Клятва - Кирилл Алейников

И вот девушка почувствовала, что появился претендент на роль её нового друга. Конечно, Миронов не знал, что столкнулся с эгоистичной чертовкой, но незнание Маши относительно сущности нового знакомого было гораздо серьезней. Оно было фатальным.

Вопреки ожиданиям Маша оказалась крайне раскрепощенной девицей. Разговор в сквере незаметно для Миронова превратился в ужин в баре-ресторане, где бутылка вполне обычного с виду пива стоила почти полсотни "деревянных". Сколько провели они времени за милой беседой с многообещающими взглядами и улыбками Марии, он не знал, но теперь было около трёх часов ночи, и Миронов протискивался между беснующейся молодежью в поисках спутницы. Вокруг нестерпимо ревела однообразная электронная музыка, лазерные лучи и галогенные прожекторы чертили по головам танцующих невероятные зигзаги; смесь одеколонов и дух*в, табачного дыма, алкоголя и пота жарким потоком вливалась в лёгкие, убыстряя течение крови; где-то сверху конвульсивно дергался ди-джей в окружении почти обнаженных танцовщиц…

Уже полчаса они находились в клубе, и Миронов, ранее не принимавший участия в подобных массовках, выходил из себя от злости, когда очередной эпилептик с перекошенной от возбуждения рожей налетал на него в толпе. От громкой долбящей музыки разболелась голова и хотелось выпить, но денег проклятая Маша в карманах Миронова попросту не оставила. Последняя сотня, на которую, впрочем, здесь можно купить разве что пресловутую банку пива, одиноко мялась в заднем кармане.

– Я же сказал ждать меня у стойки, – сквозь зубы процедил Миронов, раздвигая руками веселящихся людей. Пять минут назад он отошел в туалет, оставив новую подругу у стойки бара, а теперь она исчезла. Искать её в дергающейся толпе было равнозначно поискам иголки в стоге сена. К счастью, ритмы танцевальной музыки стихли, уступив место медленной композиции. Б*льшая часть молодежи ушла с танцпола и осела за столиками баров, остались лишь обнимающиеся парочки, однообразно вращающиеся под мелодию. Миронов прищурился и в отдалении заметил рыжую прическу Маши. Она танцевала с каким-то парнем, беззастенчиво лапающим её ягодицы. Скрипнув зубами, Миронов направился к ним и по дороге оттолкнул какую-то девчонку, хотевшую пригласить его на танец. Девчонка по инерции налетела на танцующую пару, сзади раздалась ругань и крики, но Миронова это не интересовало. Он пересек танцпол, рванул партнера Марии за плечо, развернув его таким образом лицом к себе, и со всей силы вмазал ему в челюсть. Незадачливый паренек с обесцвеченными волосами улетел куда-то в сторону, догоняя собственные зубы, а Миронов схватил Машу за руку и повел к выходу из клуба.

– Саша, ты чё, сдурел? – возмущалась Мария, пока Миронов ловил такси. – Зачем ты его ударил?

Негодование девушки было ложным, как и все прочие проявления её чувств. Для себя она отметила, что её новый кавалер физически развит и агрессивен, настоящий мужик, которого можно использовать для решения вопросов, связанных с применением силы. Легкое возбуждение коснулось её, когда Мария представила, как выглядит этот парень в постели.

– Куда мы едем? – спросила она, когда машину наконец удалось поймать.

– К тебе, – пробурчал Миронов. – У меня голова разболелась от этой проклятой музыки.

Через двадцать минут они подъехали к дому, в котором Мария снимала квартиру. Ещё через три минуты они оказались в самой квартире, обычной двухкомнатной коробке, заставленной старой, но ещё вполне приличной мебелью. Миронов сразу прошел в зал и плюхнулся в широкое кресло, на удивление удобное и мягкое. В углу напротив стоял большой японский телевизор, одну из полок шкафа занимал музыкальный центр. Маша взяла пульт и включила его.

– Это тебе должно понравиться, – сопроводила она свои действия словами. – Всем нравится.

Внутренне приготовившийся к очередной порции электронно-психической атаки и от этого поскучневший с виду Миронов с облегчением услышал приятные голоса саксофона и акустической гитары, интимно соревнующихся друг с другом в красоте звучания. Что это за музыка, он не знал, но ничего не имел против, особенно после хаоса танцпола.

– Я сейчас, – томно проворковала Маша, поцеловала его в уголок рта и вышла из комнаты. Через пару минут раздался шум работающего душа.

Пока девушка смывала с себя пот танцев, готовясь окончательно покорить сердце новой жертвы искусством первоклассной постельной любви, Миронов пытался побороть мигрень размышлениями о прошедшем дне. Почему он стал искать девушку в этом клубе (из-за которого сейчас так сильно болит голова), а не взял какую-нибудь другую? Какая разница, с кем переспать? Слишком странна эта Маша. После первого же свидания, едва зная парня, она соглашается пригласить его к себе, да ещё недвусмысленно намекает на близость. И ведь не пьяна абсолютно, сколько ни выпила своих ликеров и коктейлей. Может быть, ты действительно влюбился, чувак? Люцифер несколько раз подряд лопнет от смеха, когда узнает. И всё-таки кольнуло же в сердце, когда Маша обернулась. Что-то такое было… непонятное. Все же любовь? Даже если и так, то эта любовь обречена, потому что жизнь – не сказка про красавицу и чудовище, где конец является классическим хэппи-эндом. Жизнь – штука, в которой не может быть любви между красавицей и чудовищем. Лишь ненависть. Она ненавидит, потому что боится животной силы, потому что брезглива и не хочет замарать свои чистые ручки о грязную шерсть. Он ненавидит, потому что завидует красоте и бесшабашности жизни, потому что понимает: даже малая доля дозволенного ей не дозволена ему… Черт, как сильно болит голова!

Миронов встал с кресла и начал мерить комнату шагами. В нем просыпалась злоба от бессилия что-то сделать с головной болью. Мыслительные процессы в мозгу затухали, уступали место пульсирующему кокону ярости. Через пару минут Миронов едва ли мог вспомнить, где находится, и лишь первородная агрессивная энергия наполняла его с головы до пят: она буквально ощущалась всем телом, каждой клеткой кожи и мышц, каждым волоском. Если бы в этот момент в комнате кто-нибудь находился, то непременно ужаснулся увиденной картине: симпатичный молодой парень в результате каких-то страшных метаморфоз превратился в нечто, что никто в мире не отнес бы к человеческому существу и даже примату. Потому что ни у приматов, ни у человеческих существ глаза не фосфоресцируют красным…

Щелкнул шпингалет и открылась дверь ванной. Из влажного облака пара в коридор выпорхнула Мария, одетая лишь в коротенький халатик, даже на вид кажущийся легким словно пух. Ступая изящными ножками по мягкому ворсу ковра, она направилась в комнату, где оставила Сашу – свою новую игрушку. Дрожь возбуждения прошла по спине и животу, когда она представила, как округлятся глаза у парня и напрягутся некоторые органы от вида дьявольски симпатичной девчонки с идеальными по всем стандартам формами. Но когда она вошла в комнату, то глаза округлились у неё.