Пара для дракона, или рецепт идеального глинтвейна - Алиса Чернышова

В ответ раздался слаженный стон. 

*

В зале трактира витала какая-то непривычная, нервическая атмосфера: все за столиками сидели ровненько, тихо да покладисто, как рассада в горшке — даже матерных слов не звучало. Мардж не было, а Тир восседал себе на бочке, чисто царь на троне, и окидывал довольным взглядом своё королевство. 

— Как оно тут? — уточнила Ирейн подозрительно. Её тут же одарили радостной улыбкой: 

— Замечательно! Мальчики за столиком у окна немного пошумели, но я им объяснил, что не стоит этого делать, и проводил. 

— А, — протянула Ирейн, вспомнив первую встречу с этим дивом дивным и его ручные молнии. — Живы?

— Да вроде бы, — порадовал парень. — И вообще, я вот тут сидел и думал о твоей спальне. Она хорошо звукоизолирована?

Первым порывом Ирейн было взять да и двинуть охальнику в морду. Можно даже за сковородой не идти — вон сколько всего чудного с потолка свисает. Только вот давешний разговор, как ни крути, на психику ей мяконько присел, да и Лиз у Тира за спиной сделала очень страшные глаза и весьма убедительно изображала нервный тик. 

Если подумать... Как давно у неё уже никого не было? Не считать же за ночь любви на полном серьёзе попытки пьяного вусмерть мужа не промахнуться мимо цели, пока она чуть ли не спит, утомленная ребёнком и домашними хлопотами? 

А парень-то хорош, чего не отнять: высокий, широкоплечий, статный, с эдакой задорной смешинкой-дуринкой в глазах. Он понравился ей, причем на самом деле. И, коль уж он остался-таки, так почему бы...

— Хорошо, — сказала Ирейн в итоге. И голос почти не дрогнул. Вот какая она молодец! — А ты никак проверить вечерком хочешь? 

— Нет, сейчас! — говорит этот красавец. Неужто так припекло? 

— Сейчас — работа, парень. Кто в зале останется?

— Я! — и вот тут трактирщица начала смутно догадываться, что имеет место несовпадение парадигм. — У тебя такой усталый вид, что я не могу дальше на это смотреть. Иди отдохни, правда! Мы тут сами справимся. Честно-честно!

Вот это было, как серпом по яйцам. Ирейн даже рассмеялась — надумала себе, понимаешь ли!

— Ты прав, — сказала. — Пойду, подремлю хоть часик. Спасибо, Тир!

Она могла бы собой гордиться — улыбаться удавалось ровно до момента, когда дверь комнаты плотно закрылась за ней. Там Ирейн растерянно присела на кровать, распустила косы, стиснувшие голову на манер рыцарского шлема, и — разревелась. 

Вот бывает иногда так, что усталость, злость, бессилие, да не пойми что ещё копятся в тебе, заполняют до краёв, а потом раз — и прорывает. Именно это с ней и произошло, оттого она и рыдала, как маленький ребёнок — некрасиво, с соплями и наверняка ярко-красным носом, совсем не так, как пускают по щёчке хрустальную слёзку кокетки, исхитряясь при этом даже не задеть боевую раскраску. И даже не могла сказать, что именно оплакивала: свой неудавшийся брак, смертельную усталость, проклятую пристройку или то, что она плавно и уверенно перешла в разряд женщин, которых мужчины зовут в спальню с вот такими вот целями. А ведь она молода! Просто всё как-то в спешке: рано умерли родители, по молодости выскочила замуж, почти сразу же родила дочь... И вот итог. Здравствуйте, почтенная мамзель Ирейн! Скоро впору будет отпускать глубокомысленные рассуждения вроде «А вот в наше время...»

От этой мысли себя стало ещё жальче, и слезы хлынули с новой силой. 

— А ты соврала, — донеслось от двери. — Паршивая звукоизоляция. Твои всхлипы аж на первом этаже слышно!  

Ирейн честно попыталась успокоиться и послать этого... ну хоть куда-нибудь, в пеший или конный поход по красотам, как говорится, но смогла только особенно душераздирающе всхлипнуть. Парень, очевидно, принял это за приглашение, потому что проскользнул внутрь и присел рядом, вздохнув. 

— Ну, милая, чего ты? 

— Я… я… — Ирейн не хотелось признавать, что вот эта кучка косноязычного желе и есть она, но реальность была неумолима. Ничего путного выродить не получалось — было стыдно и горько. А ещё нравился его запах. Только поэтому, наверное,  Ирейн позволила Тиру прижать её к себе: в этом чудилось что-то правильное и пугающе гармоничное, будто она с самого начала была создана для этих объятий, но из-за какого-то глупого недоразумения всё пошло не туда и не так.

— Всё хорошо, — шептал он. — Это ничего, все будет в порядке. Я теперь рядом, я здесь. Это ничего, все хорошо. Поплачь...

От этих слов себя почему-то окончательно стало жаль. Она показалась самой себе маленькой девочкой, которая поняла, что можно капризничать, и делает это впрок. Хотя... что делала Ирейн, будучи ребёнком? Служила при трактире, как Жужа, помогала подслеповатому отцу с расходными книгами, с курятником да улиточным полем… Ещё тогда она не умела правильно плакать. И сейчас вот не лучше…

— Иди сюда, — с этими словами её посадили на колени и прижали так крепко, что почти не вдохнуть. Странно, но именно это ощущалось правильно, так, как надо, так, как с самого начала хотелось — стук чужого сердца, бирюзовые волосы, касающиеся щеки, тепло дыхания…

— Моя девочка, ты очень устала, — шептал он, — тебе вправду нужно отдохнуть. Не волнуйся, я позабочусь обо всем. Спи… 

И Ирейн собралась было вскинуться, возмутиться, сказать, что внизу Вета, и гости, и дела, но её будто накрыло мерцающее бирюзовое покрывало, и мир начал уплывать прочь на волне тихого нежного шёпота. 

***

— Стоять! — голос Тира разнесся по трактиру, будто легендарные божественные громы. 

Собравшиеся было на выход мужички тут же замерли там, где были. Несколькими минутами ранее дракон попросил уйти (читай — вышвырнул снопом жужжащих молний) ещё парочку решивших тут поразвлечься демонов, и все присутствующие очень уж впечатлились этим зрелищем. Теперь спорить с «господином трактирщиком» не решался никто.

— Д-да?

— Вы что-то отсюда забрали, — Тир возвышался над ними, аки карающий перст. — Верните. Сейчас же!