Королева викингов - Пол Андерсон

В конце концов он созвал народное собрание, на котором предложил Олаву стать королем после своей смерти. Олав красноречиво поблагодарил его, но ответил, что не хочет преступать права сыновей Миркъяртана. Лучше кратковременный почет, чем длительный позор.

— Кроме того, моя мать никогда не будет счастлива снова, если я не вернусь к ней, — сказал он Гуннхильд, когда они лежали вместе в другой раз.

— Да, ты отправишься домой, когда пожелаешь, и с моим благословением, — ответила она. — Но останься здесь, по крайней мере, на зиму. Останешься?

Олав улыбнулся.

— Я ничего не желал бы больше, моя госпожа. — Он притянул ее к себе.

Он, как и в первый приезд, держал девку-наложницу там, где квартировал. Гуннхильд ничего не имела против этого. Это помогало препятствовать сплетням и — об этом она думала с сожалением — позволяло ей время от времени отдыхать. Скорее, Гуннхильд слегка сочувствовала девице. Было ясно, что она влюбилась и совершенно не была готова к одиночеству, которое ждало ее впереди.

Олав, главным образом, находился среди мужчин, поскольку сам стал мужчиной. Его все любили. Король Миркъяртан наделил его большим богатством. Здесь, в Норвегии, Олав показал себя очень щедрым. Король Харальд с радостью взял его в свою дружину.

Это вовсе не было простой демонстрацией дружеских отношений. Харальд Серая Шкура и его брат Гудрёд часто ездили по Викину. Они подавляли волнения, чинили суд и всячески укрепляли свою власть над этими местами.

Порой они сокрушали какого-нибудь идола или сжигали святилище. Олав не участвовал в этом. Он принял неполное крещение, но не прошел обряда крещения водой. Если бы он принял христианство, сказал он со своей обычной откровенностью, это было бы плохо воспринято в Исландии, а он ни за что не согласился бы прятать свою веру под плащом. Король Харальд смирился с таким решением; ему приходилось терпеть многих других язычников, с которыми он имел дело. Он даже сказал, что хорошо понимает тяжелое положение Олава, и исландец больше не заговаривал на эту тему.

Впрочем, ни в одной из этих поездок они не пытались изловить молодого Харальда Гренску. Сеть Гуннхильд уже дрожала от множества известий о том, что они опоздали. Этот Харальд нашел себе приют в Свитьёде. Там он удостоился дружбы некоего Тости, самого могущественного из шведских владетелей, не относящихся к королевскому дому. Этот Тости так часто и успешно ходил в набеги, что к его собственному имени народ добавил имя валькирии — Скёгуль-Тости. Харальд Серая Шкура не мог теперь дотянуться до Харальда Гренски.

Гуннхильд часто думала о ярле Хоконе и Невесте Могилы, которой он поклонялся.

У нее было предчувствие не столько о самом Харальде Гренске, сколько о семени, которое выйдет из его чресл. Но он пока что был очень молод. Независимо от того, какой рок связан с ним, он даст о себе знать лишь при жизни следующего поколения, если не позднее.

Куда легче было добраться до вдовы короля Трюггви Астрид и ребенка, которого она уже должна была родить. Если это сын, то он мог бы, по достижении зрелого возраста, потребовать власть над Норвегией у сыновей или внуков Гуннхильд. Королеву все время преследовала мысль о том, что он может победить.

Однако она больше не отправлялась на поиски. Пока Харальд Серая Шкура и Олав Павлин отсутствовали, у нее было множество дел. Нет, она не была королем, но она была матерью королей. Люди, знавшие о том, где искать выгоды для себя, весьма считались с нею.

Когда ей удавалось — очень редко — оставаться в одиночестве, ей хотелось всего лишь позволить своим мыслям свободно странствовать по воспоминаниям и грезам. Ее отец, ее мать… Сейя, ужасный день, когда на них напали насильники… финны… Эйрик, Эйрик… их дети… о, Рёгнвальд, убитый в расцвете отрочества… борьба, бегство, тяжелое обретение утраченного, и так много раз до тех пор, пока все не разбилось вдребезги в тот миг, когда она увидела гибель Эйрика… и ей пришлось собирать осколки… Нет, ее душа не хотела летать. Небо было таким холодным…

Конечно, ее шпионы на земле должны были узнать, что происходит с Астрид. Спешить было в общем-то незачем. Пройдет не так уж много времени, и любовник вновь покинет ее. Тогда она сможет всем своим существом обратиться к делам и заботам дома Эйрика Кровавой Секиры.

Хотя ей и ее Харальду пришлось закрыть глаза на происходившие неподалеку языческие жертвоприношения, а самим слушать мессу, которую служил лишь один священник в крошечной часовне, Рождество прошло весело. Зал был переполнен людьми, еды и напитков было больше чем достаточно, все были радостны. Король подарил Олаву алые одежды, привезенные из южных стран. А время от времени Олаву и Гуннхильд удавалось улучить момент для своих собственных утех.

Вернее — королева хорошо это знала, — она улучала моменты для своих утех, но об этом она не говорила никому и даже старалась не признаваться себе.

Всполохи северного сияния играли в небе, озаряя поскрипывавший под ногами снег. Разными цветами вспыхивали сосульки, свисавшие с ветвей, подобно ножам. Снова урожай и на земле, и в море был скудным.

Когда-то давно Эйвинд Ленивый Скальд сочинил большую поэму, восхвалявшую всех исландцев. Те щедро отблагодарили его, дав скальду по три серебряных пенни от каждого свободного человека. Монеты — а их оказалось целых пятьдесят марок — были собраны в связки. Пока в Норвегии тянулись голодные времена, он был вынужден одну за другой истратить эти связки на покупку еды. Минувшей весной в тех местах случился непродолжительный, но сильный ход сельди. Он вышел в лодке с мужчинами из своего дома и получил такой улов, что даже сложил о нем несколько радостных строф. Но вскоре запасы оказались съедены. Позднее он даже продавал свои стрелы тем, кому удалось засолить побольше рыбы впрок.

Эйрик стоял на мысу — под ногами у него лежала твердая, как железо, земля — и всматривался в серо-стальное море, сливавшееся с серо-стальным небом, а ледяной ветер пытался забраться ему под плащ. И скальд произнес:

Я продал за пищусеребро, что прислали мнеобитатели ледяного острова,к коему корабли бегут на запад.Я расстрелял мои стрелы,в обмен получивсеребристые стрелы морей.Несчастлива земля,что лежит в запустеньеи лжи год за годом.

XV

Весенняя пора принесла с собой сырые ветры, дожди и слякоть. Как только дороги вновь стали проходимы, Гуннхильд отправила своих людей на поиски Астрид.

Некоторые из них считали, что та могла вернуться к своему отцу, сильному вождю из области, именуемой Опростад. Такое событие невозможно было полностью скрыть, и, порыскав в тех местах, шпионы убедились в том, что были правы. Вызнав все у готовых посплетничать соседей, они явились с докладом к королеве.