Ночь перед Рождеством 2020 - Сергей Фокин

Помолчала в задумчивости Оксана, вглядываясь то ли в его лицо, то ли в даль, за спину Николы. Потом спросила:

— А не пожалеешь о своем решении?

— Я хозяин своего слова, — буркнул кузнец, но вышло у него очень решительно.

— Это как? Сам слово дал — сам обратно взял? — Насмешки была в привычке у Оксаны, ими она и отвратила от себя большую часть мужиков.

— Нет. Такое не про меня.

— А если достанется тебе язва и бой-баба? Не смотри, что в бане хороша, на кухне может и поварешкой пристукнуть! — Она в двух словах описывала свой характер, и Никола это понял.

— По мне так неплохо — будет, кого взнуздывать да приучать к оглобле. — Ответ его прозвучал неожиданно спокойно и уверенно, а Оксану вдруг качнуло от нахлынувшего на неё незнакомого доселе ощущения. Она стояла, поражённая, и хлопала глазами, не понимая, что с нею происходит.

Это длилось всего несколько секунд, но после них спроси её, кто на свете всех милее, она, не задумываясь, показала бы на кузнеца.

— Тогда жди меня с валенками!

Слова сорвались с губ и зазвенели серебром на морозном воздухе, создавая в окружающем эфире замысловатую мелодию, расшифровать которую было, пожалуй, по плечу только самому талантливому композитору. С паром от дыхания она поднималась всё выше и, в конце концов, достигла звёзд. А те, как пресытившиеся театралы, попытались её осмеять, но, замолчав на секунду, вдруг поняли, что такого ещё не слышали. И тогда прекратили свои игры и снова обратили взоры на людей.

Увидеть им пришлось две фигуры, бредущие околицей села по узкой тропинке в противоположные стороны. Но небесным обитателям доступно было и другое зрение, которое подсказало им, что некая незримая ниточка связала эти фигуры, и час от часа становилась она всё прочнее.

11

К дому на отшибе совсем тропу замело. Возможно, днем ещё можно было её отыскать, но при свете месяца Оксана даже не пыталась. Пришлось примеряться к местности и идти по наитию. Хорошо, что место ветрам открытое — лишнее сдуло да в лес унесло, а последние недели стоял мороз, проваливалась в снег всего по колено. Дальше он то ли уминался, то ли подставлял второй, более прочный наст.

Сто метров до рощицы одолела девушка за десять минут с двумя остановками. Старику выходить в деревню, понятно, было трудновато, потому и запасался он по возможности мукой и солью ещё осенью. Но случалось, являлись к Васюку гости сами. Как сейчас, например. Поговаривали сельчане, что не гнал он их, и подношения принимал, а за это кормил небылицами или так высказывался, что впору со словарём переводить! То ли старик из ума выживал понемногу, то ли народ становился простоват да глуповат.

Пробившись, наконец, к изгороди, Оксана увидела, что под снегом той почти и не видно. А изба занесена чуть не выше окон! Впрочем, возле крыльца всё-таки кто-то сугробы убрал. Постучавшись не очень сильно, принялась ждать. Потом стучала ещё и ещё, пока не решила, что старик, наверно, спит. Напоследок толкнула дверь, а та оказалась и не заперта вовсе.

Не очень это удивило девушку. Брать в доме Васюка, похоже, было нечего. А что люди болтали про несметные богатства, так у страха и жадности глаза велики.

Вошла она без приглашения, а саму жуть берет, до того не по себе. В сенях хоть глаз выколи — ничего не видно. Только сверкнула полоска света между плохо подогнанных досок, и пошла Оксана на этот свет. Оказалось, правильно рассудила, дверь была там.

Нашла ручку на ощупь, открыла — и тут же застыла, как вкопанная.

Бывать здесь ей ещё не приходилось. Обстановка дома отличалась то ли особой неприхотливостью, то ли бедностью. В четырёх стенах комнаты располагались старинный комод ещё прабабушкиных времён, стол с двумя скамьями по бокам, деревянная кровать, застланная досками и накинутым поверх рваным одеялом, пара обитых железом сундуков да покосившийся книжный шкаф с безликими рядами журналов. Вот и вся мебель. На стене стучали ходики, а под потолком сидел настоящий филин и таращил глаза.

Сам хозяин в простой холщёвой рубашке находился за столом и при свете керосиновой лампы колол лесные орехи. Целая гора мусора уже лежала рядом. А ядра складывались в ступку, находившуюся поодаль.

Ничем особым старик не выделялся среди прочих старожилов. Такая же седая длинная борода почти до пояса, стриженые только над глазами волосы… А вот глаза на морщинистом лице, случалось, щурились так хитро, что настораживали собеседника.

— Здравствуй, дедушка! — произнесла Оксана не очень уверенно. Вид у старика был хмурый. Скосил он на неё взгляд, а сам своё дело делает — и всё молчком. Только филин вдруг взмахнул два раза крыльями и снова застыл, как чучело.

— Бог в помощь.

Тут Васюк крякнул, отложил в сторону молоток и кивнул:

— Здравствуй, красавица. С чем пожаловала?

— Вот, дедушка, пирожков попробуй. Сочельник сегодня.

Она подошла, развязала узелок и положила перед хозяином. Тот с удовольствием вцепился в пирог и произнес с набитым ртом:

— Благодарствую. Сам я муку-то берегу. Приходится вот толочь орехи да с молоком козьим баландой хлебать. Спасибо за угощение. Нечасто ко мне в последнее время гости заглядывают.

Оксана подумала: чего это старик вдруг жаловаться начал? Может, сразу вызывает её на откровенность, а может, насмехается просто. Но ответила честно:

— Бояться тебя некоторые, дедушка. Слух идёт, что не случайно ты ближе к лесу избу поставил.

— Гм… Чтобы дрова таскать сподручнее, что ли? — Васюк хмыкнул ещё раз и, неторопливо примерившись, принялся за второй пирог. Филин снова шевельнулся и широко раскрыл глаза — да так и смотрел желтоватыми блюдцами, не отрываясь.

— Гости к тебе всё больше оттуда заглядывают — вот, что люди болтают.

— Ну, может, и так… А что с того? Разве, пострадал кто?

Оксана не нашлась, что ответить, а хозяин, прекратив жевать, вдруг насупился и посмотрел на неё испытывающее.

— Ой, девка, неладное задумала! — произнес, наконец, и неожиданно расплылся в плутовской улыбке. — Ишь, чего, бес тебе в ребро!..

— Ты о чем это, дедушка? — спросила Оксана, и сделалось ей немного не по себе.

— Или не знаешь? — Хмыкнул Васюк.

— За тем и пришла к тебе, что не знаю… Не знаю, что дальше делать.

— Врешь! Скажи честно, чего хочешь? Кузнеца охмурить?

Она покраснела и кивнула, чуть стыдливо опустив лицо. Почему-то сейчас это признание далось ей с трудом.

— Тогда я скажу тебе вот что. Коли хочешь породниться с ведьмой — так и ступай к ведьме. Я тебе в этом не помощник…

После этих слов под потолком послышалось жуткое уханье, от которого душа девушки едва не ушла в пятки. Оксана уже ругала себя за то, что решилась прийти сюда, и единственная мысль, которая появилась у неё в голове, была: «На воздух! Быстрее на воздух!»