Корсары Ивана Грозного - Константин Бадигин

Царь Иван захлебнулся смехом:

— Правду говоришь, Гриша охулки на руку не положит. Однако клятва великое дело. Ты не мне, богу клянешься… Скажи, Афоня, скоро ли мастера корабли построят, что в Вологде заложены?

— Шесть к будущему году обещают, великий госудагь.

— Следи за ними, Афоня. Отличные должны быть корабли. И лес добротный, и постройка крепкая. Каждый гвоздь пусть оловом покроют, дабы не ржавел… Для нашего царского обихода строятся. — Царь посмотрел на Вяземского. — Может быть, и в заморье с тобой на них поплывем, в гости к Елизавете.

— Как за своим глазом смотгю за твоими когаблями, великий госудагь. Да и мастега неплохие, Аникей Стгоганов из Холмогог пгислал.

— Боюсь, погубят меня враги. Не успеешь ты, Афоня, корабли построить, — сказал царь, в голосе его послышалась тоска.

Афанасий Вяземский посмотрел в глаза государю.

— Остались ли у тебя вгаги, великий госудагь? Тгетий год Малюта и днем и ночью изводит.

— Боже милостивый, сколь казнил я людей, а измены не убавилось… — Потрогал четки и продолжал: — Три дня назад я в Москву вернулся. Хотел ливонские города Лужу и Режицу воевать, да не пришлось.

— Что так?

— В Ржанский ям Скуратов прискакал, бледен, лица нет. Двух лошадей насмерть загнал. Иван Козлов на дыбе признался, что меня бояре выдать королю Жигимонду хотят. Он со многим войском у наших рубежей поджидает. Заговор. Опять заговор! Ты видишь, Афоня, кто неправду творит?

— Может, лишнего наговогил? — спросил Вяземский. — Бывает, не выдегживает Малютиных пыток человек.

Царь Иван хотел ответить, но вдруг повернул голову и сжал в руках свой жезл.

В тишине послышались шаркающие шаги. Кто-то приближался к двери.

Афанасий Вяземский встал со скамьи и схватился за длинный нож, торчавший за поясом.

Дверь скрипнула и отворилась. В комнату вошел Скуратов в черной одежде опричника.

— А-а, Гриша! — радостно вскричал царь Иван.

Малюта поклонился царю и поцеловал ему руку. Кивнул Вяземскому. Встал на колени и долго крестился на иконы.

Царь терпеливо ждал.

— Великий государь, — поднявшись, тихо сказал Скуратов. — Я открыл еще одну измену… Мои люди вызнали, что твой воевода боярин Ивашка Федоров назвал гостей будто бы на охоту. В лесном доме гости пировали и на тебя, государь, говорили скаредные речи.

— Откуда вызнал?

— Мои люди узнали про охоту поздно. Гости разъехались. Тогда они нагрянули в тот дом и выкрали старика именем Неждан. Он служил у боярина Федорова не то дворецким, не то ловчим.

— Что сказал Неждан?

— Старик все мне поведал. Бояре да князья, что в доме пировали, присудили прогонить тебя с царства, государь. А двоюродного братца твоего князя Володимира Старицкого на твое место. Челобитную грамоту ему писали, звали на престол.

Крупные капли пота выступили на лице царя Ивана, он часто задышал.

— Кто был на охоте из моих бояр?

— Неждан имен не назвал. Он человек новый, с литовской стороны. Лучину под ногти загонял, не помогло. Заладил одно: знаю-де только воеводу Ивана Петровича Федорова. Воевода Федоров мыслит-де ко князю Володимиру и хочет посадить его на царское место. Другого боярина Неждан обличье приметил: по бороде и по осанке выходит — князь Иван Федорович Мстиславский.

— Забавно, — сказал Вяземский, — где смута или заговор, князь Иван Мстиславский всегда тут.

— Забавно? — Малюта повернул к нему сивую бороду. — Молчал бы уж… Поведал еще Неждан, что челобитную князю Старицкому повез в Москву тот самый боярин.

— Выходит, у князя Ивашки Мстиславского грамота? — спросил царь.

— Выходит так, великий государь. Князя Ивана Мстиславского надо допросить.

— Нет, Гриша, не дам тебе Мстиславского, он мне добром скажет. — Царь Иван забегал по горнице. — Теперь-то я доберусь до вас, други! Всех под корень, кто челобитную подписал! Детей и жен передушу. Только бы мне ту грамоту добыть… — Царь круто остановился. — А теперь, Гриша, иди пока. Спасибо за верную службу и впредь круши врагов моих без жалости… Иди.

Малюта Скуратов, кланяясь, пятясь задом к двери, вышел.

Царь отставил жезл в сторону, сразу успокоился.

— Посиди-ка здесь, Афоня, а я подремлю… С тобой покойнее. Царица пуглива, кричит по ночам, стонет… да и, признаться, надоела изрядно.

Царь зевнул, поудобнее устроился на мягком сиденье и снова закрыл глаза.

Глава шестая. КОРОЛЬ ПОЛЬСКИЙ, КНЯЗЬ ЛИТОВСКИЙ И РУССКИЙ

Король Сигизмунд-Август вместе с войском долго дожидался призыва московских бояр. Устав от лагерной жизни в Радошкевичах, он решил отдохнуть в замке виленского воеводы Николая Радзивилла Рыжего, брата своей первой жены, польской королевы Варвары. Он любил разговаривать со своим шурином, человеком прямым и честным. После встречи с воеводой у короля обычно наступал период бурной деятельности. Он призывал к себе канцлера, заставлял его рассказывать о делах государства, читал бумаги, не откладывая, принимал решения, диктовал письма — словом, на короткий срок превращался из короля «завтра», как его называли придворные, в деятельного человека.

Разгульная жизнь заметно отразилась на облике короля: длинное морщинистое лицо отливало желтизной. Глаза глубоко провалились. Волос на дынеобразной голове почти не было. Левая рука и правая нога плохо повиновались. Король ходил медленно, шаркая по полу. Густые усы и длинная борода, посеребренные сединой, украшали его.

Находясь в замке Радзивилла, король не подпускал к себе сенаторов, назначенных для присмотра за его поведением, завтракал, обедал и ужинал в обществе шурина или приглашал кого-нибудь из литовской знати.

Король только вчера приехал в замок. Вечером шел противный дождь, за окнами бушевал ветер. Ночью ударил мороз. Проснувшись утром, он увидел вместо черных голых деревьев, уныло торчавших из земли, сверкавший на солнце, разукрашенный инеем сад.

Настроение у короля после сна было бодрое, праздничное. Рассевшись в мягком кресле у камина, он слушал своего шурина.

Радзивилл Николай Юрьевич Рыжий принадлежал к знаменитому литовскому роду, одному из самых богатых и могущественных. После смерти своего двоюродного брата Радзивилла Николая Ивановича Черного он стал покровителем протестантской церкви в Литве. С мнением Николая Радзивилла считались многие знатные дворяне.

— Ваше величество, — говорил виленский воевода, — вчера из Стокгольма приехал мой племянник. Он рассказывал много интересного про шведские дела… Московит, как вы знаете, добился своего. Он заключил с королем Ириком вечный мир, назвал Ирика своим братом и уступил ему Эстонию, обещал помощь в войне с вашим величеством…