению не подлежит, его надо выполнять. А нынешние? «Фемистоклюс Дмитриевич, хочешь быть премьером?» - «Хочу». И становится. И никто не смеется. «Алкивиад Владимирович, хочешь быть президентом?» – «Хочу». И становится. И никто не смеется, но потом все плачут…

В конце беседы, мне кажется, Вы оговорились и возникло противоречие. С одной стороны, как я уже отмечал, Вы безосновательно называли 70 с лишним лет Советской власти «периодом», а социализм даже презрительно – «затея». С другой, Вы признаете, что эта «затея» «могущественно коснулась сердец миллионов», ибо именно социализм поставил цель - «устремление в обществе к всеобщей справедливости, счастью, равенству… И при всех разных интерпретациях эта идея как цель общества универсальна для всех времён и народов». Мало того, Вы признаёте: «В нынешней России подобная идея никак не обозначена. Напротив, декларируется нечто прямо противоположное – личная комфортность». Да, не говоря уж обо всём прочем, с экрана телевизора, самого массового средства поражения, без конца взывают «Главное – любить себя!»… «Живи на светлой стороне!»… «Покупайте «Лексус-460»! Вы этого достойны!» и т.п.

И тем более странно было тут же прочитать: «За семьдесят лет мы так обожглись на коммунистическом варианте этой вечной идеи всеобщего счастья, что сейчас боимся её даже артикулировать». Кто боится? Я, например, то и дело «артикулирую» эту идею, но у меня нет возможности для её практической реализации. И многие мои единомышленники хотя бы на страницах московских газет «Правда», «Советская Россия», «Своими именами», «Патриот», «Молния», не говоря уж о множестве газет по всей стране, тоже без конца «артикулируют». (Кстати, русский священнослужитель мог бы обходиться и без таких заморских слов). Мало того, и депутаты Думы, и министры, и глава правительства, и сам президент неустанно аж до мозолей на языке «артикулируют» идею счастью. Спросите любого из них, да хотя бы Сердюкова, пусть он и в отставке. Правда, он отказывается «артикулировать» на допросах, но посмотрите, какое счастье смастачил для мадам Васильевой: одна в 13-комнатной квартире и где-то ещё два замка! Да об этом ни Томас Мор с Эразмом Роттердамским, ни Маркс с Энгельсом, ни Ленин со Сталиным и мечтать для нас не могли. И все сердюковы за такую идею и успешно воплощают её в жизнь вокруг себя!

 Это одно. А другое. На чём же мы за семьдесят советских лет «так обожглись»? Не на том ли, что добились всеобщей грамотности народа и вышли в лидеры мировой науки? Или на бесплатном образовании, медицине, жилье? Или маршал Жуков обжегся сигарой Кейтеля, когда тот подписывал акт о безоговорочной капитуляции? Или за всю страну обжегся Юрий Гагарин, когда вырвался в космос и случайно задел пяткой Луну?.. Много, Георгий Александрович, мог бы я задать Вам ещё подобных вопросов, но если до сих пор Ваши герои - Лихачев, Сахаров и Солженицын, то это бесполезно. Лучше закончим тему Вашими словами, от которых трое названных упали бы в обморок: «Мы всё равно рано или поздно к ней (к коммунистической идее всеобщего равенства и благоденствия) в той или иной форме придём. Да другого просто и нет». Аминь.

В.С. БУШИН

P.S. Как позже я узнал из Вашей книги, человек Вы очень впечатлительный, возбудимый, нервический. Вы то и дело признаётесь: «Я был потрясен»... «я с ужасом наблюдал»... «я был поражен»... «я не выдержал и расхохотался ему в лицо»... «я не верил своим глазам»... «я был потрясён»... «у меня дух захватило»... «я был сражен»... «его слова меня просто сразили» и т.п. К тому же Вы, как видно, очень доверчивы. Только этим я и могу объяснить обилие в книге разного рода кошмаров и ужасов советского времени, читая о которых можно не выдержать и расхохотаться автору в лицо.

 Начинаете Вы как бы вполголоса: «Все граждане Советского Союза должны были принимать участие в выборах». Да нет, Георгий Александрович, вовсе не должны, не было закона, который обязывал бы, хотя в некоторых странах такой закон есть. Я знаю немало людей, которые никогда не ходили на выборы. Другое дело, что любая власть стремится к максимальному участию населения в выборах. Вы разве не замечали, как наша нынешняя власть тут из кожи лезет? А как она засуетилась, когда КПРФ однажды заикнулась, что призовет к бойкоту. О!..

Ну, то была как бы разминка. А вот уже кошмарчик серьёзней: «Двух иеромонахов, приехавших поклониться дивеевским святыням, арестовали, жестоко избили в милиции и 15 суток продержали в камере на обледенелом полу». Двух? А почему не двадцати двух? Ведь степень достоверности та же. Как хоть фамилии-то их? Когда именно это было? Почему-то молчите. Нам с женой тоже довелось побывать в Сарове у дивеевских святынь, и никто нас пальцем не тронул. Неужто потому, что я член партии, а жена – член профсоюза? Но у нас же на лбу не написано, а билеты мы не предъявляли.

Дальше у Вас об о. Серафиме: «В 1945 году его, как немца, выводили на расстрел наши солдаты, но потом передумали и не расстреляли». Слава Богу. Ну совершенно как академик Лихачёв рассказывал о себе! Услышали Вы это краем уха от какого-то трепача – хвать! - и в книгу. Вы что ж, полагаете, что в советское время человека могли расстрелять только за то, что он немец? Это фашисты могли расстрелять или повесить человека только потому, что он русский, еврей или цыган. Не говорю уж о коммунистах или военных комиссарах, которых Вы ненавидите. Был, например, подписанный главнокомандующим сухопутными войсками В. Браухичем в мае 1941 года «Приказ о комиссарах», предусматривавший их расстрел на месте. А у нас во время войны много немцев выслали, что было так же естественно, как изоляция японцев в США, когда на них напала Япония, но многих немцев у нас и не тронули, я лично знал таких. Были советские немцы и на фронте, получали награды, четыре немца стали Героями Советского Союза.

В другой раз уверяете, что дело обернулось хуже: один священник «в 1937 году был расстрелян за веру». Ну конечно, истории известны факты смертоубийства за веру. Чего стоит одна Варфоломеевская ночь во Франции, когда католики истребили по разным данным от 30 до 100 тысяч гугенотов. А крестовые походы!.. Но в жизни случаются факты и совсем иного рода. В «Записках из мертвого дома» Достоевского есть некто Баклушин, парень лет тридцати, осужденный на бессрочную каторгу. Герой-повествователь однажды спросил его - за что? «За любовь, - ответил тот. - Только за любовь». - «Не может быть! - возразил собеседник. - За это не судят». - «Да нет, уж вы поверьте, за одну только чистую любовь!» А потом добавил: «Правда, я при этом застрелил старого богача Шульца, за которого отец хотел выдать мою прекрасную Луизу. Но, посудите сами, можно ли за немца – на каторгу!»

Так вот, Георгий Александрович, есть сильные подозрения, что у Вашего священника тоже был за спиной свой Шульц. Это во-первых. А во-вторых, если его расстреляли только за веру, то, с одной стороны, чего же двадцать лет после революции ждали? С другой, в таком случае должны бы всех верующих перестрелять, но могу порадовать Вас: этого не случилось. Верующих было немало, многие церкви работали. Мой дед Федор Григорьевич Бушин был верующим да ещё беспартийным, однако его даже председателем колхоза избрали в деревне Рыльское Тульской области.