Население: одна - Элизабет Мун
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Бесстыжая старуха. Ты заслуживаешь смерти. Старый внутренний голос бранил ее, ругал за голую кожу, за то, как она открывала для себя собственное тело. Как прекрасно, прошептал новый голос. Других слов у нее не нашлось, но перед глазами сменяли друг друга видения: темный дождь, порывы ветра, высокие облака, вздымающиеся к свету.
Ей снились замки, звезды и горы, которых она никогда не видела.
Помидоры и кукуруза пропали полностью; фасоль, залитая водой, почти вся пожухла и пожелтела. Кабачки вдоль забора как ни в чем не бывало топорщили свои резные широкие листья, ничуть не пострадавшие от ветра и дождя. Офелия расчистила дорожки между грядками от обломанных помидорных плетей, оттащила кукурузные стебли в компост и отправилась осматривать другие огороды. Все высокие растения погибли, низкорослые, с пышной ботвой – уцелели. Часть плодовых деревьев – к счастью, не все – вывернуло с корнем.
Чтобы проверить животных, пришлось брести через пастбище по щиколотку в грязи. Овцы еще до начала шторма перебрались в кустистые заросли у кромки леса, оставив на мокрой земле цепочку следов. Офелия прошла по следам и обнаружила большую часть отары – животные с набрякшей от воды шерстью печально щипали местную зелень. Вооружившись веточкой, она загнала их назад на пастбище, в очередной раз гадая, почему генные инженеры не сделали овец поумнее. Животное, глодающее несъедобный кустарник, вместо того чтобы по собственным следам вернуться к нормальной пище, явно нуждалось в доработке.
Из-за разлива реки коровы паслись ближе к поселку, чем обычно. Офелия попыталась отогнать их еще ближе к домам, но они только отступали в воду, где для нее было слишком глубоко, а когда она попробовала замахнуться на них веточкой, несколько коров, поднимая брызги, шарахнулись от нее на глубину, где две из них потеряли равновесие и, жалобно мыча, скрылись в стремительном потоке.
Офелия сердито уставилась на оставшихся коров. Пускай себе тонут, пускай застрянут на песчаной отмели, где ничего не растет, пускай их сожрут дикие звери – и поделом. Она всего лишь пыталась им помочь. На свою беду, коровы были слишком похожи на людей и бежали от помощи навстречу опасности. Офелия выбралась из жидкой грязи, больше не желая рисковать собой ради этих неблагодарных созданий, и по лужам побрела назад в поселок.
На следующий день прошло еще несколько ливней, чередующихся с липким зноем. Офелия подумывала записать свои впечатления о шторме в журнал, но подыскивать слова было лень. И все же ей хотелось высказаться; чувства распирали ее. В швейных залах ее внимание привлекли обрезки ярких тканей. Никто не думал украшать дорожные короба; Офелия нашла несколько ящиков, набитых декоративной тесьмой, бусинами, бахромой и отрезами разномастной ткани – должно быть, кто-то экспериментировал с фабрикатором втайне от начальства.
Ничто из найденного ее не устроило. Она перечитала инструкцию к фабрикатору. Ей хотелось дождя, ветра и молний. Хотелось облаков, из-за которых пробиваются лучи солнца. Хотелось шума. Красоты. Разрушения. Она пощелкала рычажками, задала настройки. Фабрикатор запищал, как всегда при запуске, и выплюнул мятый отрез серебристо-серой, переходящей в лиловый материи. Офелия достала ткань из корзины и разложила на столе вместе с найденными обрезками. Пальцы лепили то один силуэт, то другой, играли с цветами, комбинировали текстуру с текстурой, матовое с блестящим.
К вечеру у нее получилось… что-то. Она нерешительно обернула ткань вокруг тела. Ощущения были приятные. Тут тяжелое… тут невесомое. Длинная бахрома колыхалась и щекотала ноги. Офелия пришила к ткани металлические подвески, кольца и дужки, и они позвякивали, ударяясь друг о друга. Взглянув в зеркало, она увидела предмет одежды, который не вписывался ни в одну известную ей категорию, но выглядел в точности, как ей хотелось. Офелия вышла в густую влажную ночь и, вернувшись домой, легла спать, не снимая своего нового наряда.
Этот шторм оказался единственным за все лето. К списку ежедневных дел добавилась проверка погоды. День за днем Офелия отслеживала движение двух других циклонов, которые прошли в нескольких сотнях километров от нее. В поселке настали типичные для позднего лета жаркие солнечные дни; раза два в неделю случались ливни. Офелия расчистила огороды от мусора, оставшегося после шторма, и выбрала, в каких устроит на зиму теплицы. Она нарезала и высушила собранные помидоры, обдала кипятком и заморозила фасоль. Часть кабачков она отнесла на хранение в прохладные помещения центра, часть нарезала полосками и оставила сушиться. Перец, лук и чеснок она развесила в комнатах центра, которые лучше всего проветривались.
Настало время поздних посадок. Впервые Офелия ощутила, что ей не хватает других людей: управиться даже с небольшим культиватором оказалось непросто. Она никогда не пахала землю сама; обычно кто-нибудь из поселенцев покрепче брал эту задачу на себя, а взамен ему засчитывались часы на других работах. Офелия достала со склада маленький культиватор, но взмокла и выбилась из сил, закатывая его в горку по улице, а когда наконец добралась до дома, плечи и бедра уже горели от боли.
Она запустила культиватор; машина оглушительно взревела и зарылась в землю. Офелии пришлось навалиться на ручки всем весом, чтобы поднять ножи, после чего она обнаружила, что не в состоянии толкать его по прямой. Когда треть огорода покрылась кривыми бороздами и рытвинами, она с отвращением бросила это бессмысленное занятие. У нее горели ладони, болело все тело и до сих пор звенело в ушах. Отдохнув, она покатила культиватор назад по улице. Она не станет бросать его снаружи – такого он все-таки не заслужил, – но как же ей хотелось встретиться с инженерами, которые его придумали, и высказать им все, что она думает! Почему нельзя сделать машину, которой могут пользоваться невысокие люди? Почему нельзя сделать машину потише? На следующий день она взяла из сарая вилы и лопату и начала рыхлить землю вручную. Это оказалось не так сложно – главное было не спешить. Конечно, обрабатывать все огороды она не станет: столько земли ей не нужно. Закончив рыхлить, она взяла садовую тачку и покатила ее на пастбище. Несмотря на дожди, часть навоза не впиталась в почву, и Офелии удалось собрать достаточно, чтобы замешать в грунт, добавив земные бактерии и грибы, необходимые растениям.
Из зимних культур у нее были корнеплоды и клубнеплоды: к репчатому луку добавились морковь, редис, свекла, картошка, батат, лук-порей. Листовые овощи, не переносящие жаркого летнего солнца; холодостойкие бобовые. В распоряжении Офелии был весь семенной фонд колонии, и она высадила побольше своих любимых сортов: горошек «Тина» и порей «Барк», длинный белый редис-снежноцветник, желтый картофель, кардоннский пастернак.