Ленин жив! Культ Ленина в Советской России - Нина Тумаркин

В августе-сентябре Ленин написал книгу «Государство и революция» — анархистский памфлет, точно отразивший революционный процесс в России в те месяцы. В то время, как страна становилась все более неуправляемой, и власть в селах, в армии, на заводах переходила к стихийно возникавшим комитетам, Ленин подстрекал читателей к разрушению государства. Брошюра открывается словом в защиту «революционной души» марксизма, пророчески обрисовывавшим и судьбу его собственной теории.

«Угнетающие классы при жизни великих революционеров платили им постоянными преследованиями, встречали их учение самой дикой злобой, самой бешеной ненавистью, самым бесшабашным походом лжи и клеветы. После их смерти делаются попытки превратить их в безвредные иконы, так сказать, канонизировать их, предоставить известную славу их имени для „утешения“ угнетенных классов и для одурачения их, выхолащивая содержание революционного учения, притупляя его революционное острие, опошляя его»[117].

Ленин стремится возродить бойцовскую суть учения Маркса, нимало не подозревая о том, что сам превратится после смерти в «безвредную икону». В «Государстве и революции» он поставил целью придать законность призыву к тотальному разрушению старого порядка и к замене его диктатурой пролетариата. В сентябре он был готов нанести решающий удар — начать вооруженное восстание.

Большевики составляли теперь большинство в Петроградском и Московском Советах. Среди солдат, матросов и рабочих обеих столиц большевики никогда еще не пользовались столь широкой поддержкой. Это было вызвано и неспособностью Временного правительства справиться с текущими проблемами — обуздать инфляцию, обеспечить доставку продовольствия, решить трудности с транспортом, но также и неустанной пропагандистской кампанией, развернутой Лениным и его сторонниками. Всеобщая анархия была неизбежна: не воспользовавшись удобным моментом, большевики рисковали утратить преимущество «стихийности». В сентябре Ленин написал Центральному комитету, призывая немедленно начать подготовку к вооруженному восстанию. По мнению Ленина, неудача корниловского мятежа свидетельствовала о сочувственном отношении армии к захвату власти большевиками: армия в поисках врагов революции должна была смотреть направо и брататься с теми, кто находился слева.

Письма Ленина вызвали всеобщее смятение. Как и в апреле, Ленин занял позицию, прямо противоположную той, что разделялась большинством партийного руководства. Реакция партийных соратников была столь отрицательной, что Центральный Комитет предполагал уничтожить эти письма, чтобы они не стали известны петроградским рабочим и не подстрекнули их на новое восстание, которое неминуемо привело бы к новым повальным арестам. В конце концов, письма были сохранены, но в то же время приняты надежные меры для предотвращения воззваний к массам и отменена всякая подготовка к восстанию. Неделей позже на заседании ЦК призыв Ленина к вооруженному выступлению даже не ставился на обсуждение[118]. Неделю за неделей, в письмах и статьях, Ленин всячески склонял членов ЦК на свою сторону. Он стыдил и клеймил позором тех, кого — как Зиновьева и Каменева — удерживали от действия страх и здравомыслие. Фактически все сподвижники Ленина так или иначе колебались и выжидали, полагая вооруженное восстание излишним ввиду предстоящего Второго Всероссийского съезда Советов (первоначально назначенного на 20 октября и отложенного затем до 25-го), посредством которого можно было достичь мирной передачи власти коалиционному правительству; но только один Ленин был убежден, что замышлявшаяся им разновидность общественного устройства должна быть достигнута исключительно путем вооруженного переворота. Решающее голосование состоялось в ЦК 10 октября. Десятью голосами против двух (Зиновьев и Каменев голосовали против), резолюция о вооруженном восстании была принята. После этого Ленин продолжал настойчиво увещевать соратников претворить резолюцию в жизнь — тем более, что вздымавшаяся волна анархии размывала последние опоры Временного правительства, быстро терявшего поддержку народных масс.

Ленин в Октябре. На протяжении всей советской истории во множестве книг, статей, картин и фильмов изображалось это драматическое противостояние человека и момента. «И оттуда, / на дни / оглядываясь эти, / голову / Ленина / взвидишь сперва», — патетически восклицал Владимир Маяковский в своей эпической поэме, написанной им вскоре после смерти Ленина[119]. И в самом деле: энергия и решительность Ленина, проявленные им в критический период между провалом корниловского мятежа и 25 октября, сыграли решающую роль в успехе переворота; они же послужили толчком для позднейшего развития культа.

