Заказное убийство Сталина. Как «залечили» Вождя - Михаил Ошлаков

Самое интересное, что, говоря об отводе войск, Хрущев не блефовал. Он даже вытащил из кармана авторучку и, набычившись, стал делать сигналы членам советской делегации, чтобы ему дали бумаги. При этом американские сенаторы начали тесниться к выходу, опасаясь, что Хрущев схватит кого-то из них за грудки и заставит чего-нибудь подписать.

Известный советский дипломат Александров не зря отмечал, что «внешнеполитические идеи и инициативы били из Хрущева ключом».

Спеша окончательно пригвоздить мировой капитал к позорному столбу, Хрущев выдвинул предложение в течение пяти лет уничтожить все армии, военные учебные заведения и вообще всяческое оружие (кроме пистолетов у милиции и полиции). Разумеется, официально, от имени великой державы предлагать столь примитивным способом решить древнюю, как человечество, проблему войн глубокий, ответственный политик не мог.

Тем не менее своей «неординарностью» Хрущев нагнал на американцев такого страха, что по итогам его визита в сенат «Нью-Йорк таймс» написала:

Присутствовавшие сенаторы единодушно заявили, что господин Хрущев исключительно способный человек, ловкий полемист, весьма умный и хорошо информированный деятель…

Хрущев, выступая на своем родном языке, является одним из лучших ораторов в мире. Это необычайно сильный оратор.

Увы! Для единоличного руководства Советским Союзом одной наглости оказалось недостаточно. Все благие начинания Хрущева, не будучи умными и ответственными, приводили к обратному результату, нередко оборачиваясь для СССР настоящим бедствием.

В то время как при Сталине за растрату нескольких сотен народных рублей можно было легко сменить «Паркер» на кайло, Хрущев бросил миллиарды долларов на то, чтобы «мировой пролетариат» поднял над своими иглу, хижинами и кибитками красные полотнища. Только в 1958 году одному Египту Хрущев подарил оружия на 280 миллионов долларов, а годом раньше отправил в подарок Индонезии целую боевую эскадру.

Вдумайтесь: на одни лишь эти 280 миллионов долларов можно было купить для совсем не избалованных советских людей 300 000 легковых автомобилей, или 5 миллионов холодильников, или 30 миллионов пар обуви!

Как в данном случае поступили бы американцы? Они дали бы эти деньги египтянам в долг, и Каир до сегодняшнего дня не смог бы с ними расплатиться.

Когда через пару лет Насер раздумал строить социализм и «кинул» Советский Союз – плакали наши денежки в Египте. Доведись такое американцам, они прилетели бы и вытрясли свое кровное даже из сфинкса, а коммунисты – умылись. Единственным, что осталось у СССР от безобразной египетской авантюры Хрущева, был орден «Ожерелье Нила», пожалованный Насером щедрому Никите Сергеевичу.

Однако лавров Талейрана Хрущеву оказалось недостаточно. Когда СССР вырвался вперед в космической гонке, Никита Сергеевич так вошел во вкус, что уже всерьез собрался отправлять корабли на Марс и строить станции на Луне. Любой ценой сунуть дулю в американскую форточку стало для него главной политической задачей.

Все ресурсы, все средства, которые Сталин по крупицам собирал для того, чтобы страна уверенно развивалась, богатела и была застрахована от катастрофического поражения в «холодной войне», Хрущев разбазарил за несколько лет. Если в 1952 году Советский Союз опережал европейские страны по социально-экономическим показателям, то при Хрущеве он начал стремительно отставать.

Убежден, что ничем иным, кроме узкого ума, замахнувшегося на роль светоча коммунизма, объяснялось и «развенчание» Сталина, устроенное Хрущевым на ХХ съезде партии. Каким бы ни был Сталин – хорошим или плохим, судить его, гения, могло только время, а никак не Хрущев – мелкий человек, все образование которого сводилось к тому, что он, по его собственному признанию, «одну зиму учился у попа за мешок картошки».

Сегодня много говорится о личных мотивах, двигавших при этом Хрущевым. Еще В.М. Молотов в свое время заявлял:

Хрущев вообще был противником Сталина. Сталин – все и вся, а в душе – другое. Личное озлобление его на любые шаги толкает. Озлобление на Сталина за то, что его сын попал в такое положение, что его расстреляли фактически. После этого он на все идет, только бы запачкать имя Сталина.

Все-таки представляется, что личные мотивы играли второстепенную, подчиненную роль в этом вопросе. Советское руководство ведь не в бирюльки играло, а делало серьезную работу, причем, естественно, было много трудных решений и соответственно взаимных претензий на персональном уровне. Например, у Молотова, Калинина и Поскребышева были репрессированы жены, у Микояна арестовывали сыновей. Однако «клеймо мужа врага народа» не мешало М.И. Калинину возглавлять Советское государство, пользуясь при этом безграничным уважением и имея кристально чистую большевистскую репутацию, а тому же Молотову оставаться верным сталинцем до гробовой доски.

