Rusкая чурка - Сергей Соколкин

– Ну, я же у тебя недавно видел какую-то… Извини, не помню имени…

– Вот именно. И я не помню. Чего каких-то помнить! Они часто меняются, а родную душу найти не могу. Знаешь, секс сексом, а хочется настоящего чего-то… Слушай, познакомь… У тебя ведь сейчас куча девчонок обитается… А я ведь, когда в правительстве Фимкова работал….

– Ты в правительстве, кем? – одновременно удивился и оживился Глынин.

– Министром печати и информации… А ты что, разве не знал… Ну, это уже много лет, как закончилось… почти уже неправда, – недовольно пробурчал Леша.

– Нет, – удивленно протянул Саша, – хотя что-то, кажется, припоминаю теперь… Тогда мы с тобой редко виделись. У меня с группой организационный завал был, дети болели… Почти всю семью жены перехоронил. Это же как раз в то время мы с тобой только по телефону общались… И то – привет, как дела, пока… Я, видимо, о твоей работе не спрашивал, а ты и не говорил…

– Ну да, ну да… Так вот, кроме старых, замужних теток и, прости господи, секретуток, почти никого и не видел. Потом газета эта… Сам делаю, все силы и время забирает… Помощи никакой, все из бывшего правительства кто куда разбежались, – расслабившись перед другом, начал жаловаться Паримбетов. – Папа наш на дно залег. Иногда только от него звонят, подбадривают. Говорят: держись, мол, борись! Бей гадов! Мы с тобой… Скоро придем, победим. Но я же все понимаю… Никто и никуда уже не придет. И я веду просто свой личный бой, свою войну. Никуда не хожу, кроме газеты и митингов, никого почти не вижу, кроме «Красных», «Зеленых», «Яблочных», ветеранов и бабушек-активисток. Тебя-то и то раз в полгода… И то в последнее время. А ведь мы с тобой, можно сказать, боевые товарищи… Помнишь Останкино?… Как под пулями лежали?

– Ну, конечно помню, страшная подстава, можно сказать, реальный последний день Советского Союза…. – Наступила долгая печальная пауза.

– Знаешь, мы тут по воскресениям в футбол с ребятами начали играть. Давай с нами… – перевел на другое Леша.

– Да я бы с удовольствием, но, сам знаешь, дела, семья, русалки есть хотят… Спрутами речными становятся или болотными, – начал в ответ жалиться продюсер. – Фу, гадость какая! Концертов нет почти… А что у тебя за газета?

– Да так, местная – «Известия Фимкова», потом расскажу. Слушай, приезжайте всей командой в субботу. Сходим на речку, шашлычок замутим под коньячок. Девчонок своих проветришь, они ведь у тебя все приезжие, общажные, наверно?

– Вот тут ты ошибся. Анька Мелкая из Москвы, Большая из самого настоящего Подмосковья. А вообще, красивые женщины общажными остаются дня два-три…

– Ну да, ну да, – как-то грустно констатировал Леша, – мясо я возьму и замочу сам. Спиртное у меня всегда есть. Ты фруктов купи, ну, и чего там еще девчонкам надо. Кстати, похвастаюсь, я тут баню новую сделал наконец-то, с парилкой.

– Ну, поздравляю, с этого бы и начинал. Баню я обожаю.

– И стол бильярдный в зале поставил.

– Нет, вот в бильярд я не игрец… Это без меня. Бильярд и карты – не мое. Я уж лучше в «чапаева». Или в шашки. А то – думать, напрягаться, просчитывать. Баня чем хороша тем, что думать не надо. Сел, лег. Тебя веничком по спине отходили. Лежишь, балдеешь. Потеешь. Потом кваску, можно даже пива. Хоть я пиво тоже не люблю. С него, как говорится, криво… Ладно, если жена отпустит… Хотя послушай, она же уезжает к матери. Я свободен. Совсем забыл. Я ее провожу и могу приехать…

– Что, точно приедешь? – оживился Леша.

– Да. И девчонки давно предлагали всем вместе на природу смотаться. Скажу, что выполняю многочисленные пожелания совсем не трудящихся трудящихся…

– Ну, тогда в субботу часика в три – в четыре жду.

– Обнимаю.

Саша положил трубку домашнего телефона и задумался.

