Стрекоза в янтаре - Диана Гэблдон
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
— Здесь погиб один из шотландских вождей. Товарищи омыли кровь с его лица водой из этого родника. А вон там, дальше, находятся клановые захоронения.
Кладбищенские плиты представляли собой огромные куски серого гранита, поросшие вереском и лишайниками. Они высились среди травы и располагались по краю огромной пустоши. На каждом выбито одно имя. Буквы стерлись и порой были едва различимы: Магилливрей, Макдональд, Фрэзер, Грант, Чизхолм, Маккензи…
— Смотрите, — сказала Брианна почти шепотом и указала на один из камней.
Возле него лежала небольшая кучка серо-зеленых веточек, на них — несколько первых весенних цветков.
— Вереск, — объяснил Роджер. — Он более обычен здесь летом, в пору цветения. Тогда можно увидеть вереск у каждого камня. Пурпурный. Реже встречаются веточки с белыми цветками. Белый — цвет удачи и власти. Он был эмблемой принца Чарли. Белая роза — тоже.
Брианна, перебежав через тропинку, осторожно коснулась веточки пальцем.
— А кто приносит их сюда?
— Посетители. — Роджер последовал за ней. Увидел полустертые буквы на камне: «Фрэзер». — Обычно это потомки тех, кто здесь погиб. Или просто люди, которые не хотят забывать их.
Она взглянула на него; длинные волосы разметались по лицу.
— А вы приносили?
Он опустил глаза:
— Да. Наверное, это выглядит несколько сентиментально, но приносил…
Брианна повернулась и стала рассматривать растения, окаймлявшие тропу.
— Покажите мне, где вереск, — попросила она.
На обратном пути меланхолия, навеянная посещением Куллодена, несколько развеялась, но чувство близости, возникшее у камня, осталось, и они болтали и смеялись, как старые добрые друзья.
— Жаль, что мама не смогла поехать с нами, — сказала Брианна, когда они свернули на улицу, где располагался пансион.
Несмотря на симпатию, испытываемую к Клэр, Роджер в глубине души не мог согласиться с девушкой. «Трое, — подумал он, — это уже целая толпа». Однако он пробормотал что-то в знак согласия и через минуту спросил:
— А как она себя чувствует? Надеюсь, ничего серьезного?
— О нет, небольшое расстройство желудка, так она, по крайней мере, сказала.
Брианна немного нахмурилась, обернулась к Роджеру и положила руку ему на колено. Он ощутил, как по ноге пробежала дрожь, и с трудом сосредоточился на словах Брианны. Она же продолжала говорить о матери:
— Думаю, что она в порядке. — Девушка тряхнула головой; даже в полумраке, царившем в машине, было видно, как отливают медью волны ее волос. — Не знаю, но она выглядит какой-то озабоченной. Не больной, нет, но, похоже, какая-то мысль ее терзает…
Сердце у Роджера екнуло.
— Гм… — буркнул он. — Может, просто тревожится, как там без нее на работе? Все будет в порядке, уверен.
Брианна благодарно улыбнулась ему. Машина притормозила у маленького каменного дома миссис Томас.
— Все было замечательно, Роджер, — сказала девушка, легонько дотронувшись до его плеча. — Но это мало чем может помочь маме в ее исследованиях. Может, вы хотите, чтобы я помогла вам, хотя бы в черновой работе?
Воспрянувший духом Роджер улыбнулся.
— Думаю, это возможно. Хотите, приходите завтра, посмотрим, что там в гараже. Там полно грязи, так что в черной работе недостатка не будет. Надо разобрать кое-какие бумаги…
— Замечательно! — Она стояла, опираясь рукой на машину, и с улыбкой смотрела на него сквозь боковое стекло. — Возможно, и мама захочет присоединиться.
Он почувствовал, что лицо его каменеет, и с трудом сохранил вежливую улыбку.
— Правильно, — ответил он. — Это было бы просто здорово!
Но случилось так, что назавтра Брианна явилась в особняк одна.
— Мама отправилась в публичную библиотеку, — объяснила она. — Порыться в каких-то старых телефонных справочниках. Хочет отыскать кого-то из прежних знакомых.
Сердце Роджера забилось чуть быстрее. Накануне вечером он сам просматривал старые телефонные книги священника. Там оказалось три Джеймса Фрэзера и еще два Фрэзера с другим первым именем и стоящим после него инициалом «Дж.».
— Что ж, остается надеяться, что она разыщет этого человека, — небрежным тоном заметил он. — Вы и вправду уверены, что хотите мне помогать? Это очень скучная грязная работа.
Он с сомнением посмотрел на Брианну, однако та с готовностью кивнула, похоже, ничуть не смущенная этой перспективой.
— Знаю. Иногда я помогала папе. Разбирала старые документы, искала записи. И потом, это ведь нужно маме, и помочь вам — просто мой долг.
— Хорошо. — Роджер взглянул на свою белую рубашку. — Сейчас переоденусь, и пойдем.
Дверь гаража скрипнула, застонала и, подавшись, распахнулась внутрь, обрывая густую паутину и поднимая тучи пыли. Брианна замахала руками перед лицом и закашлялась.
— Боже! — воскликнула она. — Когда последний раз сюда ступала нога человека?
— Целую вечность назад, полагаю, — рассеянно ответил Роджер.
И посветил фонариком в глубину гаража, вырвав из мрака горы картонных коробок, деревянных ящиков, старых сундуков с наклейками и еще какие-то бесформенные брезентовые тюки. Среди всего этого хлама, словно скелеты динозавров, торчали там и сям ножки от мебели.
Посредине имелся едва заметный узкий проход. Роджер втиснулся в него и тут же исчез в туннеле среди пыли и каких-то размытых теней. За продвижением его можно было проследить по бледному пятнышку света от карманного фонаря, время от времени скользившему по потолку. Наконец, издав победный клич, он ухватился за шнур, свисающий с потолка, и гараж озарился ярким светом большой лампы.
— Сюда! — крикнул Роджер, неожиданно возникший рядом, и схватил Брианну за руку. — Там, в дальней части, есть небольшое свободное пространство.
У стены стоял древний стол. Некогда служивший главным предметом столового гарнитура его преподобия, он потерпел ряд понижений в чине и использовался последовательно в качестве кухонного стола, затем верстака, потом подставки для окраски различных предметов, пока не был удален на покой в это насквозь пропыленное убежище. Над ним находилось затянутое паутиной окошко. Мутный дневной свет, просачивающийся сквозь него, позволял видеть исцарапанную, забрызганную краской поверхность.
— Можно работать здесь, — сказал Роджер, выдергивая из груды хлама стул и обтирая его большим носовым платком. — Присаживайтесь, а я пока посмотрю, можно ли открыть это оконце. Иначе мы здесь просто задохнемся.
Брианна кивнула, но вместо того, чтобы сесть, начала с любопытством разглядывать горы рухляди. Роджер с силой дергал перекосившуюся оконную раму и слышал, как девушка передвигается у него за спиной, читая вслух надписи на коробках.
— Тысяча девятьсот тридцатый — тридцать третий годы, — бормотала она. — А здесь сорок второй — сорок шестой. А тут что?
— Дневники, — ответил Роджер и уперся локтем в грязный подоконник. — Мой отец, священник, я имею в виду, постоянно вел дневник. Делал записи каждый вечер после ужина.
— Похоже, ему было о чем писать. — Брианна сняла несколько коробок и поставила их в сторону, чтобы обозреть
