Евгения, или Тайны французского двора. Том 1 - Георг Борн

— Герцог Морни только что рассказал нам о вашем необыкновенном наездничестве.

— И я имела несчастье перед вашими глазами доказать совершенно противоположное, монсеньор! Это неприятности, которые часто случаются со мной в жизни. Благодаря доброте принца Камерата я спасена и имею счастье теперь говорить с вами, монсеньор, — сказала Евгения, взглянув при этом на едущего рядом с ней молодого испанца, которого только теперь увидел Наполеон и холодно ему ответил на поклон. — И Кабалло не мог уже больше мчать меня против моей воли.

— Каприз Кабалло мне очень понятен; он знает, какая прелестная всадница доверилась ему, — сказал Наполеон вполголоса. А Морни в это время всячески старался занять принца Камерата, чтобы доставить своему сводному брату удовольствие беспрепятственно беседовать с прекрасной амазонкой.

Евгения не мешала своему спутнику рассматривать ее с боку, но не ответила на похвалы принца.

— Скоро мы присоединимся к остальному обществу охотников, — продолжал Луи Наполеон, — окажите мне милость: позвольте мне видеть вас и говорить с вами позднее; теперь нам будут мешать; но я надеюсь увидеться с вами вечером. Вы знаете, моя милостивая графиня, что для этого прежде всего нужно ваше согласие, ваша благосклонность…

— Я всегда сочту за великую честь быть в вашем обществе, монсеньор, — ответила Евгения, подъезжая рядом с принцем к открытой площадке в лесу, где дамы и кавалеры, разговаривая об охоте, на лошадях и в экипажах ожидали Наполеона.

— Итак, до свидания, моя милостивая графиня Монтихо! — сказал принц, обменявшись долгим и красноречивым взглядом с Евгенией, которая очаровательно поклонилась. Теперь он знал, что произвел впечатление на прелестную всадницу.

На площадке собралось многочисленное общество. Здесь были: генерал Персиньи, дон Олимпио Агуадо, господин Кармер, генералы Сент-Арно, Канробер, Эспинас, маркиз де Монтолон и присоединившаяся к ним свита Наполеона: Морни, Флери, принц Камерата, Бацциоши и множество других господ в блестящих охотничьих платьях.

Евгения подъехала к изящному экипажу графини, которая, подобно многим другим знатным дамам, хотела понаблюдать за охотой из своей кареты, присутствуя на ней в отдалении. В это время со всех сторон приветствовали принца-президента.

Олимпио и маркиз стояли недалеко от того места, где была карета графини, и видели проскакавшую мимо них Евгению рядом с принцем.

Графиня отвечала любезной улыбкой на их рыцарский поклон. На груди Олимпио блистал бриллиантовый крест, точно талисман, часто носимый испанцами. Евгения, которая в это мгновение не вспомнила о той ночи, тем не менее увидела и узнала сверкающие звезды. Она почувствовала, что они сверкают еще ярче прежнего, еще утешительнее, еще лучистее, или, может быть, это просто показалось ей, когда она скакала мимо двух всадников и думала о словах принца Наполеона.

Раздался звук охотничьих рогов, вдали откликнулось эхо; показалась свора собак, и блестящий поезд тронулся. Луи Наполеон и Морни были во главе, окруженные несколькими лесничими и надежными стрелками.

Скоро раздались первые выстрелы, два великолепных оленя, пронзенные многочисленными пулями, замерли и упали на мох в отдаленных местах леса, куда их загнали сановные охотники. Общество стало оживленнее, веселее, и все громко разговорились. Шутили, смеялись, стреляли и скакали в различных направлениях.

Луи Наполеон искал кого-то в своей свите; Морни знал, кто ему был нужен. Увидев графиню Монтихо вместе с Камерата, принц-президент спросил у своего сводного брата:

— Кто этот испанец с такими удивительно мрачными глазами? — У того действительно был вид, как будто он угрожал каждому, кто обменяется взглядом с его донной.

— Принц Камерата давно уже живет в Париже; он происходит от древней испанской фамилии и, кажется, очень богат; его постоянно привечают в салоне графини Монтихо, — ответил Морни.

— Нельзя ли его в ближайшее время разлучить с графиней? Он, кажется, ей сильно надоедает, — проговорил вполголоса Наполеон и тут же, как будто он поджидал не прекрасную всадницу, а некоторых господ из своей свиты, очень любезно поклонился маркизу и Олимпио.

Дон Агуадо, геркулесовская фигура которого виднелась и выделялась из всей свиты, затмевая собой других, до сих пор бесплодно разыскивал Долорес. Да и разве мог он предположить, что дочь Кортино запрятана в отдаленном, обнесенном стенами заведении доктора Луазона? Неусыпные поиски Валентине также оставались до сих пор без результатов.

Маркиз с того времени, как переселился в Париж вместе с Олимпио и маленьким Жуаном, которого он воспитывал, как свое собственное дитя, часто погружался в себя и был очень серьезным. Может быть, в его памяти всплывали горестные воспоминания. Олимпио не расспрашивал о причинах его мрачного настроения; он ждал, когда Клод все расскажет ему сам.

Принц-президент поздравил этих двух господ с приездом в Париж и выразил надежду, что в решительный день он найдет в них своих союзников, которые будут готовы выполнять его приказы.

Исход охоты занимал тогда всех. Согнанные со своих мест загонщиками, на опушке леса показались два вепря, и в то время, когда Морни схватил одного из них, шталмейстер Флери убил другого для принца, желая доказать ему этим свою преданность. Флери получил легкую рану в бедро, потому что, несмотря на искусное владение охотничьим ножом, которым он ударил вепря, зуб этого зверя повредил ему ногу. Флери улыбался, как будто с ним не произошло ничего важного, и, хромая и обливаясь кровью, стекавшей по его белым рейтузам, он добрался до лошади, получив благословение на это у Наполеона.

Затем было убито множество косуль, которых чиновники лесного ведомства отнесли в отдаленную часть леса, где должно было раздаваться forllorli и где собирались трофеи охоты. Олимпио и маркиз убили тоже несколько зверей. Общество забавлялось, преследуя косуль. Камерата присоединился к двум своим приятелям и только спустя несколько часов спросил, заботливо оглядываясь по сторонам, где можно найти графиню Монтихо.

Но Евгении нигде не было видно. Группы охотников рассеялись, во многих местах слышались выстрелы и крики. Кареты дам-зрительниц тянулись длинной вереницей по большой дороге. Направо и налево в кустах гремели выстрелы, и только немногие пожилые господа из свиты принца-президента ехали, разговаривая, по большой дороге к отдаленному месту леса, где, как условились, должна была находиться граница охоты.

Час тому назад Луи Наполеон увидел, что прекрасная графиня Евгения, оставшаяся немного позади, вдруг повернула на боковую тропинку. Морни, внимательный братец, прискакал к Камерата, но скоро оставил его, видя, что принц оживленно разговаривает с доном Агуадо и маркизом де Монтолоном, а принц-президент, сделав знак своей свите не следовать за ним, отправился вслед за Евгенией, которая помчалась на своем быстром скакуне к опушке леса, где увидела молодого оленя, пробиравшегося через кусты. Видимо, графиня намеревалась убить это животное.