Аргонавты Средневековья - Владислав Даркевич

Несториане в Средней Азии

Несторианские миссионеры проповедовали свое учение прежде всего среди населения крупных центров международной торговли. «Несметное количество монахов и епископов есть… в Бактрии, в Стране гуннов, в Персиде… у персидских армян, мидян, эламитов.» (Косьма Индикоплов).[91] О широком распространении несторианства в Средней Азии свидетельствуют и письменные источники, и археологические открытия последних десятилетий.

К крупнейшим очагам несторианской культуры принадлежал Мерв, который «чистотою, красотою расположения, планировкою зданий и кварталов между каналов и древесных насаждений, обособленностью разных ремесленников на базарах превосходит прочие города Хорасана» (Истахри).[92] В Мерве и его окрестностях раскопаны руины церкви и монастыря. В VIII–X вв. христианство приняли некоторые тюркские кочевые племена несторианский клир Семиречья обратил в свою веру царя карлуков, правивших в этой стране. Была образована особая карлукская митрополия. Во время наступления мусульман христианские церкви семиреченских городов превращали в мечети. Фундаменты одного из таких храмов исследованы археологами на городище Ак-Бешим в Северной Киргизии.

О несторианах Семиречья многое может рассказать цельнолитое серебряное блюдо-дискос IX–X вв. с евангельскими сценами и сирийскими надписями (рис. 26). Оно найдено у села Григоровское Пермской области. Изображения на блюде исполнены в плоском рельефе и детализированы гравировкой. Фон и отдельные части фигур позолочены. В трех переплетающихся медальонах представлены «Вознесение», «Жены у фоба» и «Распятие», в промежутках – «Даниил во рву львином», «Отречение Петра» и стража у гроба Господня.

Рис. 26. Несторианское серебряное блюдо из села Григоровское, IX-X вв. Гос. Эрмитаж.

Материалы по истории туркмен и Туркмении. С. 174.

Некоторые композиции на блюде отражают особенности несторианской догматики. Так, отсутствие Богоматери среди апостолов в сцене вознесения для православной иконографии необычно, но согласуется с центральным пунктом ереси несториан: они считали Марию не матерью Бога, но только матерью Христа-человека. В распятии опущены орудия страданий Спасителя: отсутствует крест, ноги не пригвождены, а стоят на подножной доске, копье сотника Лонгина превратилось в короткий обрубок. «… Армяне и несториане стыдятся показывать Христа пригвожденным к кресту», – отмечал Рубрук Влиянием несторианских обычаев можно объяснить странное положение рук Даниила и рук апостолов в сцене вознесения. Не изображена ли специфическая культовая поза средне – центральноазиатских несториан? Как сообщал Рубрук, под влиянием «идолопоклонников» (буддистов) они «не соединяют рук для молитвы, а молятся, протянув руки перед грудью».[93] Крест в центре блюда имеет четыре расширяющихся конца с маленькими кружками и удлиненную нижнюю ветвь – форму, особенно характерную для несторианских памятников (стела из Чанъ-аня, семиреченские надгробия тюрков-несториан). Наконец, несторианскую принадлежность блюда подтверждают и надписи: официальным языком несториан, на котором шла литургия,[94] был сирийский. Вместе с тем палеографический анализ надписей показал отсутствие у мастера прочных навыков в сирийском письме. Здесь снова уместно вспомнить слова Рубрука о том, что китайские несториане «произносят свою службу и имеют священные книги на сирийском языке, которого не знают, отсюда они поют, как у нас монахи, совершенно не знающие грамоты…».[95]

В основе композиций на блюде лежит сиро-палестинская иконография тех евангельских событий, которые были отнесены Церковью к наиболее чтимым. Именно их чаще всего изображали на культовых предметах паломников в Святую землю: ампулах для хранения масла и святой воды, бронзовых кадилах и ларцах, кольцах, браслетах и амулетах. Из Сирии и Палестины эти скромные сувениры пилигримов распространялись по всему христианскому миру. Их находят в Египте и Италии, Крыму и Закавказье. Литургическая утварь Святой земли поступала и в несторианские монастыри Средней Азии. В Ургуте близ Самарканда обнаружено сирийское бронзовое кадило с эпизодами из Нового Завета, в Пенджикенте найден сирийский стеклянный сосудик. Благоговейное отношение к палестинским реликвиям сохранялось на востоке Азии в течение всего Средневековья. Рубрук описал серебряный крест с пятью жемчужинами, принесенный одним армянином из Иерусалима в Монголию.