Все способности Ленина уникальным образом подходили для этого критического момента — важнее всего оказались сверхъестественное умение выявить самые уязвимые места противника и некий эмоциональный настрой, совмещавший в себе ярость, храбрость и истеричность. Вечером 24 октября, переодетый до неузнаваемости (щека была подвязана платком, лысую голову прикрывал парик), Ленин рискнул покинуть конспиративную квартиру и направился в штаб большевиков в Смольном институте. Утром 25 октября Ленин выпустил декларацию, в которой извещалось о том, что Временное правительство низложено, а власть перешла в руки Военно-революционного комитета, Петроградского Совета рабочих и солдатских депутатов. Подпись Ленина под декларацией отсутствовала, однако теперь судьбы России определялись складом его мышления: власть пера над умами получила подкрепление со стороны армии, флота и политической полиции.

Правитель Советской России

«Рыба гниет с головы» — гласит русская поговорка, как нельзя лучше применимая к тому, что произошло с династией Романовых. К 1894 г., когда на трон взошел Николай II, самодержавие давно уже пребывало в тяжком кризисе. Государственное устройство в целом исключало возможность динамичного руководства, в котором империя столь остро нуждалась. Со времен Николая I в России не было властителя, способного взять в свои руки бразды управления администрацией и энергично и последовательно осуществлять продуманную политику. Все последующие монархи гораздо охотнее предпочитали выступать простыми третейскими судьями между конфликтующими бюрократическими лагерями.

Николай II не оправдал даже и таких скромных ожиданий. Воображая себя самодержцем былых времен, правящим посредством милостивых указаний, он отверг роль посредника в бюрократических схватках и постепенно оказался в изоляции от собственного правительства, ускорив, таким образом, паралич власти, явно обнаружившийся в 1915 г.[120]. Старый режим перестал функционировать в качестве эффективной правящей силы задолго до полной капитуляции перед лицом ширящихся забастовок и хлебных бунтов в феврале 1917-го. В последние драматические дни царствования Николай обнаружил предельное непонимание событий, вскоре вынудивших его отречься от престола: «Повелеваю завтра же прекратить… беспорядки, недопустимые в тяжелое время войны…» — телеграфировал он генерал-губернатору Петрограда из Ставки Верховного главнокомандующего 25 февраля, когда 240 000 бастующих уже вышли на улицы столицы и ход революции со всей неизбежностью принял левое направление[121].

Когда Ленин пришел к власти в октябре 1917 г., перед ним стояли проблемы гораздо более сложные, чем перед Николаем. Большевистский лозунг «Хлеб, Мир. Земля» кратко формулирует три самых насущных требования исторического момента и опускает четвертое обуздание хаоса политической стабильностью. Политическое дробление продолжалось на протяжении всего лета 1917 г.: к осени даже некоторые деревни шили собственные флаги и провозглашали себя республиками. Партия под руководством Ленина с успехом осуществила перевороты в Петрограде и Москве, однако, несмотря на неуклонно растущую поддержку, в особенности в столицах, где в Советах преобладали большевики, эта партия все еще оставалась в меньшинстве. Современные наблюдатели не ожидали того, что «безумная авантюра», как был назван захват власти большевиками в «Известиях» (орган Петроградского Совета), продлится дольше недели. И все же, невзирая на оппозицию со стороны всех политических партий (кроме левого крыла социал-революционеров), большевистская партия не только удержала за собой власть, но еще расширила ее и укрепила.

Многим партия обязана за это Ленину. Он играл главную роль в захвате власти, хотя октябрьские события и не могли произойти без Троцкого, без его блестящего руководства Военно-революционным комитетом; еще более существенным оказалось нарастание волны анархии, захлестнувшей Россию осенью 1917-го и последовавшее тогда же политическое банкротство Временного правительства. Но когда дело дошло до создания большевистской системы правления, выдержавшей все невероятные испытания первых лет, вклад Ленина был совершенно неоценим. В течение почти пяти лет, пока болезнь не вынудила его в 1922 г. покинуть Кремль, — Ленин — на посту Председателя Совета Народных Комиссаров — правил Россией, будучи таким активным деятелем, какого страна не знала со смерти Петра Великого. Он был главным архитектором нового правительства и разработчиком его политики.