Стал вспоминать, как они с Лешей в октябре девяносто третьего у Останкино…

Останкино. 1993

С Лешей Паримбетовым, высоким крепким мужчиной среднего возраста, бывшим десантником, тогда еще журналистом одной из московских газет, Сашу познакомил тот самый Николай Лукьянов, главный редактор оппозиционного издательства «Задонщина», уже лет так… (в общем, столько не живут) назад. Что уж там делал Леша, не знаем, а Саша издавал у Николая Михайловича, кстати в недалеком прошлом слабого, но относительно известного поэта, уже (или еще только) вторую книгу стихов. Это было еще до цуринделиевской книги и, естественно, до описываемых ниже, а тем более выше событий. Это был где-то год девяносто второй…

А во время известной, спровоцированной акции 3 октября девяносто третьего года – после прорыва блокады Белого Дома, после стрельбы «бейтаровцев» и бандитского подлого выстрела с крыши гостиницы «Мир» в его товарища по газете «Свет» Влада Шурыгинова, после внезапного подстроенного властями разгрома мэрии – они с Лешей, кстати, кавалером медали «Защитнику свободной России», быстро разочаровавшимся в этой самой свободе, и Игорем Борзоватым, веселым, кудрявым крупным парнем, редактором газеты «Русское время», уже шагали в горланящей, разудалой, воинственно настроенной толпе по улицам, в общем-то, равнодушной Москвы к ненавистному зданию телецентра в Останкино.

– Выступите по Всероссийскому, точнее, теперь уже вновь Всесоюзному, телевидению, товарищи журналисты-писатели, поздравите русский, советский народ с победой, с падением америкосо-иудейского ига, – задорно увлекал ребят за собой крупный мужик в зеленом камуфляже, которого Саша несколько раз до этого уже видел на разных митингах оппозиции. – А твой Порохов еще говорил, что не надо ленинского экстремизма… А мы вот ворвались в мэрию, дали по бошкам этим ментам сопливым, расхреначили все и победили! Вот так вот, миротворцы, едрена мать!..

Разношерстная, внешне неуправляемая, но кем-то явно ведомая толпа несла флаги, транспаранты, многие были с детьми, шли целыми семьями. Большое количество попутчиков присоединялось по дороге. Люди веселились, пели песни, кто под гитару, кто так, под аккомпанемент собственного хорошего настроения. Кто-то на ходу выпивал из горла, но на них тут же цыкали, пытались изгнать из своих рядов. Это все чем-то очень напоминало Саше первомайское шествие, когда они с друзьями-одноклассниками в родном Свердловске, взяв водку и пирожки, отправлялись в центр города, на Плотинку, на демонстрацию. И, сев где-нибудь на скамейку, любуясь простором, голубым небом и журчащей, падающей с плотины водой, выпивали, болтали, веселились. Мимо проходили, пробегали красивые девочки, у которых вдруг после холодной снежной зимы появились длинные, телесного цвета, ноги. В этот день даже строгие милиционеры их не гоняли, а только грозили ленивыми пальчиками и, сдержанно улыбаясь, предупреждали, чтобы они были поосторожнее… Некоторым из служивых даже пытались налить, но они, сразу посерьезнев, отказывались. Сейчас, наверное, некоторые из них уже генералы… Может быть, даже руководят… точнее, руководили блокадой Белого дома… Хотя, если честно, как-то странно легко колонны «Рабочей России» смяли ограждения, пройдя по Крымскому мосту, а потом и по Новому Арбату… Да и эти менты, еще вчера зверствовавшие и избивавшие людей, просто выходящих из метро «Баррикадная» (Саша с Гриней Июниным, не выдержав, сами участвовали в двух потасовках), вдруг побросав свои щиты и дубинки, разбежались… Странно… Тревожные мысли периодически проносились в глынинской голове… Но сейчас на улице такой хороший, теплый осенний вечер… У людей такой веселый настрой… Такое чистое голубое небо, даже облачка нет. Что может случиться плохого?! Все плохое закончилось. Говорят Кремлевский вор сбежал, мэр Кепкин по кличке Лужок тоже… И вот они идут по проспекту Мира – молодые красивые победители, радуются жизни. Наконец-то восстановится справедливость, не будет этого беспалого гнусного алкаша, выгонят в шею америкосов с их образом жизни. И мы начнем строить наш заветный Русский Мир, великий Русский Космос, где будет место всем добрым людям независимо от национальности… Лишь бы Россию любили! Некоторые прохожие, спросив, куда они идут, с решимостью присоединялись к ним другие, пожимая плечами, отходили в сторону. Кто-то махал им из окон, что-то кричал, подбадривал. Мимо них с шумом и гиканьем пронеслось несколько зеленых войсковых, ощетинившихся красными флагами и имперскими штандартами ЗИЛов с защитниками Дома Советов, встреченных всеобщим ликованием и криками «Ура!», «Победа за нами!» и «Долой эльциноидов!». Подойдя к телецентру, толпа по чьему-то сигналу остановилась напротив башни, у большого правого корпуса. Появился многозвездный генерал, друг Порохова из газеты «Свет», бывший командующий одним из военных округов Адольф Камышев в военном камуфляже и дурацкой темной беретке. Деловито, как на плацу, скомандовал толпе строиться и сохранять порядок. И предложил выдвинуть охранникам телецентра свои требования о сдаче. Радостно и благодушно настроенная толпа, пришедшая в Останкино как на праздник, на других посмотреть и себя показать, хором стала скандировать: