Моё пост-имаго - Владимир Торин

Соседка прошла в гостиную и тяжело опустилась на диван. Она была так взволнована, будто услышала о резком падении цен на сплетни.

– Ой! И все это – вы не поверите! – среди бела дня…

– Позвольте представить вам, мэм, доктора Доу, – сказал мистер Келпи. – А это Джаспер.

– Летиция Бренньяк, живу напротив.

Миссис Бренньяк, очевидно, была склонна к излишней театральности, поскольку в эту ее показную взволнованность никто не поверил. Нет, некий испуг все же присутствовал, но его было не более чем на донышке наперстка.

Чужая игра на публику быстро утомляла доктора Доу. Он часто не знал, что делать в подобных случаях. Доктор считал, что если бы он хотел пойти в театр, то купил бы билет, чего, разумеется, делать ни за что бы не стал: драм и трагедий, как и раздражающего фарса, ему прекрасно хватало и на страницах «Сплетни».

– Мэм, извольте прекратить ломать комедию. Если вам есть, что…

– Что?! – оскорбилась соседка. – Я?! Комедию?!

Успокаиваться она была явно не намерена.

– Дядюшка, – встрял Джаспер – его губы разошлись в широкой недоброй улыбке, – ты ведь взял с собой свои иглы и шприцы? Миссис Бренньяк не помешает вколоть успокоительное.

– Думаю, ты прав, Джаспер, – кивнул доктор Доу и, щелкнув застежками, открыл саквояж.

Многими это его действие почему-то расценивалось, как взвод курка. Натаниэль Френсис Доу этого не понимал, ведь внутри содержалось лишь то, что должно было помочь (за исключением парочки особых ядов, но их он без особой надобности и четко выверенных пропорций ни за что не стал бы применять). Доктор недоумевал: неужели он настолько пугающе выглядит, что люди опасаются, будто он их отравит, заколет или еще что похуже. На деле многие подтвердили бы, что именно так доктор Доу и выглядит.

В любом случае миссис Бренньяк мгновенно прекратила истерику.

– Здесь были черные люди! – воскликнула она испуганно (уже по-настоящему). – Четверо жутких, черных, как сажа, людей!

– Не знал, что поблизости есть еще туземцы из Кейкута, кроме Вамбы…

Соседка услышала знакомое имя и принялась причитать:

– А этот безобразный профессорский Вамба! Куда только катится этот город! Сегодня он один, завтра их пятеро, спустя месяц они уже отбирают у нас работу и живут в наших квартирах. И еще едят наши пироги! Нет, только не пироги! Этим гуталинщикам нельзя верить! До того, как профессор отбыл, они ссорились с этим туземцем, я слышала… речь шла… – миссис Бренньяк прошептала, преисполнившись ужасом, – о зубах… Этот Вамба требовал у бедного профессора больше зубов. Он говорил: «Мне нужно больше… больше зубов!»

– Какая жуть! – восторженно проговорил Джаспер и поглядел на дядюшку и мистера Келпи. – О чем шла речь, как думаете?

– Не имею ни малейшего понятия, – сказал доктор. – Но, полагаю, нам стоит наведаться к этому Вамбе. Миссис Бренньяк, прошу вас, расскажите, что здесь произошло. И постарайтесь ничего не упускать.

– Д-да… – кивнула соседка. – Утром доставили чемоданы. Старый мистер Боббин поднялся с ними. Он всегда так кряхтит и жалуется, будто у него на каждой ступеньке ломается какая-то кость. В общем, с ним были двое паровозников в зеленой форме и шапочках на тесемках, ну, вы знаете, как у гостиничных портье. Пытались клянчить чаевые. Нашли у кого! У старого хрыча Боббина! Да если бы от него требовалось раскошелиться, он бы сам затащил весь багаж на этаж и ни разу не крякнул бы, уж поверьте моему честному слову!

– Миссис Бренньяк, – взволнованно произнес мистер Келпи, – что было, когда служащие ведомства ушли?

– Как только доставили чемоданы, а раздосадованные паровозники удалились, явились они. – В актерском трагизме миссис Бренньяк не было равных. Она запросто могла бы озвучивать какие-нибудь остросюжетные аудиодрамы, которые порой крутили по радиофору. – Их было четверо… огромные, черные, будто из дымохода вылезшие. У одного я увидела пистолет. Вы представляете? Ну кто по утрам ходит с оружием?! Что за старомодность! Что за моветон! Утренний набор это: газета, чашка чая и папиретка, но никак не пистолеты…

– Миссис Бренньяк.

– Да-да… – Соседка всхлипнула и напустила еще больше драматизма. – Они окружили квартиру бедного профессора, точно слепни! Эти типы двигались очень быстро и почти бесшумно, как самые настоящие профессионалы. Один встал у лестницы, другой – у прохода на чердак, третий – прямо напротив моей двери, чтобы я ничего не увидела в дверной глазок! Хам, грубиян! Но откуда ему было знать, что я еще десять лет назад установила перископ – как раз для таких случаев! И через перископ я увидела, как четвертый черный человек склонился над замком двери бедного профессора. Клац! Клац! И дверь открыта. Те, у лестниц и у моей двери, остались сторожить, а взломавший замок прошмыгнул в квартиру в лучших жуликовских традициях…

Джаспер слушал рассказ соседки, затаив дыхание. Он и представить себе не мог, что по возвращении домой его будет ждать такое, невероятное и восхитительное, приключение. От истории миссис Бренньяк откровенно веяло опасностью.

Женщина продолжала:

– А потом они исчезли. Быстро. Будто их ветром сдуло – мне кажется, они ушли через чердак и соседние крыши.

– Вы можете описать этих людей, миссис Бренньяк? – спросил доктор.

– Ну, я ведь описала уже: черные, высокие и шустрые. Что вам еще нужно? А, их одежда? Длинные пальто и котелки, ну, и лиц нет – только шарфы и здоровенные очки. Из таких, знаете, как на фабриках носят, или у экипажников.

– Еще что-нибудь?

– Страшные они были, как эти… как эти… как все приезжие!

– Гм. – Доктор потер виски. Было очевидно, что полезного от миссис Бренньяк больше можно не ждать.

За окном в очередной раз взвыла штормовая сирена. Она словно пробудила Натаниэля Френсиса Доу от его раздумий. Он решительно повернулся к племяннику.

– Джаспер, у меня будет для тебя очень важное и срочное дело.

Мальчик кивнул и прикусил губу от волнения.

– Ты должен поскорее отправиться к доктору Горрину. Нужно, чтобы ты нашел предмет, вшитый под подкладку пиджака профессора Руффуса.

Отчасти Джаспер понимал, почему дядюшка посылает в городской морг его, а не отправляется туда сам. Пусть Натаниэль Доу никогда и не преуменьшал профессионализм и опыт доктора Горрина в качестве коронера и патологического анатома, он не мог выносить другую