Почему здесь так подробно говорится про Хрущева?

Конечно, не для того, чтобы просто заклеймить его позором. Важно понять, что мотивация членов Политбюро отнюдь не сводилась к плотоядному, мещанскому стремлению «захапать» власть, как это нередко пытаются изобразить. Если бы соратниками Сталина по жизни руководила только потребность удовлетворить личные амбиции, кому-то отомстить или предаться разгульной жизни с балеринами и цыганами, то они, придя к власти, повели бы себя не как Хрущев, а засели бы пауками в Кремле и стерегли свою власть, подобно тому как руководство Северной Кореи оберегает идеи чучхе.

Вообще версия о том, что в гибели Сталина может быть повинно личное озлобление Хрущева или аналогичные мотивы кого-то еще из членов Политбюро принижает историю великой судьбы Сталина. С такой точки зрения его гибель выглядит как пошлая «бытовуха».

Необходимо признать, что при всех своих недостатках соратники Сталина были другими – более сложными и неоднозначными людьми.

Закон стаи

«Акела промахнулся! Акела промахнулся!

…Двенадцать лет я водил вас на охоту. Теперь я промахнулся. Вы вправе убить меня. И потому я спрашиваю: кто из вас подойдет и прикончит волка-одиночку?»

(Р. Киплинг «Маугли»).

Еще в годы Великой Отечественной войны Сталин, невообразимо перегруженный работой Верховного Главнокомандующего, вынужден был делегировать своим соратникам чрезвычайно широкие полномочия. Члены Государственного Комитета Обороны, большинство из которых одновременно являлось членами Политбюро, возглавили отдельные направления внутренней политики, включавшие целые «кусты» отраслей народного хозяйства, обороны и государственной безопасности.

При этом произошло заметное перераспределение влияния от старой сталинской гвардии (В.М. Молотова, А.И. Микояна, Л.М. Кагановича и К.Е. Ворошилова) в пользу более молодых деятелей – Н.С. Хрущева, а также Л.П. Берии, Г.М. Маленкова, Н.А. Булганина, Н.А. Вознесенского и А.Н. Косыгина, избранных членами Политбюро ЦК ВКП(б) уже после войны.

Любопытно, по какому принципу среди членов советского руководства выделялись при этом неформальные лидеры. Известно, что после Победы людей в Советском Союзе оценивали в основном по вкладу, который они внесли в разгром Германии. Фронтовики ходили гоголем: лучшие должности, места в университетах, самые красивые девушки – все было для них. Члены Политбюро в этом отношении оказались вполне обычными людьми. Наиболее активно и дерзко проявляли себя те из них, кто прошел суровую школу войны – участник битв за Москву и Кавказ Берия, соратник Жукова по обороне Москвы Булганин и особенно – крепко тертый под Сталинградом, Харьковом, Киевом и на Днепре Хрущев. И напротив – «тыловики» Молотов, Микоян, Андреев, Косыгин и Каганович вели себя пассивно и осторожно.

Много лет каждый из соратников Сталина знал, что всевидящее око вождя следит за ним днем и ночью, что даже мелкие промахи и отдельные ошибки, совершенные им, получат в нужное время соответствующую оценку. Однако после войны высшие руководители СССР стали замечать, что упущения и недочеты в их работе нередко остаются тайными, не вызывая никакой реакции со стороны Сталина.

Повинуясь неумолимым аппаратным законам, соратники вождя с каждым днем все больше и больше «выбирали слабину», перетягивая часть огромной, прежде практически единоличной власти Сталина на себя. Очень скоро они набрали такую силу, что могли разговаривать с вождем если и не с позиций диктата, то, во всяком случае, на условиях торга. Первую скрипку в этом деле играли наглые и нахрапистые Берия и Хрущев и хитрые Маленков и Булганин.

Впервые они попробовали свои силы в игре против маршала Жукова, который за годы войны взлетел на небывалую высоту, заняв должность единственного заместителя Сталина в Ставке Верховного Главнокомандования. Со свойственной ему солдатской прямотой маршал стал посматривать на партийное начальство, как на вошь. Тем самым Жуков нарушил жуткое большевистское табу: он, военный, посмел общаться с советским божеством через голову его жрецов – партийной бюрократии. В такой же антибольшевистской ереси провинились в глазах Политбюро маршалы авиации Новиков и Голованов и нарком авиационной промышленности СССР Алексей Шахурин, которые приобрели за годы войны репутацию «молодых друзей» Сталина.