Дочь викинга - Юлия Крен

Забросив пару ягод в рот, Руна поморщилась. Они были жесткими и кисловатыми, но зато в животе уже не урчало.

И вдруг девушка вздрогнула. Ее испугал перестук – едва различимый, но все же жуткий. Конечно, в лесу не было тихо. Под лапами зверей похрустывали ветки. Копошились в листве птицы, скрипели на ветру деревья. И все же от этого глухого стука у Руны волосы встали дыбом. Этот звук издавал… человек.

Девушка посмотрела на дерево, в ветвях которого она ночевала. Может, ей стоит вновь укрыться там? Но на земле отчетливо виднелись отпечатки ее ног, да и по пеплу, оставшемуся от костра, любой догадается, что на этой поляне побывал человек.

Пригнувшись, Руна юркнула в подлесок. Ветки напоминали ей широко разведенные руки, пытающиеся ее остановить. Листья застревали у нее в волосах.

Через какое-то время, когда Руна уже достаточно далеко отбежала от места своего ночлега, она остановилась и прислушалась. До нее не доносилось ни единого звука. Весь лес, казалось, замер, словно все звери и птицы сбежали, как и она. Но от кого? И могла ли она укрыться от этого невидимого врага, как прятались от него лесные жители?

И вновь этот треск. Может, это зубр? Или буйвол? Оленей и кабанов Руна уже видела в этих лесах и даже охотилась на них. Мелких животных она убивала ножом, привезенным из Норвегии, но он был совершенно бесполезен во время охоты на крупных зверей. Девушке понадобилось другое оружие для охоты, и поэтому она была вынуждена его украсть. Однажды, когда Руна забралась в чужой дом, ей пришлось убить человека. Впервые в жизни.

Осторожно пробираясь сквозь заросли, Руна вспоминала тот день. Сейчас она бежала уже не от странного звука, а от воспоминаний, просыпавшихся вместе с ней по утрам и развеивавшихся лишь к вечеру, когда девушка была совершенно обессилена.

Первым убитым ею человеком был франкский крестьянин, живший в хижине из дерева и глины. Селение, в котором стоял этот домик, было небольшим, там высилось еще три таких же дома, а еще хлев, сарай, амбар и конюшня. Все это было обнесено палисадом.

Руна целый день наблюдала за этой деревушкой и не заметила там никакого движения. С тоской она вспоминала о своем родном селении, которое пришло в такой же упадок. Да, кое-что здесь казалось ей чужим, но было много и знакомого. Нормандия, страна викингов в королевстве франков, была плодородней норвежских фьордов, но и она была покинута. Урожай гнил на полях, и никто его не собирал, многие поля стояли невспаханными.

Руна не думала, что найдет в амбаре зерно, она надеялась лишь на то, что прежние жильцы этой деревушки оставили тут кое-какие инструменты и оружие.

Неожиданно для себя она наткнулась на живых существ. В одном из домов прямо в комнате возились четверо поросят и две курицы. Девушке захотелось их зарезать и съесть, настолько она была голодна. Она искала яйца, и в этот момент за ее спиной завопила женщина. Не успела Руна повернуться, как на нее набросился какой-то мужчина. Его лицо было покрыто сеточкой морщин, под глазами залегли круги, но руки были сильными. В правой руке он сжимал грабли с острыми зубцами.

Руна попыталась что-то сказать, но, конечно, ее не поняли.

В отчаянии она обнажила нож:

– Отпустите меня, и вы меня больше не увидите!

Когда мужчина бросился на нее, Руна опустила нож, пригнулась и проскользнула мимо него в дверь.

Но едва она успела добежать до палисада, как сзади послышались шаги, повеяло холодом и правая рука крестьянина опустилась ей на плечо. Руне удалось вырваться. Она метнула нож. Девушка даже не целилась, она действовала инстинктивно, понимая, что спасает свою жизнь.

В следующее мгновение мужчина осел перед ней на землю. Из раны текла кровь, тело подергивалось.

Руна замерла рядом с ним. Ей удалось преодолеть страх и вытащить нож из еще теплой плоти. Кровь окропила ее руки, но девушка не могла оставить здесь свое единственное оружие. Ее стошнило на землю рядом с трупом. А потом она убежала.

Всякий раз, думая об этом, Руна впадала в отчаяние. И все же в тот день она не плакала – нет, рыдала она уже потом, когда ей пришлось забить камнями волчат.

Какое-то время Руна держалась подальше от селений, но ей нужны были инструменты и оружие. И вновь пришлось воровать.

Один раз девушке удалось раздобыть огниво, в другой раз – варежки, не из войлока, как те, что она носила раньше, а из шерсти, но все равно в них было тепло.

Руна убегала, если ее замечали. Она сопротивлялась, если ее пытались остановить. И убивала, если ее жизни угрожали.

Она убила во второй раз.

Потом в третий.

И всякий раз это было все тяжелее.

К лету Руна с облегчением поняла, что у нее уже достаточно оружия. У нее было копье (девушка смастерила его из косы), лук со стрелами (она сама вырезала древки) и нож. Северянка надеялась, что теперь ей уже не придется убивать.

Сейчас же эта надежда развеялась. Тишина, пугавшая сильнее любого шума, вновь сменилась странными звуками: Руна услышала пронзительный крик, треск, как будто какое-то огромное создание спрыгнуло в кусты с дерева, шуршание листьев. Девушка попыталась отследить каждый из этих звуков, но у нее ничего не вышло.

По полянке – она была чуть больше той, на которой Руна провела прошлую ночь, – показался кролик. При других обстоятельствах Руна погналась бы за ним, но сейчас она лишь затаила дыхание. Иногда ей казалось, что слух – это единственное, чему она еще может доверять. Она больше ни с кем не говорила, не различала цветов, не улавливала запаха гари, когда мясо подгорало над костром, не чувствовала вкуса, когда ела. Но она все слышала – любой шорох, любой шум.

Руна задумалась о том, не обнажить ли ей нож. Она долго упражнялась в метании, и если раньше могла без труда попасть в ствол дерева, то теперь нож вонзался даже в тонкую ветку. Но куда его метать, если эти звуки, то рокот, то смех, доносятся со всех сторон?

Руна похолодела. Она не просто услышала, нет, она почувствовала, что кто-то стоит у нее за спиной и смотрит на нее.

В голове у Руны билась одна и та же мысль – мысль, раньше не всплывавшая на поверхность ее сознания: «Я не хочу умирать на чужбине». Затем девушка обернулась.

За кустами кто-то стоял – Руна видела чьи-то ноги. Они не шевелились. Или это корни дерева? Может быть, здешняя глушь и одиночество сыграли с ней злую шутку? Может быть, она слишком долго жила одна?

А потом ноги шевельнулись. Человек, прятавшийся за кустом, поднялся на цыпочки. Из-подо мха, устилавшего землю под кустами, проступила коричневатая жижа болота, зашелестели листья, и не успела Руна рассмотреть лицо человека, как узнала, кто это. Она узнала его по смеху, потому что в жизни своей встречала мало людей, которые смеялись бы вот так.