Реформация. История европейской цивилизации от Виклифа до Кальвина: 1300—1564 гг. - Уильям Джеймс Дюрант
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Лидером протестантов в этих "Афинах Швейцарии" был Иоганнес Хауссхайн, эллинизировавший свое имя, означавшее домашний светильник, в Оеколампадиус. В двенадцать лет он писал латинские стихи, вскоре освоил греческий и стал вторым после Рейхлина гебраистом. На кафедре в церкви Святого Мартина и на кафедре теологии в университете он прославился как реформатор и моралист, гуманный во всем, кроме религии. К 1521 году он нападал на злоупотребления в исповедании, доктрину транссубстанциации, идолопоклонство Деве Марии. В 1523 году Лютер признал его. В 1525 году он принял цвинглианскую программу, включая преследование анабаптистов. Но он отверг предопределение; salus nostra ex Deo, учил он, perditio nostra ex nobis-". Наше спасение исходит от Бога, наше проклятие - от нас самих".17 Когда Базельский собор, теперь уже преимущественно протестантский, провозгласил свободу вероисповедания (1528), Оеколампадиус выступил с протестом и потребовал пресечения мессы.
8 февраля 1529 года 800 человек, собравшихся в церкви францисканцев, направили в Совет требование запретить мессу, отстранить всех католиков от должностей и ввести в действие более демократическую конституцию. Совет совещался. На следующий день петиционеры вышли с оружием в руках на рынок. Когда к полудню Совет так и не принял никакого решения, толпа с молотками и топорами двинулась в церкви и уничтожила все доступные религиозные изображения.18 Эразм описал это событие в письме к Пиркгеймеру:
Кузнецы и рабочие сняли с церквей картины, нанесли такие оскорбления изображениям святых и самому распятию, что удивительно, что не произошло ни одного чуда, ведь их всегда случалось много, когда святых хоть немного оскорбляли. Ни в церквях, ни в притворах, ни в папертях, ни в монастырях не осталось ни одной статуи. Фрески уничтожались с помощью известкового покрытия. Все, что могло гореть, бросали в огонь, а остальное разбивали на осколки. Ничего не жалели ни ради любви, ни ради денег.19
Совет понял намек и принял решение о полной отмене мессы. Эразм, Беатус Ренанус и почти все профессора университета покинули Базель. Оеколампадиус, торжествуя, пережил эту вспышку всего на два года, умерев вскоре после смерти Цвингли.
В мае 1529 года протестантский миссионер из Цюриха, пытавшийся проповедовать в городе Швиц, был сожжен на костре. Цвингли убедил Совет Цюриха объявить войну. Он разработал план кампании и лично возглавил войска кантона. В Каппеле, в десяти милях к югу от Цюриха, их остановил один человек, ландеманн Аэбли из Гларуса, который попросил часового перемирия, пока он будет вести переговоры с Лигой. Цвингли заподозрил предательство и высказался за немедленное продвижение; его переубедили союзники-бернцы и его солдаты, которые охотно братались с солдатами противника, пересекая кантональную и теологическую границу. Шестнадцать дней продолжались переговоры; в конце концов здравый смысл швейцарцев возобладал, и был подписан Первый Каппельский мир (24 июня 1529 года). Условия были победой Цвингли: католические кантоны соглашались выплатить Цюриху компенсацию и прекратить союз с Австрией; ни одна из сторон не должна была нападать на другую из-за религиозных разногласий; в "общих землях", подвластных двум и более кантонам, народ должен был большинством голосов определять порядок своей религиозной жизни. Цвингли, однако, был недоволен: он требовал, но не получил свободы для протестантской проповеди в католических кантонах. Он предрекал скорый разрыв мира.
Она продолжалась двадцать восемь месяцев. В это время была предпринята попытка объединить протестантов Швейцарии и Германии. Карл V уладил свою ссору с Климентом VII; теперь оба могли объединить усилия против протестантов. Но они уже представляли собой мощную политическую силу. Половина Германии была лютеранской; многие немецкие города - Ульм, Аугсбург, Вюртемберг, Майнц, Франкфурт-на-Майне, Страсбург - имели сильные цвинглианские симпатии; а в Швейцарии, хотя сельские районы были католическими, большинство городов были протестантскими. Очевидно, что для самозащиты от империи и папства требовалось протестантское единство. На этом пути стояла только теология.
Филипп, ландграф Гессенский, взял на себя инициативу, пригласив Лютера, Меланхтона и других немецких протестантов встретиться с Цвингли, Оеколампадиусом и другими швейцарскими протестантами в своем замке в Марбурге, к северу от Франкфурта. 29 сентября 1529 года соперничающие фракции встретились. Цвингли пошел на щедрые уступки; он развеял подозрения Лютера в том, что тот сомневается в божественности Христа; он принял Никейский Символ веры и догмат о первородном грехе. Но он не отказался от своего взгляда на Евхаристию как на символ и памятование, а не как на чудо. Лютер написал мелом на столе заседаний слова, приписываемые Христу: "Сие есть Тело Мое" - и не признавал ничего, кроме буквального толкования. По четырнадцати статьям стороны подписали соглашение; по вопросу о Евхаристии они разошлись (3 октября), и не очень дружелюбно. Лютер отказался от предложенной руки Цвингли, сказав: "Ваш дух - не наш дух"; он составил теологическое исповедание из семнадцати статей, включая "консубстанцию", и убедил лютеранских князей отказаться от союза с любой группой, которая не подпишет все семнадцать.20 Меланхтон согласился со своим господином. "Мы сказали цвинглианцам, - писал он, - что удивляемся, как их совесть позволяет им называть нас братьями, если они считают наше учение ошибочным";21 Здесь в одном предложении выражен дух эпохи. В 1532 году Лютер увещевал герцога Альбрехта Прусского не допускать на свою территорию ни одного цвинглианца под страхом вечного проклятия. От Лютера слишком многого требовали, чтобы он одним шагом перешел из средневековья в современность; он получил слишком глубокое впечатление от средневековой религии, чтобы терпеливо переносить любое отречение от ее основ; он чувствовал, как и добрый католик, что его мир мыслей рухнет, весь смысл жизни исчезнет, если он потеряет хоть один основной элемент веры, в которой он сформировался. Лютер был самым средневековым из современных людей.
Подавленный неудачей, Цвингли вернулся в Цюрих, который становился беспокойным под его диктатурой. Строгие законы о суммировании вызывали недовольство; торговле мешали религиозные различия между кантонами; ремесленники были недовольны своим пока еще маленьким голосом в правительстве; а проповеди Цвингли, загроможденные политикой, потеряли свое вдохновение и очарование. Он так остро ощущал перемены, что попросил у Совета разрешения поискать пасторство в другом
