Люди Зимнего дворца. Монаршие особы, их фавориты и слуги - Игорь Зимин

Упоминает о собаках на половине Екатерины II и учитель Павла I С. А. Порошин (15 декабря 1764 г.): «После учения изволил в желтой комнате кругом попрыгивать. Бегали за ним собачки и ужасной лай и шум подняли…».

Собственные собаки, жившие в Зимнем дворце, как правило, связаны с увлечением охотой их царственных хозяев, но так было далеко не всегда. Например, Александр I охоту не любил, но собаки у него имелись. В 1817 г., «следуя Высочайшей Его Императорского Величества препорученности», российский чрезвычайный посланник в Османской империи прислал в Петербург «трех борзых собак, одну суку и двух кобелей лучшей породы». Все путешествие из Стамбула в Петербург заняло 50 дней и обошлось казне в 1270 руб.[1052]

По свидетельству других мемуаристов, к собакам Александр I относился довольно лояльно. Например, в одном из номеров «Санкт-Петербургских ведомостей» имеется объявление, в котором упоминается, что у Александра Павловича, при посещении дома камер-фрау Прасковьи Ивановны Геслер[1053]: «Прошедшего октября 24 дня пропал из дому его высочества Александра Павловича черной мопс кобель… Нашедшего просят доставить оного в означенной дом, состоящий на Литейной улице под № 44».

Николай I, в отличие от старшего брата, охотился довольно часто. Но фанатом охоты, как его сын, внук и правнук, не был. Хотя собак любил и всегда держал их в своих комнатах в Зимнем дворце.

Одну из первых собак Николая I звали Гарсоном. Она прожила в Аничковом дворце 9 лет и умерла в 1823 г., когда Николай I был еще великим князем. Поскольку он тогда с семьей жил в Аничковом дворце, пса и захоронили в саду, близ дворца. На могиле пса установили скромный мраморный памятник с эпитафией, выложенной литыми медными буквами, из которой мы можем узнать основные вехи «биографии» приблудной собаки: «Здесь лежит верный Гарсон. Пристал к Николаю Павловичу и Михаилу Павловичу в Голландии в городе Утрехт 1814 года. Ездил с Николаем Павловичем и Михаилом Павловичем в 1815 г. в Париж. В 1817 г. с Николаем Павловичем по России и в 1820 году с Николаем Павловичем в Берлин. В 1821 году с Михаилом Павловичем в Богемию и Штутгарт. В 1822 году был с Николаем Павловичем и Михаилом Павловичем в Вильне и Варшаве. Кончил жизнь 16 июля 1823 года от воспаления в животе и чахотки»[1054].

Е. Ботман. Портрет императора Николая!. 1849 г. (с Гусаром)

После Гарсона у императора было много других собак, он давал им «военные» клички, называя псов то Драгуном, то Гусаром. За собаками ухаживали, их мыли и стригли, объявляли наградные за их возвращение, когда псы сбегали из дворца в поисках подружек.

Свидетельством любви императора к своим собакам стал портрет Николая I, написанный Е. Ботманом, на котором он изображен около любимой загородной резиденции Коттедж в парке Александрия вместе со своей собакой. Пожалуй, только на портрете Екатерины II кисти В. Л. Боровиковского левретка Земира играет такую же «ключевую» роль.

Александр II страстно любил охоту, и рядом с ним всегда были собаки. Со временем рядом с Зубовским флигелем Большого Екатерининского дворца в Царском Селе возникло «кладбище домашних животных», где под настоящими могильными плитами лежали собаки императора.

Н. Е. Сверчков. Портрет Александра II

Император Александр II

Фрейлина М. П. Фредерикс мимолетно упоминает об этих увлечениях императора Александра II: «После одной из своих охот Государь прислал мне громадного медведя в виде ковра под ноги, убитого собственноручно»[1055]. И таких ковров в Зимнем дворце в виде медвежьих шкур было множество. Имелась своя собачка и у самой баронессы. Это был грифон по кличке «Пичун», вывезенный из Ниццы. Эта крошечная собачка имела право разгуливать по всему дворцу: «Он был известен всему дворцу, когда ему вздумается, он отправлялся к первому завтраку императрицы, садился перед ея открытыми дверями в сад и ожидал свою порцию вкусных печений, получаемых из рук Ея Величества, и потом очень важно возвращался домой»[1056].

Случались с грифончиком и обычные собачьи стычки. Необычным было то, что собак растаскивали лично Александр II и баронесса Фредерикс: «Однажды гуляем мы поутру с Марфой Сабининой и Пичуном – это было в Царском Селе – встречается с нами государь со своей стаей больших собак, которые неизвестно почему вдруг взъелись на моего маленького Пичуна и стали его рвать; государь сам бегом бросился с палкой отбивать Пичуна и принес мне его на руках сильно помятого. Прислал охотника Сухопарова лечить собаку. Пришел посмотреть сам на нее, собачка его облаяла»[1057]. Видимо, у маленькой собачки и характер был соответствующий…

Увлечения императоров охотно разделяли их подданные. И если с кошками больших неприятностей, кроме запаха в служебных подъездах Зимнего дворца, не было, то с собаками проблемы имелись. До поры до времени на содержание собак в служебных квартирах хозяйственники Зимнего дворца закрывали глаза. В результате к концу правления Александра II накопилась некая «критическая масса» собак, которые жили в служебных помещениях Зимнего дворца, и хозяйственники периодически «взрывались» грозными циркулярами.

Весной 1880 г. обер-гофмаршал Грот направил министру Императорского двора А. В. Адлербергу рапорт, в котором сообщал: «По собранным сведениям оказалось, что у проживающих в зданиях Придворной Его Величества Конторы лиц имеется большое количество собак и кошек, которые, будучи содержимы… без должного присмотра, причиняют соседям беспокойство, производят по дворам, лестницам и коридорам зданий нечистоту и неопрятность… заражая воздух миазмами…»[1058]. Далее, с учетом возможности заболевания собак бешенством и имевшимися фактами «укушения бешеными собаками, как и был случай в 1879 г.», а также возможностью «появления эпидемических болезней», предлагалось запретить служащим Министерства Двора «держать в занимаемых ими казенных квартирах» собак и кошек, вплоть до «лишения казенных помещений».

Министр «дал добро» на карательные санкции, и распоряжение начали реализовывать. Однако любовь к своим питомцам у людей иррациональна. Эта любовь заставляла их идти даже наперекор распоряжениям непосредственного начальства. В результате «кастелянша Прачечной должности Коржукова, несмотря на данную подписку полицмейстеру означенного дома, не удалила из своей квартиры… двух больших собак», поэтому предлагалось «Коржукову за явное ослушание распоряжения начальства лишить казенной квартиры…»[1059]. Однако у А. В. Адлерберга «не поднялась рука» наказать «собачницу», и он написал на рапорте обер-гофмарашала: «Оставить без последствий».