Квиллифер - Уолтер Йон Уильямс
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Но тут я услышал, как дребезжит черепица, обернулся и увидел лучника, который чуть раньше уже пытался меня убить, он перелезал через конек крыши в двадцати футах от места, где я находился.
Пират натянул лук, и я начал безумный бег по крышам. Стрелы свистели мимо моей головы, у себя за спиной я слышал, как гибнет отряд моих соплеменников, окруженный многочисленными врагами, совсем как красный олень, загнанный охотничьими псами сэра Стенли.
Меня заметили и другие лучники, которые сразу принялись стрелять в мою сторону, а я бежал с бесполезным мечом в руке, пока не увидел силуэты других экои на крышах, и тогда, задыхаясь, упал на черепицу. Больше до меня не доносились звуки сражения, стихли свистки, тишину нарушали только треск огня и вой ветра. Воздух наполнился клубами пепла, в горле у меня запершило от дыма.
После того как прошла короткая черная вечность, я с трудом поднялся на ноги, чтобы, как обычно, спрятаться за трубой и оглядеться. Я бежал от лучников, не разбирая дороги, и теперь выглядывал из-за ступенчатого щипцового карниза. Оказалось, что я смотрю на площадь Скаркрофт.
Я свесился с карниза и выглянул сквозь плющ, которым зарос фронтон здания. В свете факелов и горевших домов я увидел, что площадь заполнена сидевшими на земле пленниками – среди них расхаживали пираты с мечами и хлыстами в руках. Пленниками оказались женщины и дети, многие успели одеться только частично, и все шевелились, точно стадо раненых овец, не в силах сохранять неподвижность или нормально ходить – никому из них не разрешали встать на ноги. Воздух наполняли крики и рыдания – я не мог расслышать отдельных голосов, все сливалось в единый печальный вой.
Я понял, что оказался на крыше Благородной компании валяльщиков и прядильщиков, одной из гильдий по обработке шерсти, которая была достаточно успешной, чтобы иметь собственное здание на площади.
В детстве я часто забирался по этому покрытому плющом фасаду, представляя себя сэром Бригхэмом из Хуктона, взбиравшимся на Башню печального облика, или Антином, который вел императорский отряд на штурм столицы республики Фелерайн, что позволило когда-то положить конец Пятидесятилетней войне.
Я вспомнил, что Антин, генерал-экои, вел свой отряд на стену и разграбление города, разграбление, которое я сейчас наблюдал. Тем не менее Антин считался великим героем, и в детстве я мечтал стать таким, как он.
Несколько мгновений я ненавидел Антина, всех героев и глупого мальчишку, которым когда-то был. По какому праву я избежал смерти или плена?
Потому ли, что умен? Потому ли, что понравился девушке из сыроварни?
Будь я действительно по-настоящему умным, то спас бы свою семью, сказал я себе.
Я огляделся по сторонам и увидел, что небо побледнело – приближался рассвет. На крышах виднелись силуэты лучников, и я знал, что при свете дня они станут куда более опасными. Мне требовалось спрятаться.
Здесь я в себе не сомневался. Я знал город гораздо лучше, чем пираты, – и был уверен, что обязательно найду переулок, двор или нишу, где смогу от них укрыться.
И тут я вспомнил про место, которое находилось всего в нескольких футах у меня под ногами. Зал гильдии снаружи зарос плющом, за исключением нескольких ниш со статуями знаменитых покровителей гильдии. Над входом находился портик с двускатной крышей, а далее – глубокая ниша, где когда-то стояла статуя старого короля Эммиуса. Постепенно ниша заросла и стала скрывать статую, а это посчитали оскорбительным для королевского достоинства. Статую переставили в зал для торжеств, где произносили тосты в память о короле, а плющ полностью заполнил нишу.
В детстве ниша казалась мне огромной пещерой, где листья плюща лились вниз, точно вода через плотину. Темное, совершенно незаметное убежище – во всяком случае, пока листья плюща не пожелтеют зимой и не начнут осыпаться.
И что еще важнее, оттуда я мог наблюдать за тем, что происходило внизу. Я по-прежнему ничего не знал о судьбе моей семьи, и я решил, что если увижу их в руках пиратов, то попытаюсь выкупить.
Я свесился над карнизом, чтобы убедиться, что в мою сторону никто не смотрит, не увидел лиц, обращенных к фронтону здания, скатился с карниза и оказался перед фасадом. Спускаться вниз по плющу оказалось намного проще, чем подниматься по кирпичной стене, и через несколько секунд я проник сквозь зеленый занавес в нишу. Тут усталость взяла свое, я повалился на пол и прислонился к стене, а бесполезный меч выпал из моих пальцев; крики и стоны плененных эхом отражались от стен моего маленького убежища, и по моим щекам побежали слезы, а вместе с ними начала постепенно покидать надежда.
Я не заснул, но впал в транс, похожий на ночной кошмар. Я наблюдал, как экои деловито грабили город – это был настоящий бизнес – они все делали, чтобы получить максимальную выгоду. Трофеи приносили в мешках или привозили на тележках со всего города и складывали посреди площади, вокруг фонтана и аллегорических статуй. Из залов гильдий и ратуши выносили посуду и другие ценности – даже статую короля Эммиуса. Добыча не принадлежала отдельным пиратам, ее распределят между ними позже. Один из пиратов в шутку нацепил на себя кусок шелка, но ему тут же сделал суровый выговор офицер и отобрал шелк.
Оружие относили в Новый замок, где командующий-экои устроил штаб. Свиней, в панике носившихся по улицам Этельбайта, забивали, а мясо также отправляли в Новый замок. Другую провизию также стаскивали туда, и вскоре я уловил запах готовившейся пищи.
На площадь приводили все новые группы пленных. Все они были грязными, некоторые получили ранения, их заставляли сесть и после переставали обращать внимание. Если кто-то начинал протестовать, его жестоко наказывали, как и в тех случаях, когда кто-то пытался встать. В остальном пленников не трогали – пираты занимались сбором добычи.
Женщин и детей собирали рядом со мной, на западной стороне площади, мужчин – на дальней, восточной, за грудами добычи, и их частично скрывал недостроенный деревянный театр. Всех мужчин заковали в кандалы и лишь на некоторых женщин надели оковы. Весьма возможно, что пираты не рассчитывали на такой успех, и у них попросту закончились кандалы, или они считали, что женщины в меньшей степени склонны к мятежу, ведь им приходилось заботиться о жизни детей.
Все тело у меня болело, ужасно хотелось пить.
Из пальцев сочилась кровь. Усталость сковывала мой разум,