Сирийские мастера работали и за пределами своей страны, распространяя технические приемы и стиль, созданные в сиро-палестинском искусстве. Не исключено, что прототип блюда из Григоровского был исполнен в кругах несториан Ирана, где целые корпорации сирийских мастеров занимались художественной обработкой металла. Отсюда заметное влияние сасанидской торевтики: условная передача Голгофы в духе сасанидских «скал», близость ангелов в сюжете «Вознесение» зороастрийским крылатым гениям – покровителям шахиншахов и т. д. Несториане Средней Азии постоянно поддерживали связи со своими единоверцами на иранской территории.

Скрещение и взаимодействие различных художественных принципов в одном произведении – свидетельство сложности исторической и духовной жизни эпохи. В Семиречье, где встречались Запад и Восток Азии и где на великой караванной трассе лежали крупные торговые города, создалась благоприятная почва для взаимопроникновения элементов непохожих культур. Оседлое согдийско-тюркское население с его культурным синкретизмом – вот та среда, откуда вышло несторианское блюдо.

Глава 3

К «морю мраков»

Если бы не было торговцев, путешествующих по Вселенной, то когда одевались бы в одежду с подкладкой из черного соболя?

В 651 г. последний сасанидский царь царей Иезди-герд III погиб в окрестностях Мерва – завоевание Ирана арабами завершилось.

Огни погасли в храмах оскверненных,Все смолкло в городах опустошенных.И диво – не осталось ни зубцаНа гордых башнях царского дворца.[96]

Под копытами легкой мусульманской конницы пало государство, мастера которого славились во всем мире. Они возвели монументальные дворцы и храмы, украсили их штуковыми[97] панелями и фресками, на отвесных скалах высекли колоссальные рельефы, выткали многоцветные ковры и шелковые ткани, покрыли тончайшей резьбой геммы из самоцветов. Яркая придворная культура ушедших в небытие шахиншахов еще долго оставалась живой для последующих поколений: при халифском дворе в Багдаде сохраняются моды и праздники Сасанидов, с пехлеви[98] на арабский язык переводят сасанидские хроники и научные трактаты, аббасидские дворцы расписывают художники Персии. В рыцарских замках, затерянных в горах, по-прежнему пользуются успехом «рассказчики историй о персах и их днях».

Поэтам, воспевавшим вино и чувственные радости, Иран прошлого рисуется средоточием беззаботной и веселой жизни.

Исчезнувшие сокровища Хосроев

Особой известностью пользовались сасанидские художники по металлу. Даже после того как «стих Корана зазвучал с мимбара»[99] подражать их произведениям не считали кощунством. Поэт Абу Нувас обстоятельно описал золотую чашу для питья, «которую одарила разными изображениями Персия»: «…на дне у нее Хосрой, а по сторонам антилопы, которых выслеживают с луками всадники». Чашу с Хосроем и его войском он вспоминал в другом стихотворении:

И развязал он бурдюк над чашей, края и дно которой разукрашены.Изображено на ней войско Хосроя и Хосрой на дне кубка,а главы войска у стремени Хосроя, с булавами,в коротких кафтанах.[100]

Пиры в средневековой общественной жизни играли огромную роль, и потому питьевая посуда из драгоценных металлов стала знаком высокого социального положения. Ею похвалялись, выставляя напоказ на торжественных приемах, ее дарили почетным гостям, а при военном поражении ею приходилось откупаться от удачливого победителя. Стремясь укрепить свой престиж, зависевший от количества накопленного добра, даже второстепенные правители собирали в своих сокровищницах громадное число золотых и серебряных блюд и чаш, кружек и кувшинов.

«Однажды… один хорасанский царевич приехал к испахбеду (правителю) Табаристана с многочисленными дарами… Он попросил серебряные блюда и подносы, чтобы расположить на них дары. Слуги принесли ему… 500 серебряных подносов. Хорасанец попросил еще. Тогда… послали к главной жене ис-пахбеда и принесли от нее еще 500 подносов из серебра. Испах-бед получил дары из Хорасана на этих 1000 подносах и в ответ послал царевичу 2000 подносов, наполненных подарками».[101]